Бернхард Хеннен - Месть драконов. Закованный эльф

— Что ты собираешься сделать с детьми человеческими?

— Я стряхну их города со склонов своих гор. Я заставлю дрожать землю, пока последний из них не окажется погребен под обломками. Я заставлю реки и моря выйти из берегов и утоплю их. Я прикажу собирателям облаков убить все команды кораблей. Деревья задушат тех, кто осмелился войти в мои леса. Весь мой мир будет бороться с ними. А под конец и мои дети. Я подарю им тела. Не те, в которых они должны были родиться. Я подыщу тела, которые уже существуют и которые позволят Зеленым духам слиться с собой. Они будут иметь самый разный облик. Лишь одно будет у них общего: ненависть к детям человеческим. Я завоюю мой мир обратно. Я… — Она умолкла на миг. — Червь дошел до Манавейна, а у твоего спутника с собой только бронзовый меч, созданный детьми человеческими. Не думаю, что могу спасти его. Ради остальных, решайся, Нандалее. Скорее!

Верно ли то, что утверждает великанша? Они не видели дракона, а вскоре после них в большую пещеру должны были войти сотни детей человеческих. Разве он не станет драться сначала с ними?

— Пощади города!

— Нет! Я заставлю их почувствовать, что я проснулась, и даже если ты не освободишь меня от пут, у меня есть сила, которая позволит всем моим творениям, всему моему миру бороться против них. Если же ты дашь мне половину сердца, свобода выбора у меня будет больше. Тогда я смогу пощадить невиновных. Но знай, их очень мало, невинных. Только тех… О, этот Манавейн храбр… Но он не вернул свою силу полностью. Эта битва не продлится настолько долго, как его первый бой с червем.

Нандалее села. Сердце разрывалось на части, но она была исполнена решимости не подавать виду. Она не хотела нести на себе часть вины за еще одну резню. Особенно если может предотвратить ее.

— Наверное, Манавейн не имеет для тебя особого значения? А Нодон? Манавейн уже ранен. Думаю, он погибнет. А Нодон будет жить. А Бидайн? Или Элеборн, Ливианна и Гонвалон? Хочешь принести в жертву их всех? Я ждала избавления целую эпоху. Я научилась терпению.

«Откуда великанша знает все имена?»

— В тебе по-прежнему один из моих духов, Нандалее. Несмотря на то что он не шевелится, он все еще там. Я знаю о тебе все. Знаю твои самые сокровенные тайны, скрытые даже от небесных змеев, поскольку часть меня находится в тебе. Я знаю о том, что сказал тебе этот гнусный красный дракон. Ты предашь тех, кто значит для тебя больше всего на свете, так, как сейчас своими колебаниями ты предаешь Манавейна и Нодона. Это мой мир. Я связана с ним так, как ты даже представить себе не можешь. Здесь ничего не скроется от меня. Зеленые духи — это мои глаза. Кристаллы, которые я растила на протяжении тысячелетий, — мои нервы и сухожилия. Сейчас я лишь тень себя былой. Я могу видеть, но практически не могу вмешиваться. Но я богиня, Нандалее. Не пытайся понять меня. Я ускользаю от понимания обыкновенного дитяти альвов. Прекращай торговаться со мной! Спасай своих товарищей. Ты должна сделать это. А детям человеческим ты ничего не должна.

Нандалее все еще сидела, сжимая амулет в кулаке. Она не хотела так просто сдаваться. Она в буквальном смысле слова держала в руках жизни тысяч людей.

— Я думала, что ты другая, что ты добрее… Но ты такова, какой сделали тебя другие. Ты заблудилась в ненависти и одиночестве.

— Я читаю в твоей душе, как в раскрытой книге, Нандалее. Знаю каждую твою мысль. Как ты можешь думать, что сумеешь обмануть меня? И как ты можешь упрекать меня? Разве не ты убила когда-то принца троллей только за то, что он убил оленя, на которого ты так долго охотилась, за которым так долго шла по снегу? Как незначителен его поступок по сравнению с тем, что сделали со мной и моими детьми! И ты хочешь лишить меня мести?

— Мне довелось узнать цену мести. Мой клан был стерт с лица земли. Все, с кем я жила в детстве и юности, кто относился ко мне с любовью, мертвы. Мертвы из-за одного мгновения несдержанности. Ты говоришь, что можешь читать в моей душе? Присмотрись внимательнее! Посмотри, что дала мне месть! Думаешь, девантары будут просто стоять и смотреть, если ты начнешь убивать их детей? Они набросятся на тебя. На то, что еще осталось. Месть порождает месть. Ты можешь предотвратить это! В твоих руках будущее!

— Манавейн погиб, — произнес голос в голове Нандалее, и она почувствовала горе великанши. — Нодон бежит. Но он тоже погибнет.

Кулак Нандалее крепче сомкнулся вокруг амулета. Она почувствовала, что Нангог не лжет. Первый наставник ушел. Он внушал ей ужас, но она не имела права приносить его в жертву. Подумала о своих товарищах. Она еще может их спасти…

— Ты не хочешь уступать, не так ли? Будешь просто сидеть у меня на глазу и ждать их гибели, если я не уступлю твоим требованиям?

Нандалее кивнула, поскольку голос отказался служить ей, восставая против того, чтобы выносить смертный приговор Гонвалону и остальным.

— Я не откажусь от намерения прогнать детей человеческих. Я предупрежу их о том, что пробудилась. Земля задрожит. А своим детям я дарую тела, которые позволят им сражаться с людьми. Но у отродья девантаров будет шанс убраться из моего мира. Большего я тебе предложить не могу, Нандалее. Это мой мир, и я не откажусь от права изгнать незваных гостей.

Нандалее разжала ладонь. Она отчетливо ощутила железную решимость великанши. Она знала, что больше пространства для переговоров нет. В принципе, она вообще не имела права что-либо требовать. Небесные змеи послали их для того, чтобы одолеть детей человеческих и девантаров в Нангоге, прежде чем они сделают следующий шаг и снова атакуют Альвенмарк. Как она может запрещать великанше сражаться с вторгшимися в ее мир людьми, которые разрушают его?

Эльфийка развернула свинцовую оболочку, в которую небесные змеи положили сердце Нангог. Внутри оказался сверкающий изумруд. Роскошный камень, в гранях которого, казалось, плясали тысячи огоньков.

Великанша протяжно вздохнула. Внезапно Нандалее словно подняло невидимой рукой.

— Я чувствую, что моя сила возвращается, — ликовала Нангог.

Нандалее знала, что теперь бессильна. Она летела вверх. Пятьдесят шагов. Сто. И все равно она видела под собой только огромный черный глаз, сливавшийся на горизонте с полумраком.

Она осознала, насколько беспомощна она и что не сможет сделать ничего, если Нангог не сдержит слово. Нандалее полетела быстрее. Черная поверхность под ней внезапно превратилась в молочную белизну. Все быстрее и быстрее. Ветер трепал волосы. Она догадывалась, что даже просто присутствие половины сердца, освобожденного от свинцового плаща, вернуло великанше часть силы.

Она достигла пропасти, окутанной сверкающим зеленым светом. Кристаллы, огромные, как якорные башни Золотого города, торчали из одной из стен. Она видела лишь верхушку, а другой конец терялся вдали. Между кристаллами виднелась красноватая вибрирующая масса. Плоть? Пропасть терялась в зеленом свете.