Галина Гончарова - Тайяна. Вырваться на свободу

Тайяна резко встала.

— Я вас покидаю. Всего хорошего.

— Тай!

— Неужели? — Шет почти мурлыкал. — что ж, дорогая невеста, я провожу тебя и вернусь.

— Провожать меня не обязательно.

— Но ты же не станешь мне это запрещать? Не так ли?

Тайяна выпрямилась. Зеленые глаза сверкнули.

— сделай одолжение. Если я не могу избавиться от свадьбы, так хоть не мозоль мне глаза до нее.

— Шет, мне кажется, или твоя невеста не в восторге? — поддел его один из приятелей.

— Она просто еще не знает. Какое сокровище ей достается, — попытался отшутиться Шет.

— Знает — знает, половина Леса знает… кто не побрезговал, — медовым голоском пропела Тайяна, набрасывая одежду прямо поверх купальной туники.

Парни заржали, Шет побагровел, Мари закатила глаза, а Тай развернулась и направилась по лесной тропинке. Трава мягко покалывала босые ноги.

Шет схватил ее за руку, когда оставшиеся на озере скрылись за деревьями.

— Тай, постой!

Тайяна фыркнула, тряхнула запястьем.

— Убери лапы!

— Тай, нам надо поговорить.

— В очередной раз? — девушка посмотрела с тоской. Ну вот чего он привязался!? А?! И ведь хорош собой, высок, красив, умен (или хотя бы не полный дурак), может выбрать себе любую девушку — и каждая будет счастлива сплести с ним волосы. Но — нет!

Подавай ему Тайяну!

А за что ей такое счастье?

Пока она тосковала, Шетаран действовал. Дернул Тайяну за руку, прислоняя спиной к одному из деревьев, навис над девушкой.

— Тайяна, это должно прекратиться!

— Я полностью с тобой согласна! Ты разорвешь помолвку?

Мужчина зашипел. Сильные пальцы вцепились в волосы девушки.

— Забудь об этом, Тай. Ты. Станешь. Моей. Женой.

Тайяна изрядно разозлилась. Пнуть его в колено, что ли? Или подождать пару минут? Но голос ее звучал спокойно и даже чуть грустно.

— Шет, пойми, я тебя не люблю. И не полюблю. Наш союз будет обречен на неудачу.

— Полюбишь, — уверенно усмехнулся мужчина, — куда ты денешься.

Болван.

Вслух Тайяна этого не сказала, но злое слово просто сияло из ее глаз. И Шет не выдержал.

Наклонился — и смял в поцелуе нежные розовые губы девушки. Прижался зубами к зубам, скользнул языком в ее рот, стиснул в кулаке волосы так, как давно мечтал…

Ты будешь знать свое место, девчонка!

Вторая рука скользнула ниже, сжала нежную грудь…

Тайяна настолько удивилась, что даже ничего не смогла сделать.

Сначала.

А потом было поздно. Шет оторвался от ее губ, облизнулся…

— Ты сладенькая, Тай. Очень вкусная. Нам будет хорошо вместе.

Рука девушки взметнулась в замахе, но была перехвачена на середине удара. Шет демонстративно поцеловал тонкие пальчики и усмехнулся.

— Сколько не шипи, кошечка, а от меня не убежишь.

Единственное, что смогла сделать девушка — развернуться и направиться по тропинке домой. На ходу сорвала несколько листьев, сунула в рот, пытаясь горечью заглушить мерзкий привкус чужой слюны. Гадость, гадость, гадость!

Тайяна читала книги — и много, но никогда не понимала, почему поцелуям придают такое значение. И сейчас не понимала.

Ей было попросту мерзко.

Шет шел рядом, что‑то говорил, а Тайяна все больше убеждалась — свадьбы не будет.

Лучше уж умереть. Хотя нет. Лучше — убить жениха.

— Тай, ты рано, — мама смотрела заинтересованно. Конечно, она видела, кто проводил ее дочь до дома. Не остались без внимания и припухшие губы девушки, и злое выражение глаз.

— Я бы еще искупалась — Шет помешал.

— Присядь, дочка. Поговорим.

Женщина показала вышиванием на кресло рядом с собой, и Тайяне осталось только подчиниться.

— Почему ты против этой свадьбы? Шет неглуп, красив… я полагала, что за год у вас все и сладится? К тому же он сын одного из жрецов, это немаловажно. Это статус.

— Мам… он мне противен.

Возможно, Тайяна и промолчала бы, не случись того поцелуя. Но произошло ведь! И теперь девушку всю трясло от страха и злости, и это все требовало выплеснуться! Да хоть бы и матери рассказать, хотя особой душевной близости между ними отродясь не было!

Слишком любила книги Тайяна, слишком любила себя ее мать. Но…

— Меня трясет от него! Он мерзкий, гадкий, словно склизень, а сегодня, когда он меня поцеловал, меня чуть вообще не стошнило! Я как представлю, что он ко мне прикасается — в омут головой кинуться тянет! Неужели никак нельзя это отменить!?

— Отец никогда не согласится. И Карай тоже, ты сама понимаешь.

Тайяна беспомощно взмахнула руками.

— Мам, но это просто безумие! Шет положил на меня глаз, а его отцу нужны наши родовые таланты — и вот, я должна платить своей жизнью за чужие амбиции?

— У вас с Шетом будут хорошие дети. Жрецы посчитали, возможно, они даже будут крылатыми.

— Если вообще будут. Меня пока от одной мысли тошнит, — пробормотала Тайяна. — Давайте отсрочим эту свадьбу еще на год? Или три?

— Шет настаивает. И вообще, Тайяна, я не понимаю, чем ты недовольна? У тебя будет молодой и красивый муж…

— Которого большая часть девушек на ощупь знает.

— Не перебивай! Зато опытен. Женится‑то он не на них, на тебе. Ты сегодня с ним целовалась, разве не понравилось?

— Нет!

— Это ты просто не созрела. А так с опытным мужчиной сплетать волосы* — одно удовольствие.

* нархи — ро, и мужчины, и женщины, носят длинные волосы, а на церемонии брака жрец сплетает из них косу, как бы давая понять, что отныне эти двое неразделимы. Как правило, коса остается до брачной ночи, а то и дольше, отсюда и выражение. Прим. авт.

— Да неужели?

— Я тоже боялась перед свадьбой. Но твой отец меня переубедил.

— А ты питала к нему отвращение еще до свадьбы, как я к Шету?

— Нет. Мы даже до свадьбы и не виделись. Ты же знаешь, я из восточного поселения, а он из южного.

— Тебе повезло. А мне — нет, — печально заключила Тайяна. — Мам, я с ума сойду! Это просто невозможно!

— Все возможно, — по губам женщины скользнула улыбка. — Знаешь, ты мне сейчас напомнила мою младшую сестру, Таалейн. Она тоже так говорила, а потом вышла замуж — и куда что делось? Такая серьезная нархи — ро стала, что жрецы не нахвалятся, а муж не нарадуется. Может, тебе к ней съездить? Поговорить?

Тайяна думала недолго. После сегодняшнего, даже восточное поселение казалось ей неплохим выходом.

— А и правда… Отец меня отпустит?

— Я поговорю с ним.

— Я бы завтра и съездила.

— Аашу возьмешь?

— Дней за десять обернусь, туда, да обратно…

— Тебе пойдет на пользу. Отдохнешь, в море искупаешься, рыбки поешь…

Поумнеешь.

Последнее слово мать вслух не произнесла, но Тайяна и так ее понимала. С маминой точки зрения дочь валяла дурака, не желая сделать выгодную партию. Вот и пусть подумает на приволье…