Леонид Крестов - Сеть созвездий

Схватка глодара с тройкой головорезов, и резня устроенная ими в проулке, уже успели закончиться, так и не дождавшись моего появления. Все вокруг было забрызгано алой кровью, словно на скотобойне. Убийцы, успешно справившись с делом, уже успели исчезнуть, хотя по кровавым следам, тянущимся до самого угла переулка, все же не смогли уйти целыми и невредимыми. Алый шлейф на камнях мостовой был таким, словно кого-то буквально волокли по земле, а глодар, которого я так жаждал, но не успел, предупредить об опасности, и спасти, лежал у стены не подавая ни каких признаков жизни.

Проклиная себя за медлительность, я упал рядом с ним на колени, и все еще не теряя надежды, проверил дыхание. К моему несказанному облегчению, оно неожиданно оказалось слабым, едва ощутимым, но все же еще не успевшим угаснуть, как огарок догоревшей свечи. Контрабандист по-прежнему оставался в мире живых, убийцы не доделали дела, решив, что теперь ему уже ни чего не поможет, и я тут же возблагодарил небеса за столь несказанную радость. Казалось, что не все еще было потеряно для нас с ним обоих, любой, достаточно умелый целитель, при помощи сильнодействующей, исцеляющей магии, и нескольких целебных эликсиров, мог поставить раненого бойца на ноги, всего за несколько дней. Я и сам мог бы справиться с этой задачей, не лишись я по глупости своего дара, и теперь, для успеха, мне оставалось только не мешкать. Каждая минута была уже на счету, и я даже начал пытаться перехватить контрабандиста, что бы поднять, но стоило мне только взглянуть на его ужасную рану, как все надежды тут же развеялись по ветру, рухнули в низ, прямиком в Бездну, словно сбитая в полете стрелой, гордая птица, и рассыпались прахом, разлетевшись под моими руками, словно хрупкий карточный домик.

Неизвестный убийца постарался на славу. Действуя безжалостно, умело и хладнокровно, он не оставил ни мне, ни глодару ни единого шанса, сделав все, что бы ни что уже не успело спасти этого человека. Он не только сумел пробить его причудливую броню, крайне удачно попав в сочленение странных доспехов, но и пронзив беднягу насквозь, успел несколько раз провернуть оружие у него в ране. Внутренности глодара превратились в кровавую и смердящую кашу. Вытекающая из него кровь, которой он успел потерять уже слишком много, была слишком густой, зловонной, и темной. Заражения было просто не избежать, и даже начни я действовать прямо сейчас, примени самые сложные и могущественные заклинания, шансов на спасение все равно было бы чудовищно мало. Жить ему оставалось считанные минуты, и ни один чародей, целитель и лекарь уже не успел бы явиться сюда достаточно быстро, что бы помочь обреченному незнакомцу.

Глодара было уже не спасти. Я был бессилен сделать хоть что-то, все мои надежды и планы вновь провалились, оказавшись погребенными под тяжкой действительностью, всеми силами сопротивляющейся сказочным, чудесным спасениям, и от злости, дикой досады и ярости, я даже впечатал сжатый кулак в холодную твердь стены, что бы хоть как-то выместить бушевавшую во мне бурю.

Оставаться рядом с почти уже трупом, в глухом переулке, было не слишком-то разумно и не вполне безопасно. Случайные утренние прохожие, или уже вызванные кем ни будь стражники, могли заявиться сюда в любую минуту, и не желая доказывать ни кому свою непричастность и полную невиновность, я поспешно поднялся с колен, оттирая успевшую подсохнуть на руках кровь контрабандиста. Хотел как можно быстрее и дальше оказаться от этого мрачного и кровавого места, но не успел.

Неожиданно мою спину обдало диким холодом, словно бы кто-то, входя в теплую и уютную комнату, широко распахнул дверь, ведущую на заснеженную, морозную улицу, где в сторону дома, завывал ледяной, жуткий ветер, тут же ворвавшийся внутрь и развеявший, царивший вокруг, покой и комфорт. По спине тут же пробежала толпа мурашек, показавшаяся мне табуном диких коней, несущихся по степи. Лоб и ладони в миг стали влажными, покрывшись испариной, но прежде чем, вздрогнув от неожиданности, я успел обернуться назад, все закончилось так же резко и неожиданно, как началось.

Дверь, ведущая в стужу, словно захлопнулась, за незвано явившемся гостем, и все неприятные ощущения тут же исчезли. Даже усталость, нервное напряжение, подавленность от потери собственных сил, чувство неминуемой обреченности и ужас от приближения страшной погони, в миг испарились, не оставив о себе даже воспоминаний, будто бы их и не было вовсе. Мне неожиданно стало хорошо и спокойно, словно за пазухой у светлых божеств, мир вокруг казался чем-то приятным и тихим, спокойным и безопасным, и даже расслабившись, что еще совсем недавно было мне не под силу, я сладко и неспешно зевнул, чувствуя как глаза закрываются, словно бы сами собой, и чуть было не улегся вздремнуть прямо на мостовую, совершенно не опасаясь присутствия рядом умирающего контрабандиста. В тот миг я не мог думать вообще ни о чем, словно и вовсе лишившись этой способности. Ничего больше не волновало мое помутившееся сознание, почти провалившееся в сладкое забытье и безвременье крепкого сна, но прежде чем погрузиться во тьму окончательно, или окунуться в поток радостных, красочных сновидений, я все же сумел обернуться назад, сам в тот момент не понимая зачем мне это нужно, и увидев представшую предо мною картину, уже не смог сомкнуть глаз от увиденного.

Она стояла у меня за спиной, у самого входа в узкий проулок, и казалась неподдельным, сказочно-завораживающим своей красотой наваждением, которому было просто не место в этом грязном и зловонном городе, посреди кровавой бойни устроенной в переулке. Совсем еще маленькая, выглядящая хрупкой и беззащитной, девочка лет десяти, в тоненьком и легком, ослепительно белом, будто снег на горных вершинах, коротеньком платье, словно бы сотканном из рассеянного и блеклого лунного света. Длинные белоснежные волосы волнами струились к земле, прикрывая лицо, и сколько бы я не всматривался сквозь них, пытаясь рассмотреть черты этого удивительного, зависшего над землею, босого создания, я так и не смог понять что же скрывалось под ними. Если верить людской молве, на меня должен был смотреть голый череп, сияющий пустыми глазницами, но под ореолом волос, в ее тусклом сиянии, словно бы и вовсе не было никакого лица, лишь смутные и расплывчатые детские очертания.

Медленно, величественно и грациозно она, словно подхваченная незримым воздушным потоком, плавно поплыла мне на встречу, оставляя за собой шлейф развевающихся белоснежных волос.

Замерев, завороженный неописуемым зрелищем, и всего лишь немного, почти что неощутимо встревоженный, приближением этого, только с виду похожего на небесного херувима создания, в первый миг я хотел броситься прочь, хотя и знал, что скрыться от нее невозможно. Но сколько бы я не старался, всех усилий моей подавленной ее присутствием воли, так и не хватило, что бы сделать даже одного коротенького шажка. Я продолжал стоять прямо у нее на пути как истукан, и завороженный лунным блеском ее пленяющих чар, не мог сдвинуться с места, как вкопанный в землю придорожный столб-указатель. Все так же безмятежно расслабленный и спокойный, я даже не ощущал опасности и угрозы, и с почти что довольной и счастливой улыбкой, смотрел как ко мне приближается сама смерть, готовый заключить ее в дружеские объятья.