Любовь Черникова - Защитница. Киррана-1

презирать женщин, виня их в своих несчастьях. Наступил момент, когда он, охладев,

совершенно прекратил осаждать дам. И, о чудо! Дамы сами стали осаждать Паситу.

Пожалуй, в тот период он был самой вожделенной персоной при княжеском дворе,

совершенно не знающей отказа, не смотря на то что порой открыто выказывал свое

пренебрежение.

Но вот случилось неизбежное. Устав от примелькавшихся, сочащихся ядом и

прочими соками змей, коими кишела столица, он положил глаз на юную леди – дочь

посла Акианского королевства, прибывшего с дипломатической миссией в Великое

Княжество Яррос.

Высокая, темноволосая, леди Иелла фире Анакассия, в отличие от столичных

модниц, не блистала обнаженными плечами и глубоким декольте. Напротив, все её

платья были изящными, но весьма закрытыми. На лицо бросала сень неизменная

вуаль, из под которой Пасита время от времени ловил на себе мимолетные взгляды

на многочисленных приемах. Тем не менее все попытки общения сводились к

положенным по этикету жестам и фразам.

Однажды все же удалось завязать разговор, и загадочная дева не преминула

отметить, что Пасита не ищет, но и демонстративно избегает женского

общества. Верно, все оттого, что верен своей даме сердца, и это достойно

всяческих похвал. Такое чистое чувство встретишь ныне не часто. Пасите

польстила и оценка, и то, что девушка не смотрела на него плотоядным взглядом.

Они проболтали почти до полуночи, и с тех пор леди Иелла прочно засела в его

мыслях. Ночами, лежа в своей спальне в поместье один на огромной кровати, он

вспоминал терпкий аромат цветочных духов, остроумие и изящные манеры

заморской красотки. Это была она – его непокоренная крепость.

Через несколько дней на приеме по случаю именин одного из советников

Пасите выдалась, как ему тогда показалось, великолепная возможность. Он весь

вечер высматривал Иеллу среди придворных. Посол присутствовал, но его дочери

нигде не было видно. Поиски затянулись, и Защитник слегка перебрал. Почувствовав

острую необходимость вырваться на волю, подальше от томных взглядов девиц

разной степени свежести, которые с вожделением прижимались во время танцев,

обдавая запахами крепкого алкоголя и потных тел, он выбрался в сад, из которого

через неприметную калитку проскользнул в разбитый по соседству княжеский парк,

закрытый в это время для случайных посетителей.

Она стояла у пруда, мечтательно наблюдая за парой лебедей. Пасита,

памятуя слова о сильном и решительном мужчине, молча подхватил Иеллу на руки

и, не взирая на слабые протесты, затащил в белокаменную беседку на мостках

посреди пруда. Пенная вуаль была сорвана с лица, обнажив гладкую кожу, пухлые

алые губы и слегка жестковато очерченные скулы и подбородок. Впрочем, это не

портило общей картины, а наоборот добавляло нездешнего шарма. Защитник

шептал заморской деве много горячих нежных слов, и почти начал сам в них верить,

наблюдая, как та постепенно оттаивает под умелыми руками и страстными

поцелуями. Плотно скроенное, закрытое до самого горла платье, цвета

выдержанного сагалийского вина, выгодно оттеняло её темно-каштановые волосы,

гармонировало с природным цветом губ и совершенно не давало пространства для

маневра. Но вот широкий многослойный низ, на поверку не оказался серьезным

препятствием. Под подолом, к вящему удивлению Паситы, обнаружились весьма

жилистые волосатые ноги с мосластыми коленками, а уж заветное место, к

которому он так стремился, и вовсе напомнило что-то до боли близкое и родное.

Пасита, оттолкнув лже-деву, с отвращением сплюнул на белоснежный пол

беседки и вытер губы, отступая. Та же, нисколько не расстроенная, гаденько

рассмеялась, оправляя юбки. А затем, демонстративно откашлявшись, огласила

окрестности душераздирающим визгом, заставив Паситу поморщиться. За спиной

на берегу пруда уже маячил разгневанный посол-отец и другие гости. Ну не кидаться

же было в воду?

На следующий день пришла расплата. Настоятель Махаррон объявил

Пасите, что они немедленно отправляются к Князю. Там уже был и Затолан.

Светлый князь Богомил ледяным тоном сообщил:

– Сегодня утром мне пришлось подписать весьма невыгодное соглашение с

Акианским Королевством, дабы избежать скандала, – Князь скрипнул зубами. –

Приказываю Ордену временно удалить провинившегося из столицы, и чтобы ноги

его здесь не было без особой на то необходимости, – он жестом показал, что

аудиенция окончена.

За всё время Князь даже ни разу не взглянул на Паисту и не назвал его по

имени, будто бы тот был пустым местом. Все попытки Затолана объяснить

произошедшее и убедить, что нельзя так просто раскидываться Защитниками с

таким потенциалом, так же наткнулись на ледяную стену.

– Как ты мог! – журил Настоятель Махаррон, пока они вынужденно тряслись

в карете, покидая город. – Ты навлек позор не только на себя, но и на весь Орден, да и

на все Великое Княжество!

– Да это же был мужик! О какой такой святой невинности и поруганной

чести идет речь?!

– Глупец! Все! Все, кроме тебя понимали, для чего он притащил с собой эту

свою «дочурку», но лишь ты клюнул на приманку! Ты никогда не мог держать себя в

узде, твои желания всегда для тебя на первом месте. И поэтому именно ты стал

целью, особенно желанной, потому что ты ещё и Защитник, один из столпов

Ярроса! Ты всегда был невоздержан и высокомерен. Всегда слишком гордился своим

происхождением. Куда там, отпрыск рода тин Хорвейг! Это для тебя значит даже

больше, чем твой ранг. Ты считаешь, что если ты потомок бывшего Настоятеля,

то имеешь право делать, что захочется?! – воздух в карете значительно остыл, не

смотря на то, что за её пределами был знойный полдень. Пасита поёжился и

смолчал.

Тем же вечером Защитнику было велено отправляться в какие-то Золотые

Орешки – глухую деревню, расположенную у самой восточной границы. Хорошо, хоть

не приказали исследовать Излом изнутри. Пасита с ужасом думал о предстоящем

путешествии. Он даже поймал дядю и попросил что-нибудь сделать, но тот был

непреклонен. Сказал: «Мне едва удалось выбить для тебя именно это место, чтобы

ты, наконец, научился ответственности!».