Людмила Минич - Жемчужина из логова Дракона[VolgoDon конвертируется в fb2]

— Н-да… без баб совсем никуда.

Все зашумели. Ветер сделал полукруг и подошел к недавнему обидчику. Тот нахмурился, сморщил лоб, как будто усиленно старался что–то припомнить.

— Не трудись, — угадал Ветер его намеренье. — Это мои стихи. Я сотворил их только что. У тебя на глазах.

И направился к своим новым знакомцам.

— Вот это да! А красотка–то какая! Ну, прямо как наяву! Вот прямо перед глазами! — разгоряченный сабой шорник чуть не обнимал Ветра.

— А чего, чего он тогда уехал? Жил бы себе с нею! — напирал сзади незнакомый парень.

— А потом, потом–то чего было? — интересовался давешний возчик.

— Потом? — растерялся Ветер. — Уехал и не вернулся. И помнил ее всю жизнь.

— Так чего тогда уехал? — снова насел парень.

— Не всегда в жизни бывает, как хочется, — Ветер развеселился, сообразив, чего они так пристали. — И вообще, это всего лишь история такая, придуманная, стихи.

Оказалось, что все вокруг приняли рассказ за быль. Даже приуныли, узнав, что это просто сказка такая. Но все равно это был успех. Знатничек больше не решался отпускать свои колкости в сторону Ветра. А на актера–стихотворца уже и смотрели–то по–другому. С уважением. И Ветер начал понимать, что жизнь его сегодня изменилась круто и бесповоротно.

Хозяин постоялого двора отозвал его в уголок для беседы. А не захочет ли стихотворец, говорил он, тут задержаться? На несколько дней, и совсем задаром. Даже кормить обещал без всякой платы, пускай только пришелец останется. Уже сегодня слава о нем поползет по местечку, и завтра тут полным–полно народа набьется. Хозяин готов был даже сам отстегнуть сказочнику за выступление. К ним ведь редко такие люди захаживают, даже бродячие актеры лишний раз не наведаются, — уж больно далеко Дэнэб от больших торговых путей. А тут такой случай!

Подумав для вида, Ветер согласился. Почему бы не задержаться, на всем готовом. Да и что скрывать, уж больно здорово было вот так, с ходу, заслуженную славу добывать. Вот она какая, эта Жемчужина!

И он остался. И на следующим день вновь рассказывал о расставании, на этот раз не забыв дать имена своим героям. История о Г е рте и прекрасной А рзе. В харчевню народу битком набилось. Даже женщины явились, наверно, чьи–то жены, а ведь вчера он ни одной не видел. Не принято это у витамов. Но тем приятнее было Ветру рассказывать, а когда он закончил, почти все они, как одна, утирали слезы. Из–за спины донеслось, сдавленное всхлипами:

— Говорила ж я тебе: все они одинаковые! А бедняжка–то, небось, все глаза себе повыплакала!

И другая сразу же подхватила:

— И какая ведь красавица! И чего им только, разбойникам, надо! Сам–то кто, как бродяга прямо! Откуда только взялся!

Мужской голос отважился возразить, тут же возникла перебранка, чуть не переросшая в драку, и Ветер почувствовал, что пора вмешаться. Он поднял руку, требуя внимания, потом заорал, что было сил. Внимание на него обратили сразу же, и более умеренные спорщики принялись усмирять зачинщиков.

«Стихотворец хочет говорить!» — «Слушайте!» — «Эй, ты, хватит, вон Ветер сейчас скажет!»

Когда все немного угомонились, он начал другую историю, и последний шум затих сам по себе.

Теперь речь шла уже о Герте. Как несправедливо бросили его в темницу, как тяжело было оттуда выбраться, и как удалось совершить, наконец, побег. Ветер с ненавистью описывал сырую тюремную яму в Шарчеле, откуда ему довелось по счастью выбраться, холод, сырость, голод, кусочек неба высоко над головой. Самому ему не пришлось убегать из Шарчела — его, хвала Нимоа, отпустили за ненадобностью и мелочностью прегрешений, а то и вообще по ошибке, но он видел тех, кто пытался, и помнил, что с ними делали потом, поэтому голос дрожал непритворно. А когда Герту удалось улизнуть, претерпев множество злоключений, его принялись искать во всех закоулках. Вот и пришлось бежать далеко–далеко, прочь от расправы. И, даже встретив на пути любовь свою, Арзу, он вынужден был ее покинуть, чтобы навсегда исчезнуть в чужой стране.

На сей раз молчание висело подольше, только кто–то ерзал, устраиваясь на лавке, да женщины все равно носами хлюпали, переживая теперь уже за Герта. А ведь недавно все волосы ему готовы были повыдергивать.

— Вон оно как… — протянул одинокий голос, и снова повисла тишина.

Тут прорезался вчерашний парень, тот самый, что вчера все пытал, чего уехал Герт. Опять пристал, как степная колючка:

— А чего она тогда с ним не подалась? Видать, плохо любила! Не то что Герт!

Удовлетворение в его голосе было столь явным, что кое–кто из женской половины немедленно на него накинулся: кто словесно, а кто и на деле. Спорщиков в который раз растащили. А Ветра вновь окружили, вновь, как вчера, хлопали по плечам. И опять расспрашивали. «Нет, ну он–то понятно… А и правда, чего она тогда за ним не побежала?» Ветер даже разозлился.

— Все вам не хорошо, — раздраженно сказал он куда–то в толпу, не обращаясь ни к кому определенно. — Это же просто стихи. Истории в красивых словах, понятно? Сказки! — попытался еще раз объяснить им.

— Смысл долж о н быть, — назидательно вмешался какой–то мастеровой. — Без смыслу красоты не бывает.

— Это почему? — азартно воскликнул Ветер.

— Интересу нет, — ответил мастеровой, и люди вокруг одобрительно загалдели.

«Будут еще меня учить, — подумал Ветер с досадой, — будто лучше меня знают! Я хоть полжизни побирался, зато куда лучше знаю, как стихи надо складывать».

Но торжество его все равно было полным. И больше не оставалось сомнений, откуда взялось такое неожиданное умение. Зеленая Жемчужина. Только прав Дракон, не такая она, как у Брана. Ведь что у старика? Ну, денежная удача. А у Ветра талант, дар необыкновенный. Сильный дар, ведь это по его воле люди молчали, плакали, спорили, вернее, ругались до хрипоты. Он покачал головой. А что он без них, со своими стишками? Может, прав тот мастеровой? И плохо, коль нет интересу?

Наутро Ветер уехал, как ни упрашивал его раздосадованный хозяин. Знакомые еще по первому дню возчики отправлялись с подошедшим обозом в Суб а др, ближайший крупный город, и Ветру это было на руку. Правда, если той дорогой домой добираться, непременно в Кетэрсэ попадешь, но Ветер больше не морщился при одном его упоминании. Ремесленник Инх а т, знакомый еще по первому дню, тоже оказался из Субадра и за компанию навязался в попутчики. Народу получилось много, и хорошо, потому что край тут разбойный до безобразия. Ветер с удовольствием присоединился к остальным — и спокойнее, и веселее.

Через два дня они добрались до Субадра. Инхат отговорил Ветра отправляться на постоялый двор, зазвал к себе к величайшему неудовольствию второй половины. Да кто ее будет спрашивать? Коня он пристроил у другого знакомого, тот как раз харчевню держал. С ним же уговорился к вечеру привести стихотворца, ведь сегодня второй срочный день, для многих неработный.