Леонид Крестов - Сеть созвездий

- Дронг? Что ты здесь делаешь? - Растерянно протянула она, и когда ее взгляд, скользнув вниз, неожиданно врезался в мой глодарский доспех, голос у нее тут же дрогнул. - Что это? Что случилось?

В след за первым, в дверях тут же показались и остальные любопытные дети. Самой старшей из них было не больше тринадцати, и глядя на их рыжие, как у отца головы, я тут же почувствовал как к горлу подступил ком, перехвативший дыхание, и не позволяющий мне проронить в их присутствии ни единого звука. Больше всего на свете мне хотелось сделать вид, что ничего не случилось, притвориться, что все хорошо, и прикинуться, что я заглянул к ним совершенно случайно оказавшись поблизости. Мне хотелось просто уйти, оказаться как можно дальше от побледневшей вдовы, взирающей на меня с явным ужасом в расширившихся глазах, или просто провалиться под землю, что бы больше никогда не видеть перед собой ее омраченного страхом лица, но видя мучавшее ее ожидание, я все же не смог позволить себе сбежать, и больше не в силах хранить, и без того, затянувшееся молчание, все же решился выложить ей всю правду.

- Мне очень жаль, - неуверенно и запинаясь начал говорить я, но продолжения не понадобилось. Илейна и так уже догадалась, зачем я явился.

- Что с ним? Он ранен? Боже мой, Дронг, скажи мне, что он еще жив!

Отрицательно покачав головой, вместо ответа, я не мог взглянуть в ее полные слез глаза.

- Он успел позаботиться о тебе. На твоем счете достаточно золота, что бы...

- Разве все золота мира, сможет заменить мне его?! - Разрыдавшись, она опустилась прямо на пол, в окружении ничего не понимающей детворы. - Как?! Как такое могло случиться?

- Дядя Донг, - боязливо приблизился к моим ногам Ормил. Ему едва исполнилось четыре, и он был еще слишком мал, что бы понять что случилось. С интересом, и восхищенным блеском в глазах, разглядывая мою броню, и висящий на поясе меч, он явно очень хотел их потрогать, но зная, что мама подобного не одобряет, и не разрешает играться с оружием, боязливо не решался этого попросить. - А папа тозе венулся? - Спросил он, подняв свой застенчивый взор. - Он ского пидет?

- Нет, малыш. Твой папа погиб как герой. Он спас множество жизней и вы можете им гордиться. - Соврал ему я, сам не зная почему произнес именно это. Наверное правда была недостаточно хороша, и это было единственным, чем я мог скрасить эту утрату.

Желая как можно быстрее оказаться подальше, я практически убегал с Сонной улицы, словно трус, дезертировавший с поля боя. Летя вперед не разбирая дороги, я сам того даже и не заметив, успел преодолеть добрую половину всего нашего города, и даже не запыхался.

Стараясь выкинуть из головы безутешное лицо вдовы, я ни как не мог избавиться от этой, застывшей перед внутренним взором, печальной и разрывающей сердце картины. Казалось, что ее плач теперь будет преследовать меня вечно, и останется вместе со мной куда бы я ни пошел, словно тяжкие муки совести, преследующие своих жертв даже во сне.

Чувствуя себя так паршиво, будто бы сам был повинен в гибели Орнона, я опомнился лишь когда успел выбраться к Закрытому переулку и неожиданно угодил в тупик, в узком, полностью перекрытом большим экипажем, проулке.

Карета перегородила собой весь проход, не оставив ни единой лазейки, и позволив себе наконец-то расслабиться, и перевести дух, я решил не топать дальним, обходным путем, и остался на месте, в ожидании когда благородные господа из Верхнего города соблаговолят убраться подальше.

К счастью ждать мне пришлось не долго, и не успел я толком заскучать, как хозяин экипажа выбрался из заднего хода близлежащего дома, в сопровождении пары охранников, и быстро скрылся за резной, лакированной дверцей.

В самый последний момент, когда услужливый, открывающий двери лакей, уже успел вскочить на подножку, и дал кучеру отмашку тронуться в путь, я совершенно случайно бросил всего один быстрый взгляд, в не прикрытое шторкой окно кабины, и неожиданно обомлел, покрывшись холодной испариной.

Там, за стеклом, сидел Он! Заметно повзрослевший, и располневший за прошедшие годы, но все таки именно он. Тот, кто так давно преследовал меня в кошмарах, каждую ночь! Скрипач, вонзивший меч в мою спину.

Это было попросту невозможно, и совершенно невероятно, но жизнь, как я уже говорил, довольно странная штука. В ней никогда нельзя быть уверенным ни в чем на перед, нельзя предугадать, где найдешь, а где потеряешь, и совершенно невозможно оказаться готовым, ко всем заготовленным у нее для тебя, неожиданным сюрпризам и поворотам.

"Не стоит так убиваться, Дронг, завтра ты этого даже не вспомнишь, ничего не вспомнишь, даже собственного паршивого имени", - тут же прозвучало у меня в голове, и чувствуя, как сердце в груди бьется так сильно, что казалось оно может выпорхнуть из груди, и улететь прямо в небо, я чуть было не бросился в след за тронувшимся вперед экипажем, от нахлынувшей на меня дикой злобы.

Стоя на мостовой, я едва сдерживал себя от того, что бы не кинуться в одиночку против всей многочисленной охраны и сопровождения постаревшего музыканта, и когда моя рука, словно бы сама собой, опустилась к мечу, уже знал, что у меня, на острове, все еще осталось одно не решенное дело, не разобравшись с которым, я ни как не мог уйти в Мертвый мир.

Хорворн-Ран-Тард.

- Это просто оскорбление памяти предков! - Гладиатор пребывал в жутком негодовании, мало того, что его Дан Эон Дронг отослал его прочь, наплевав на, без сомнения, грозящую ему же, опасность, и лишил данборца возможности исполнять свой долг, что само по себе уже было оскорблением в адрес воина, так его еще заставили облачиться в тесную, и сковывающую движения глодарскую броню! - Данборцы не прячутся от врагов за железной шкурой, как последние трусы. Наши предки шли в бой с голой грудью и внушали ужас врагам своим бесстрашием. Я не стану это носить!

- Ваша воля, - прохрипел уродливый мастер, - можете отправляться на Дно, хоть в подштанниках, только это врят ли внушит хоть какой ни будь ужас голодным обитателям этого мира. А без моего амулета, вы и вовсе не сделаете там и пары шагов, проще сразу сбросится с крыши, мсье Хорворн.

Сплюнув в ответ прямо на пол, что должно было показать старому мастеру все, что он думает о его доспехах, шаманстве, волшебных побрякушках, да и о самом Царни, данборец уступил место у зеркала Регнору и, выбравшись в прихожую, разместился в одном из кресел рядом с Идларом, который в этой броне, чувствовал себя еще более неуютно, чем его спутник. В отличии от Хорва, Идлар не то что броню, он даже оружия в руках никогда не держал, эта прерогатива в их тандеме давно досталась несгибаемому, упрямому варвару, и сейчас, с ног до головы закованный в тяжелый металл, с топором, в петле, предельном к ремню, и амулетом, от которого по груди разливалась приятная, но нервирующая недоверчивого к магии человека, теплота, лысеющий распорядитель каждые пару минут протирал блестящую лысину от пота и, от чего то, нервничал куда больше обычного.