Галина Гончарова - Тайяна. Вырваться на свободу

— Здравствуйте, сатро.

Приветствия людей Тайяна тоже знала — книги научат. И поклоны — этот вышел легким, но уважительным.

— И тебе здоровьичка, коль не шутишь, — отозвался старик после минуты молчания. Глаза у него были серо — зеленые, хитрые и умные. — Далеко ли путь держите, кана?

— А вот в город и иду. Не подскажете ли, как он называется?

— Что ж не подсказать, кана. Линдар, вот как его имечко.

— Благодарствую, сатро.

— А вы, никак, из нархи — ро будете?

— Буду, сатро, — разулыбалась Тайяна.

— А имечко ваше как, кана?

— Тайяна э´Лесс Риккэр.

— Ишь ты, вы не из высокородных ли будете? Уж больно имя‑то сложное?

— Да нет, — Тайяна пожала плечами. — меня зовут Тайяна. Я дочь Лесса из рода Риккэр. По вашему — летописцев, книгочеев, ученых…

— вот оно как… А я сатро Вейш, можно просто деда Вейш. И внучок мой, Каним. Он еще до сатро не дорос.

— Очень приятно, сатро.

Тайяна решила быть вежливой — так, на всякий случай. Она уже видела, что эти двое не настроены причинять ей зло. Скорее, наоборот, им любопытно, им еще долго плестись до города и они не прочь поболтать. Тем более, что лошаденка у них старенькая, она уже и на волка не реагирует. В ее возрасте волчьи зубы — это скорее избавление.

— А к нам какими ж судьбами, кана?

— А интересно стало, что за люди такие, как живут, о чем поют….

Получилось и достаточно вежливо — и доходчиво. Старик усмехнулся.

— Неужто у вас, в Лесу, хуже? Говорят, там реки медом да молоком текут, а на деревьях булки сами вырастают?

Тайяна от души рассмеялась.

— Вот сколь ни жила, а не видела. Ни таких рек, ни булок… Зерно у людей покупаем, правда, муку сами делать любим, с лесными травами, скотинку водим, как и вы, рыбачим…

— А охотитесь? — встрял внук.

— Нет. Кого так разводим, тех же зайцев, оленей. Кого приходится иногда убивать. Но не охотиться. Я знаю, вы люди, иногда для забавы, да?

— Есть такое, кана.

Тайяна поравнялась с телегой и теперь шла по травке с другой стороны дороги.

— А мы не понимаем, как можно убивать для развлечения. Для еды, ради одежды — да. Но не чтобы причинить боль другому. Вот моя подруга, Ааша, — волчица, услышав свое имя, зевнула, показав острые клыки, — ей тоже больно. У нее так же идет кровь, она так же умеет любить и страдать, как и я. Разве можно…. ради забавы?!

— наверное нельзя, милая кана, — вздохнул старик. — Только кого это сейчас волнует?

— Но… как же!?

Договорить помешал свист плети.

— Эй, ты! А ну уберись с дороги!

Тайяна обернулась.

Их нагнала небольшая компания. Четверо человек, все на конях, богато разодетые, одежда аж блестит от шитья, кони гарцуют… разве такие пройдут мимо скромной телеги? Двое крестьян, да и Тайяна не производили впечатления богачей, а Ааша? Заметить волка, если он сам того не хочет — сложно. Природа у них такая…

— Я кому сказал, дед! — заорал самый наглый, верхом на рыжем коне и с плеткой в руках. — А ну сворачивая на обочину, дай нам проехать! Расставился тут и едва ползет!

Тайяна поняла бы, если бы телега и правда мешала. Но дорога‑то была широкая, утоптанная, пусть не на две телеги, но на полторы — точно. Могли бы и объехать.

— А что вам — места мало? — осведомилась она.

Плеть коротко свистнула.

Тайяна даже не ожидала, что ее попробуют ударить, потому и защититься не успела.

Ну так то — девушка.

А вот волчица такими сложными категориями не мыслила. Замах Ааша распознала еще до того, как плеть взвилась в воздух над головой нахала — и из травы почти взлетело гибкое черное тело, перехватив на лету кожаный ремень.

Чудо?

Да ничего чудесного, волки вообще в высоту прыгают чуть ли не на два метра, Ааша и Тайяну спокойно перепрыгивала на тренировках.

Немая сцена продлилась ровно секунду. Одну.

Потому умные лошади поняли, что это — ВОЛК! И, не обращая внимания на хозяев, взяли такой старт с места, что пыль взвилась столбом. Правда, бежали они не к городу, а кто назад, кто в лес, ну так это же мелочи? Зато целы… и даже хозяева целы, хотя один от шока из седла и выпал.

Тот самый, который замахивался.

Тайяна обошла его кругом, оглядела.

Сопляк типичный, такие везде одинаковы, хоть среди нархи — ро, хоть среди людей. Шет на него похож, кстати, чем‑то неуловимым. Может, этим вечным 'хочу' в глубине глаз?

Рядом возникла Ааша, сплюнула на траву остатки плети, еще и поглядела с упреком. И — зевнула. Показав все сорок два зуба, а особенно четыре клыка, каждый чуть ли не в мизинец длиной.

Тайяна поглядела на юнца, который только начал приходить в себя, на старика, на мальчишку, который восторженно пялился то на волчицу, то на девушку…

— Это нормально — плетью махать?

Ответ читался на лице старика.

Не нормально. Но кто там будет разбираться из‑за какого‑то крестьянина?

— Это ж благородный лойрио…

Ааша подумала — и смачно лизнула благородного прямо в лицо. Чтобы насладился 'свежим' ароматом волчьей пасти. Парень взвизгнул, заскулил и из‑под него начала расползаться лужа.

— Вот благородства я как раз не вижу, — Тайяна сморщила нос. — Пойдемте отсюда? Воняет…

Телега медленно потащилась дальше. Крестьяне‑то знали, что от места происшествия лучше убраться, пока не поздно. А Тайяна и не подумала обернуться.

Она не видела злобного взгляда, направленного ей в спину.

— Лучше бы вам, кана, лишнее время в городе‑то не оставаться, — честно предупредил сатро Вейш. Это ж лойрио Варлей был, а он мстительный и шебутной. — наткнулся на непонимающий взгляд Тайяны и пояснил подробнее. — Взгальный он да дурной, делает, что его левая пятка захочет.

— А захочет она отомстить мне?

— Вы и сам понимаете, никто с ним так не поступал, раньше‑то…

— Сатро Вейш, а для вас не опасно ли?

— Да мы‑то что? Деревня серая… все на одно лицо для него, он меня от внука не отличит, а того — от сына старосты.

— Не хотелось бы, чтобы из‑за меня у вас неприятности были.

— Не будет. За то не волнуйтесь.

— и все же…. Возьмите на добрую память, сатро?

В ладони девушки сверкнула одна из жемчужин. Крупная, с ноготь, золотистая…

Сатро Вейш шарахнулся так, что чуть с лошади не слетел.

— Да что вы, кана!

— Я понимаю, что это малость…

— Да вы что, кана! На такое я лошадь купить могу!

— Вот и купите, сатро Вейш, не обижайте меня.

Долго уговаривать не пришлось. Сатро хоть и поломался для приличия, но жемчужину принял и спрятал куда‑то в штаны, поближе к самому ценному. А заодно намекнул, что относительно честный скупщик (поскольку честных скупщиков не бывает вообще) — некто сатро Ривар. Держит лавку рядом с портом. Там на вывеске как раз три рыбы нарисованы, спросить — каждый покажет.