. Ганнибал - Лиловый (I) (СИ)

-- Захватила? -- не понял кто-то из первой четверки.

-- Она распространяется по земле, как лишай, -- пояснил командир. -- В самые тяжелые годы плесень Хафиры заходила даже за стену Эль Хайрана, несмотря на то, что стена стояла. Тогда в Тейшарке бывал страшный голод, потому что рощи вокруг города становились бесплодными, и даже вода в некоторых ручьях оказывалась ядовитой. К счастью, в центре цитадели есть подземный источник, который Хафира не в силах осквернить.

Стражи стояли по-прежнему и молча смотрели на черный провал посреди каменистого плоскогорья. Острон разглядел и дальний край пропасти: на первый взгляд казалось, что там точно такая же земля, как и по эту сторону, но если долго всматриваться, можно было почувствовать что-то... неладное.

-- Издавна разведчики доходят до этого места и заглядывают в Мазрим Хадда, -- добавил Усман. -- Если неподалеку от ущелья собираются орды одержимых, тьма из него так и лезет на поверхность, это сразу ощущается.

-- А сейчас там... что?

-- Все в порядке, -- нахмурился он. -- Поблизости больших шаек нет. Но это не значит, что нам можно расслабляться. Мы пройдем вдоль пропасти на запад, туда, где оно забирает к югу. Наша задача -- внимательно смотреть на ту сторону. Если встретятся враги -- конечно, нужно их уничтожить.

Они снова пустились в путь. В большинстве стражи старались держаться подальше от опасного ущелья, но некоторые смельчаки подбирались к нему и заглядывали в него; Острон поначалу остерегался так делать, а потом, когда туда по очереди заглянули Замиль и Джилал, они с Басиром подошли к краю вдвоем и взглянули в бездну.

Серая скала обрыва уходила вниз почти по вертикали. Совершенно ровная, будто кто-то вытесал ее из камня. Скала светлела примерно на протяжении касабы, а потом вдруг уходила во мрак, кажущийся неестественным в тусклом свете высоко стоящего солнца. Острон поежился; у него закружилась голова, и он поспешил отойти назад.

Даже думать о том, что на дне, ему не хотелось; а уж о том, что станет с тем, кто туда упадет, и гадать не надо было.

В некоторых местах на обрыве Мазрим Хадда стояли совершенно сухие деревья, между которыми оказалось непросто продираться: их цепкие ветви норовили впиться в бурнус и стащить его с плеч. Острон как раз запутался в особенно густой поросли и пропустил момент, когда шедшие впереди стражи вдруг выхватили оружие, а Усман выкрикнул приказ:

-- Рассыпайтесь и бейте по ногам!

Ветви сухого дерева вцепились в полу бурнуса, закрывшую рукоять ятагана, и отцеплять их было некогда; Острон поначалу лихорадочно отдирал ткань от колючек, но первый одержимый уже с визгом летел на него, и парень, не раздумывая, схватил завернутый в тряпицу ятаган Абу, который все это время торчал у него из вещевого мешка за спиной; разворачивать меч, конечно, тоже было некогда, поэтому первый удар кривого клинка одержимого пришелся на ткань и разорвал ее, обнажив жесткие белые ножны.

Острон в этот момент сломал длинную ветку, больно оцарапав себе ладонь, и с силой ткнул ей в одержимого. Обломанный конец ветви попал тому в искаженное сумасшествием лицо; нападавший отшатнулся, и у парня появилось время на то, чтобы выхватить ятаган из ножен.

Чудесный металл яростно сверкнул в тусклом свете, меч прошипел, описывая полукруг, и безумец завалился на спину, ломая собой сухие поросли. Острон наконец выпутался из них и побежал прочь, по очереди то ножнами, то клинком прокладывая себе дорогу.

Шайка одержимых оказалась небольшой; когда он выбрался из зарослей на открытое место, где уже собрались все стражи, враг был повержен. Усман гневно сверкал единственным глазом, оглядывая свой отряд. Кто-то получил царапину или две, но в целом пострадавших не нашлось.

-- Хорошо, -- буркнул командир. -- Легко отделались. Впредь держите ухо востро... эй, Острон.

Парень вскинулся: Усман не сводил взгляда с его ятагана, грозно блестевшего в руке.

-- Подойди, -- велел он. Острон послушно подошел, на ходу убирая оружие в ножны белой кожи. -- Откуда у тебя этот меч?

-- Мне дал его Абу Кабил, -- честно пояснил он. -- Перед самым уходом.

Усман озадаченно потер щетинистый подбородок.

-- Что, просто подошел и дал? А что взамен? Не может быть, чтобы этот пройдоха ничего не взял за свою работу.

-- ...Я не знаю, -- пробормотал Острон. -- Он ничего не сказал. Просто дал мне его. Запретил разворачивать сразу же... я еще сам его не разглядел, просто пришлось пустить его в ход так неожиданно...

-- Взгляни.

Острон послушно вновь вытащил ятаган из ножен.

-- Это же тот самый, -- озадачился он. -- Несколько дней назад я заглянул к Абу поболтать, а он попросил меня проверить один меч. Вот этот.

Командир будто бы задумался, рассматривая гладкую поверхность клинка. В ней отражались серые облака и кончик хадира Острона.

-- Ну, раз Абу Кабил сам тебе дал его, -- наконец сказал Усман, -- значит, он так решил. Хотя я бы очень хотел знать, по какой причине: Абу еще ни разу в жизни не раздавал свои клинки за здорово живешь. С меня он содрал приличные деньги, и знаешь, что я тебе скажу, парень? Мой меч не столь... совершенен, как этот.

Острон смутился.

-- П-прости. Возможно, он заберет его назад, когда я вернусь.

-- Не думаю, -- буркнул Усман, поднял голову. -- Чего расслабились? Идем дальше!

***

Над Хафирой сгущалась ночь. Целый день отряд шел по выцветшим камням и пыли, вдоль Мазрим Хадда, потом Усман свернул к северу, и многие молодые стражи вздохнули с облегчением. От темной расщелины исходила неясная неведомая угроза, от которой по коже бежали мурашки.

Больше они одержимых не встречали до позднего вечера, и когда отряд оказался в серой расщелине между двумя здоровыми скалами, защищенной с одной стороны от ветра, Усман велел вставать лагерем.

-- Завтра пойдем обратно, -- сказал он. -- Опытные разведчики проводят в Хафире недели, но вы не опытные, и нет смысла вас мучить. Мы узнали, что я хотел: у Мазрим Хадда все спокойно. Можем возвращаться.

Бледные лица стражей чуть повеселели. Они под руководством командира разожгли два небольших костра и бросили жребий, кому нести караул ночью. Остронова очередь караулить выпала почти на самое утро, перед рассветом; он вместе с другими бросил теплый плащ на землю перед костром и устроился на нем. Рядом с ним огонь плясал в темных глазах Джалала, а по другую сторону уселся высокий ассахан по имени Хатим. Напротив, совсем недалеко, сидел тот самый парень, который так напугался среди камней; он был из марбудов, и Острон знал, что его зовут Дакир.

-- Эй, -- вполголоса окликнул Хатим. -- Дакир. А что ты там увидел? В камнях.

Дакир явственно поежился; он будто не желал даже думать о виденном. Но товарищи смотрели на него с любопытством, и он сдался: