Тесса Греттон - Магия крови

— Какие милые.

— Он дарил мне по кольцу на каждый день рождения начиная с девяти лет. На мое восемнадцатилетние он должен был бы подарить мне последнее.

Интересно каким бы было это кольцо, предназначенное для безымянного пальца правой руки? С каждым годом украшения, которые покупал отец, становились все более изысканными и дорогими, и вот, прошлой весной я получила плоское колечко из белого золота с изумрудом. Я носила его на среднем пальце левой руки.

— Он сказал, что, когда мне было девять лет, он создал вокруг меня радугу, подобную защитной стене.

— Чтобы обезопасить тебя?

— Ну да.

— От чего?

Я не сводила взгляда с собственных рук. Ранку, которая осталась еще с того памятного вечера пятницы, покалывало.

— Да от всего, я думаю.

— От серийных маньяков, которые охотятся за детьми? Он незнакомых людей? От смерти? — Ее голос звучал мило и приятно, но, когда она подняла глаза, в их глубине я отчетливо различила какое-то странное возбуждение. — Или от самого себя?

Ее вопрос был столь неожиданным, что я вздрогнула, как будто получила пощечину. Даже дышать стало тяжело.

— Может, ты бы предпочла, чтобы он защищал не тебя, а твою мать? — произнесла мисс Трип.

— Он не убивал ее, — резко бросила я. Мои руки дрожали, кольца вдруг впились в кожу, причиняя боль.

— Друсилла, милая моя, я хочу, чтобы ты на мгновение представила, что он мог совершить нечто подобное. От этого ты не перестанешь быть преданной, хорошей дочерью. Ты не думаешь, что он намеренно утаивал от тебя правду?

— Почему все вокруг пытаются заставить меня ненавидеть отца?! — гневно спросила я.

— Друсилла, мы говорим не об этом.

— А мне так кажется, что именно об этом.

Мисс Трип удовлетворенно кивнула, словно ее усилия увенчались успехом. Кровь прилила к моим к щекам. Она снова хочет заставить меня говорить о моих чувствах. Я сжала губы и скрыла лицо за маской, которую подготовила перед тем, как войти сюда: маску спокойного, послушного, бездонного, холодного океана. Лицо перестало гореть.

Мисс Трип вздохнула:

— Друсилла… — Она как будто хотела напомнить мне мое собственное имя. — Я хочу помочь тебе. В том, что ты чувствуешь, нет ничего плохого, ведь так? Я здесь для того, чтобы выслушать тебя, помочь тебе разобраться и определиться в своих чувствах; понять, почему ты чувствуешь именно это, развеять все сомнения, вывести тебя на правильный путь. И я ни в коем случае не буду осуждать тебя, твои желания или твоего отца.

— Значит, я могу уйти? — спросила я, хоть и понимала, что еще слишком рано — наши встречи обычно длились не менее получаса.

— Конечно. Ты ведь не под стражей.

Встав, мисс Трип протянула мне руку. Я ответила тем же. Мои пальцы были холодны как лед.

— Встретимся на следующей неделе, если, конечно, у тебя не возникнет потребности повидаться со мной раньше. Для тебя моя дверь всегда открыта.

— Я знаю.

Высвободив руку, я взяла свой рюкзачок. Розовый след на моей ладони чесался, напоминая мне о том, что я сделала. И о том, что я еще могу сделать.

17 апреля 1905 года

Не все так просто.

Я не знаю, как записать это на бумагу, да и не нужно. Филипп говорит, что я должна запомнить. А если я не хочу запоминать? Постепенно я начинаю понимать то, что раньше было для меня недоступно.

В декабре Филипп принес домой корзину с котятами и вручил ее мне. Он показал, как давать им клочки ткани, смоченные в молоке. Котята росли, а я ухаживала за ними. Прелестные, маленькие, мяукающие существа. Такие мягкие, с крошечными острыми зубками и шаловливыми коготками. Я ставила корзину на свою кровать, и, когда спала, котята вылезали из нее и сворачивались клубочком у меня под боком. За три недели они стали мне настоящими друзьями.

Однажды утром Филипп велел принести одного из них в лабораторию. Я должна была догадаться, что случится дальше. Не знаю как, но должна была.

Когда я пришла, круг уже был начерчен. Его границы очерчивала тонкая черная коса человеческих волос. Рядом лежал кинжал, которым Филипп пронзал плоть, ленты, палочки и воск. Он сказал, что сегодня мы будем накладывать мощный заговор, чтобы защитить женщину, которую бьет муж. На днях к нему пришла бабушка несчастной с просьбой о помощи.

У меня на руках сидел котенок — девочка, которую я назвала Герцогиней; я нежно поглаживала ее рыжевато-коричневую шерстку, пока Филипп мастерил куклу из палочек и воска. Он сделал ей глаза и надрезал лицо, изобразив таким образом хитрую улыбку. Вокруг шеи куклы он повязал ленту и вдавил волосы в восковую головку.

— А кто надоумил эту бабушку прийти сюда? — спросила я.

Лицо Филиппа было хмурым, даже свирепым, как мне помнится. Ему не правилось заниматься подобными вещами.

— Дьякон ее знает. Именно он накладывает подобные заговоры для жителей нижней части города и деревень. Скорее всего, она решила, что я использую его магию. Ну, тут она права.

Я до сих пор не знаю, что произошло с этим Диаконом, человеком, который обучил Филиппа всему. Иногда меня охватывало нестерпимое желание встретиться с ним, но в остальное время я его боялась.

— А почему ты так редко берешься за такую работу? — продолжала я.

— Она грязная, моя маленькая фея, к ней у меня душа не лежит. Обычно люди просят исцелить их, но иногда приходят за проклятием или смертью. К тому же, чем больше людей знают о роде наших занятий, тем меньше у меня возможностей экспериментировать.

Посадив куклу в круг, он внимательно осмотрел ее.

— Но ведь ты же помогаешь некоторым бедным женщинам.

— За плату, дорогая.

— А платит ее муж? Он заслуживает этого, раз бьет ее, — решительно заключила я, а Филипп, по-прежнему хмурый, повернулся ко мне:

— Мы все платим.

Он протянул руку, чтобы взять у меня Герцогиню. В этот момент я все поняла.

— Что? Нет! — Я ударила его по руке и крепко прижала котенка к груди.

Зверек пискнул и вцепился в меня коготками.

— Они все здесь по этой самой причине, Джозефин. Дай ее мне.

— Но это же котенок! Ты говорил, что наша кровь особенная, что она обладает силой. Если кровь других людей не может ускорить действие заговора, разве кошачья кровь может сделать это?

Медленно, но решительно Филипп обошел стол и приблизился ко мне. Я не могла сдвинуться с места.

— У некоторых животных, — мягко начал он, — кровь обладает такой же силой, как наша. Среди них и кошки. Еще коровы, некоторые породы собак, крысы. У них много общего с нами, и они могут дать значительно больше крови, чем мы.

Я покачала головой:

— Филипп. Проткни свой палец, и делу конец.