Ули Драфтер - Преумножающий дары

Условия этой процедуры было оговорено заранее. Созидатели и вычислители сделали последние приготовления уже в моем присутствии. Я лишь должен был подвести посланников к выполнению ритуала.

Все четверо опустили руки в урну. Все четверо вытянули свой жребий, раскрыв ладони, предъявили символ собравшимся на площади: Орос — оникс, Гро — агат, турмалин у Эфелина и аметист у Оракла. Оглашение результата, и принятие символа гулом разнеслось по площади. И вот настало время жребия. Каждый из четырех камней легли в заготовленное колесо - измеритель. Оно на мгновение опустилось вглубь механизма, поддавшись хаосу в его недрах и, вскоре, показалось снова. Все еще вращаясь, оно стало замедляться и, наконец, на самой его вершине засиял по-ночному черный оникс. Вслед за ним, выстроились турмалин и агат. Аметист стал последним.

— Выбор сделан. Орос, носитель знака оникса, станут первыми в принятии знаний, что я несу в дар от имени властителей Уровней.

Моя роль на этом завершена. Уже следующим днем, я прибуду в пределы обитания Орос, впервые становясь наставником.

Я сократил свой путь, передвигаясь в истинном облике. Огнеликая подо мной чутко реагировала, предугадывая мои побуждения, ловко преодолевая препятствия. Я лишь упивался тем, как моя энергия сливается с другой, переливается в функциях и силе.

Но, наконец, я увидел приближение территории Оросов. Каменистые равнины пролегали на огромные расстояния. Перемежаются скальными выступами и впадинами. Архитектура их жилищ высечена прямо в камнях и невероятно напоминают мне Капище.

Место назначенной встречи сияло огнями. Я же решил появиться в сиянии собственного пламени.

— Приветствуем тебя, Миштар, — из собравшихся на встречу выходит один орос, самый старший.

Я спешиваюсь, возвращаю себе нейтральную оболочку.

— Приветствую вас, Калигар. Вы будете моим проводником в ваши владения?

— Мне оказали такую честь, — кланяется старший орос, не смотря на больший возраст, он был довольно сильным. Благодаря его помощи, я скоро узнал об этой расе.

Довольно долго я изучал их быт и традиции, уклад и устройство общества. Созданные с ведущим типом энергии разрушения, вся их жизнь была посвящена ей. Среди рожденных оставляли только самых сильных, среди подрастающих могли выжить только самые приспособленные. Жизнь ценилась ими только в тех случаях, когда отвечала их представлениям о мощи и способности сражаться. Пропитание они себе находили в охоте, иногда, поедая сраженных собратьев.

Это было так близко для меня, что я быстро свыкся с их традициями и укладом. Даже слишком.

Как исполнитель я должен был обучить их боевым навыкам. Сражения и бои с сильными в этом энергоформы я проводил едва ли не в истинном своем воплощении — так высока была их сила и мастерство. Чем лучше я осознавал их суть, тем сильнее желал большего.

— Бой. Трое. Копье, секира, булава, — я перевоплощаюсь в свою сому, оставляя максимальную изоляцию. Трое сильных орос выходят с названным мной оружием. В моих руках горит копье, то, что является частью моего тела. Замах одного, блокирован тупым концом древка, выпад другого уходит в пустоту, поскольку я уклонился. Булава изменяет траекторию, вбиваясь в камень, благодаря древку, сместившему держащие его руки. Я читаю их тела, они учатся тому же. Я силен, но они не отступают. Он учатся. Слишком хорошо.

Мой разум был опьянен таким успехом. Энергия, переполняющая мое тело не находит выхода, не распределяется. Но мне и нет возможности сделать это без взаимодействия с куратором.

Нельзя сделать явно.

Среди числа орос, были и те, что помимо функции уничтожения, имели вторичную созидания. Благодаря их помощи я надеялся избавиться от мучений.

Одним из них был Фагир. Этого мастера я выбрал, узнав о нем как наиболее искусном и преданном своему делу. Он и сам искал моего внимания.

— Я преклоняюсь вашей связи с энергией огня, Миштар, — обращается ко мне, едва увидев, — огонь истина этого мира, единственное, что подобно нам дышит, питается. И умирает.

— И возрождается, — продолжаю я его мысль.

Сам Фагир напоминает лекарей уровней. Его глаза прикрывали приспособления из прозрачных линз, позволяющие увеличивать видимое. Одной руки нет — вместо нее устроено сложное подобие протеза. Все тело ороса покрыто ожогами от множественных самозабвенных экспериментам с огнем его разрушительными ипостасями. Волосы, практически все опаленные, оставлены только узкой полосой от вершины головы до затылка и убраны кожаной перевязью.

— Хочешь ли ты служить мне, орос, — говорю ему, уже зная ответ.

— Я готов отдать вам свою жизнь, Миштар, — с низким поклоном почтения отвечает он, — служить же вам является моей заветной мечтой.

— Тогда она воплотится в реальность. Сможешь ли построить нечто подобное?

Я даю ему чертежи изолированного зала. Это место могло бы хранить, не выпускать из своих стен энергию. Орос-созидатель долго изучает их, прежде чем ответить.

— Попробую, прекраснейшая Миштар, — дает он ответ, — течения энергии для меня не открыто полностью, но возможности взаимодействовать с ней мне знакомы.

— Я буду ждать результатов, — ощущая прилив некоторого количества энергии второстепенной функции, подхожу к оросу, прижимаясь своими губами оболочки к его, обожженным, давая слабый импульс удовольствия в его тело.

Он замирает, чувствуя это воздействие, затем, отвечает. — Ждать я вас не заставлю.

Я действительно не жду долго. Изувеченный орос скоро просит о встрече. Я не медлю встретиться с ним.

— Я сделал все, что вы просили, Миштар, — склоняется он, подведя меня к двери в нижних, подземных этажах главного обиталища, — мне удалось замкнуть энергетический контур на вход, так, что его действие обтекает это помещение, не давая выйти в общую среду.

Принцип действия изолятора я объяснил ему сам. Но была необходима проверка, поскольку даже лучший из мастеров оросов не мог в точности видеть потоки и действовал лишь интуитивно.

— Ты проделал огромную работу, Фагир, — я действительно вижу находящийся за дверью вакуум энергии, — поэтому честь испытать его ты разделишь со мной.

Радость, охватившая мастера-ороса, наверно, не омрачила бы даже сообщи я о своем намерении испепелить его. На столько велика в нем преданость и подобострастие. Но у меня были другие планы на его счет.

Закрыв дверь, я оглядываю большой просторный зал, ставший по моей просьбе рукотворным изолятором. Орос, зашедший следом застыл в поклоне. Темный камень и острые элементы украшений, вырезанных в толще камня будили во мне все возрастающую тоску по Капищу. И по Патрону. Напоминали о функции, так давно не имевшей выхода.