Людмила Минич - Жемчужина из логова Дракона[VolgoDon конвертируется в fb2]

Жемчужина дернулась, отдавшись болью, прокатившейся по телу. Под болью же все онемело, словно волны бушевали только на поверхности. Похоже, его кровь окончательно исторгла недавний ужас, недавнюю муку, и теперь внутри было тихо и хорошо, даже боль, казалось, принадлежит совсем другому телу. Или другому миру.

— Мне кажется, ты даже не жалеешь, что все так… обернулось, — шептал Ветер, склоняясь над ним.

— Нельзя… быть Драконом… и оставаться… прежним… — пробормотал он через силу. Только потому, что человек рядом ждал ответа.

— И ты… тоже чувствовал Дракона? — Лицо Ветра вновь приблизилось.

Радость этого воспоминания снова вспыхнула внутри.

— Ты… до сих… пор… не понял… своей силы…

Да, стихотворец никак не хотел понимать, он просто знал. А чего не знал, то беспечно отбрасывал. До поры.

Они молчали. Это молчание хотелось длить и длить, не нарушая.

— Ты до сих пор господин всех этих слуг Дракона, — первым уронил Ветер.

Да, это до сих пор имело значение. И тяготило.

— Кто–то… должен быть… господином… Почему… не я… Стоит… сохранить власть… над ними…

— Ну, — Ветер пожал плечами. — Может, что–то и выйдет.

Он один так легко, во всей полноте мгновенно охватывал то, что никому и за целую жизнь не растолкуешь.

— Обещай… — начал он и потерялся в водовороте времени, подхваченный каким–то течением.

Илча очнулся на полу, потирая ушибленное колено.

— Я что–то видел, — пробормотал с непонятной виною в сердце.

Лассар оставался куда спокойнее Илчи.

— Возможно.

Облако над его головой стремительно теряло все вещественные знаки внутри, обретая прежнюю прозрачность, но Илча успел ухватить и голубоватый отсвет, и нечеловеческое усилие, словно человек этот шел, сминая ветхую ткань мира, как Илча в своих видениях сминал ткань времени. Но Илча чувствовал себя игрушкой внутри Фиолетовой Жемчужины, а обладатель Голубой делал каждый шаг, зная его силу, цену и возможные последствия. Он тоже предвидел и, в отличие от Илчи, делал это мастерски, используя лишь силу своего ума.

И еще. Это был не Серый, а совсем другой человек.

— Возможно, что–то и видел, — повторил он. — «Что–то» — верно сказано. Насколько я могу судить, ты получил великий дар, но воспользоваться смог лишь для того, чтобы показывать людям фокусы. Небезопасные, надо сказать. Тебе никогда не приходило в голову, что ввязался не в свое дело? И что в ответ может приложить больнее, нежели кулаком в потасовке?

— Ну, кое–кому я помог! — вмешался Илча, с трудом глотавший нежданные, обидные речи, хотя Лассар совсем не стремился уязвить его.

Глава иледов взмахнул рукой, отметая все слова в защиту, готовые исторгнуться у Илчи, показывая, что не намерен тратить время на бесполезный спор. Потом прищурился, будто что–то припоминая. Облако над его головой пришло в движение.

— Однажды… тогда я как раз разговаривал с Ветром… это было в Вальвире, в то самое время. Мне отчего–то пришло в голову, что дар может стать проклятьем. И очень легко, незаметно. В одних руках он действенен, в других же — просто разрушителен, и первое, что он разрушит…

Лассар поглядел на Илчу, и тот понял без слов.

— Да, своего хозяина.

— Я просто еще не овладел им как следует!

— Ты и не овладеешь.

— Откуда ты знаешь?

— Я вижу это. Как видел себя, словно со стороны, в тот самый день, много лет назад, когда лишился лица. Тогда я смотрел глазами Дракона, теперь мне и своих достаточно.

Голова шла кругом. Илча схватился за последнюю опору.

— Но ты ведь овладел! И как!

— Иногда и проклятие может обернуться даром. Но на это нужна сила. Много силы. И никто тебе не поможет.

Илче оставалось только серьезно нахмуриться, изображая, что он внимает. Сейчас ему поведали что–то очень важное, но он пока ничего не понял.

— Теперь не поможет даже Ветер. Ты еще не понял? Эта счастливая случайность — слово, которое он взял с меня напоследок, связало нас троих. И до поры не могло разделить. Ты сгнил бы в этом подземелье, если бы не последнее заступничество Ветра. Нимоа внял ему, и потому ты здесь. Твоя же удача вытекла полностью, капля за каплей, и чаша пуста. Ты — один. Больше никаких счастливых случайностей, — ронял он слова медленно и ровно, будто гвозди в голову Илчи заколачивал.

На миг показалось, что мир вновь поплыл, стало трудно дышать.

— Судьба — вещь странная и обоюдоострая, — уже мягче добавил Лассар. — Подумай на досуге. Когда–то я скрывал от слуг свое лицо. Безликость упрочивала мою власть. Теперь моя власть куда больше и прочнее, но лицо снова скрыто, его никому не покажешь… Или же возьмем иное. Когда–то я потребовал от Ветра сочинить одну историю и поселить ее среди людей. О посланнике Драконов, пришедшем изменить этот мир, потому что прежняя вера отжила, и сам мир тоже отжил свое прежнее. Я рассчитывал, что подобно «Жемчужине» она пойдет гулять по свету, возвещая мой приход — человеку нужна такая вера, он ищет ее и ждет… Кинь ее людям, как кость — и за нее подерутся… Хотел огромной власти, запредельной, под стать своей Жемчужине, но я благодарен судьбе: она столкнула меня с Ветром — и несколько дней спустя я отказался от намерения. Без сожаления. Просто отбросил, как ненужный свиток, полный глупостей, и занялся насущными делами, уже не помышляя о прежних намерениях. Тремя годами позже молва о Лассаре Благословенном поползла по Вольным Городам, приграничью, растеклась во все концы. Кто бросил эту искру, неизвестно… Должно быть, Нимоа немало позабавило мое собственное удивление. День за днем моя давняя выдумка воплощалась без моего вмешательства!

Он покачал головой, до сих пор поражаясь происшедшему.

— Не скрою, это сослужило огромную службу. За последние годы я продвинулся так, как не смог бы и за несколько жизней. Если так пойдет и дальше, я смогу уйти спокойно.

Он вздохнул, и Илча понял, что за бремя давит на его плечи. Сейчас на них весь мир опирается. Время в Краю Вольных Городов, да и окрест, в последние годы несется быстрее ветра, все вокруг стремительно меняется. Нельзя того не заметить.

Лассар вновь поднялся, запахнул плащ. На какой–то миг, даже долю его, перед Илчей предстала пещера, и золотисто–зеленое тело, окруженное пламенными струями, взметнулось, раскрывая крылья.

Неуловимое сходство… Что же в этом человеке от Дракона? Явное и вместе с тем укрытое глубоко внутри? Илча не успел рассмотреть — Лассар скрылся за дверью.

Дни больше не тянулись, а проносились мимо. Отряд спешил в Фалесту. Сам Лассар, несмотря на годы, оказался превосходным наездником, он не терпел задержек в пути, потому никогда не путешествовал в повозках, пусть даже самых удобных.