Ули Драфтер - Расплата за дары

— Нет, отдохнул от ваших колкостей, — отвечаю, не скрывая радостного перелива ауры.

— Да и обзавелся самомнением не хуже, чем у Древних, — не скрывая радости, лекарь все же обнимает меня, — придется снова поставить тебя на место.

— Как Гаргот? — спрашиваю Зорфа, продолжающего стоять в стороне.

— Жив, уже отправился обратно. И нас там ждут к вечеру, — Зорф подходит, я сам делаю шаг к нему на встречу.

— Прости меня. Просто я устал быть в неведении, — прежде чем он отвечает, приникаю к нему. Его грусть немного отступает, мое чувство вины заставляет смягчиться, — я боюсь за тебя, не хочу, чтобы ты пострадал.

— Тогда постарайся беречь себя, — одна его ладонь ложится на мою голову, другая прижимает к себе, обхватив за плечи, — мы едины, помни это.

«Ты неразумно любишь своего Дополняющего» — думаю я.

— А ты? — вдруг следует вопрос.

От неожиданности я отстраняюсь. Но Зорф спокоен, даже не показывает беспокойство в ауре.

— Ладно, нам пора, — отпускает он меня, идя к залу с переходом, — тебя уже заждались.

— Меня?

Но ни Вард, ни Высший мне не отвечают. Приходится идти за ними, мучаясь неведением.

Выходим мы как и прежде, на крышу небоскреба Лока. Оттуда спускаемся под прозрачный купол оранжереи. День уже угасает и садящееся солнце заливает город алым. Моя одежда слегка помята и местами порвана, но это меня совершенно не беспокоит. Беспокоит, как всегда, неизвестность.

— Ради всего разумного, Алури, — Вард первым разглядывает меня, — иди и переоденься.

— Наина тебе поможет, — Зорф даже не оборачивается, уходит куда-то в свои апартаменты. Мне же на встречу уже спешит моя гувернантка.

— Простите меня, — сам выхожу к ней на встречу, — это было необходимо, я не мог объяснить всего.

Она в ответ только недовольно качает головой. Обижена. Я ее понимаю.

Одеть мне дали в этот раз неудобное темное платье и туфли. Видимо чтобы точно не убежал. Под руководством Наины заставили нанести макияж. Умеренный, не яркий. Потом, под конвоем женщины и Варда отвели к машине Зорфа. Высший обещал прибыть позже.

Ехали мы в том же молчании и вышли у знакомого мне ресторана — здесь я впервые был с Зорфом. Уже зная дорогу, иду вперед, захожу за зеркальные двери, ступаю в ярко освещенный зал.

— Здравствуй, Алури, — оболочка реагирует раньше, чем наступает понимание. Сердце в груди пропускает удар, горло сжимается, выбивая слезы из глаз и воздух из легких. Ноги подкашиваются. Я уже не надеялся на встречу.

— Патрон, — кажется, я все-таки покачнулся. Высший подошел, подхватив меня, удержав за руку, — я думал, нам нельзя видеться.

Зрение слегка проясняется. Я смотрю на бывшего Куратора — тот же темный строгий костюм, длинные волосы завязаны в узел на затылке. Такое же строгое лицо с прямыми, волевыми чертами. Такая ласковая улыбка. Я помню его таким. Я боялся видеть его таким. А теперь не имею на это права.

— Из-за одного разговора ничего не будет, — успокаивает он меня, — присядем, — указывает в сторону стола.

Я принял приглашение. Поборов шок и волнение, я оглядел зал. Мы были одни. Только мои провожатые заняли стол в противоположной стороне зала. Оттуда ни слышать, не видеть нас они не могли. Обслуживали нас люди, но и их было не много. Нам на стол поставили только бокалы с вином и бутыль темного стекла с им же. Сам Патрон тоже не был спокоен, хотя, старался быть таким же отстраненным.

— Простите меня, — начинаю первым, — я не хотел причинить вам вред. Я был уверен, что вас хотят подставить. Подумал, что взяв вину на себя спасу вас, я не хотел делать вам…

— Алури, — кажется, я слишком волнуюсь, тороплюсь высказать все то, что долго держал в себе. Патрон берет мою руку в свою, — мы просто попали в ловушку, умело расставленную для нас. Если бы ты не вмешался, последствия могли быть и хуже, — он останавливается, — это я, скорее, должен благодарить тебя.

Смотрю на него, понимая, что глаза переполняются слезами. Сказанное Высшим, словно сняло с моих плеч груз.

— Тогда, для меня было важнее найти потерянное тобой. О себе я не думал, — Патрон обхватывает мою ладонь, сжимает в своих. Я же не удерживаюсь и утираю набежавшие слезы свободной рукой, — ты мне очень дорог, Алури, я не хотел рисковать тобой.

— И вы для меня очень дороги, — слезы уже безостановочно бегут, что я не успеваю утирать их, просто прикладываю ладонь к глазам, не желая показывать свою слабость, — я чувствовал к вам нечто… но это было недопустимо, я так боялся, что об этом узнают. Вместе с собой я хотел уничтожить следы…

— Я знаю, — он отнимает мою ладонь, мокрую от слез, просит смотреть на него, — но только по-настоящему это чувство было не твоим.

Что это значит? Я с непониманием смотрю на него.

— К сожалению, — грустно улыбается он, — возможно, ты не помнишь, но некто другой присутствовал в твоем теле некоторое время.

Дальше он не говорит, только передает образы. Напоминает мне то, что я убрал из своей памяти.

Милидар, их с Патроном запретная связь через меня. Их чувство, льющееся через мою оболочку. Их горе, воплощенное в несовместимости тел и утоленное через мою функцию. Когда их план принес свои плоды, под покровительством Милидар новый деманон оказался в безопасности. Но это чувство не угасло. Ослабло, изменилось, но осталось во мне. И нашло отклик в матрице Патрона, вошло с ним в резонанс. Его благодарность и забота, мои преданность и привязанность к нему — вот, что стало его субстратом. И мы оба поддались ему. Один из-за отчаяния, другой из преданности. Стремились быть немного счастливее положенного. Обмануться.

— Это не совсем то, что ты и я думали, — говорит он, заканчивая передачу образов, — мне жаль, что я запутал тебя. Но я хочу, чтобы ты знал, что дорог мне. Дороже жизни, Алури.

Значит, любовь была не моя, переданная от Милидар. А то, что было потом, только признательность и предельное состояние моих функций. Любой дар рано или поздно, потребует расплаты. Мы и поплатились.

— Но теперь все хорошо, — прерывает Патрон повисшее молчание, — каждый теперь на своем месте, — выпускает мои руки, пододвигает ко мне бокал, поднимает свой, — пусть и дальше все сложится не хуже.

Коснувшись бокалами, мы выпиваем вино. Потом встаем, проходим по залу, останавливаемся у выхода на открытую террасу. Просто говорим. Патрон потерял право на несколько параллелей, но рангов его не лишили. Милидар вела работу среди энергоформ. Намеком Высший дал понять, что с новоявленным деманоном все в порядке. Подконтрольные ему миры тоже пока на пути развития, жатвы не намечаются.

— Мне тебя не хватает, — говорит он, вздохнув, — но от нового помощника я отказался.

Киваю ему, не зная, что ответить.

— Я рад был служить вам, — наконец, нахожу слова.