Анна Рассохина - Пламя для Снеженики (СИ)

- А что я? - тоже закричала, вцепившись в край стола со всей возможной силой, так что заболели пальцы.

- Не догадываешься? - как-то подозрительно быстро Рон угомонился. Явно не к добру!

- Мне это совершенно неинтересно! - обида накрыла меня с головой, и я ляпнула совсем не то, что думала.

Губы Эферона сжались в тонкую линию, крылья носа нервно затрепетали, он шагнул вперед, неожиданно замер и обманчиво-бесстрастным тоном процедил:

- Значит, целовать меня тебе не зазорно, ласки мои тебе небезразличны, а я сам тебе неинтересен? Я правильно понял? - его черные очи превратились в две сверкающие огнем щелки.

Испуганно сглотнула, потому как подобной ярости мне видеть не доводилось. Ни один маг, даже во время войны, не выходил из себя настолько сильно, что огонь, вырвавшийся из очага, кружился вокруг него, пылал и грозился сжечь весь дом. На кухне стало так невыносимо жарко, что по моему лицу скатилась капелька пота. Вода! Меня осенило!

Подняла дрожащие руки и призвала на помощь водную стихию - благо здесь ее было в достатке. Кран крутанулся, и прозрачная струя холодным потоком ринулась в бой и окатила с ног до головы разгневанного полудемона. Огонь шипел, фыркал, сражался со своей извечной противницей, не желая признавать поражение. Дарэф неотрывно смотрел на меня, и самым ужасным было то, что я, как и раньше, ощущала все его чувства - жуткую смесь обиды, гнева, ярости и тоски, грызущих Дарова изнутри.

Вода лилась, огонь не унимался, в воздухе стоял противный запах гари, на полу плескались лужи. Мы с Роном не отводили друг от друга непреклонных взоров. Я сдалась первой и тихо всхлипнула:

- Уйди...пожалуйста...- отвернулась, чувствуя, как по щеке скользит самая первая слеза.

Позади раздались хлюпающие звуки, дверь распахнулась, выпуская бурный поток в гостиную. Я не сдвинулась с места, словно все силы покинули меня.

- Мя-у-у, - послышался отчаянный вопль, и торотигренок с разбегу запрыгнул на стол.

Боднул мокрой взъерошенной головой мою руку и, не получив желаемого ответа, легко укусил за палец, приподнялся на задние лапы, задевая меня передними, и тоскливо повторил:

- Мя-у-у...

Я всхлипнула, взяла котенка на руки, отрешенно провела по влажной шерстке. Он зажмурился и замурлыкал, делясь со мной теплом своего маленького тела. Я ожила, справилась с собой, гордо вскинулась и шагнула вперед. Добралась до мойки и повернула кран. Торотигренок все это время был со мной и мурлыкал. Развернувшись, увидела стоящего в дверном проеме Рона. Огонь вокруг его тела уже не полыхал, но по обнаженному торсу и рукам пробегали яркие искры. Волосы растрепались, глаза напоминали два светящихся угля. Пушистик зашипел, выпуская когти на одной лапе, указывая в сторону Дарова.

- Не обижу! - глухо проронил Эферон, прошлепал по воде до своей сброшенной сорочки, поднял ее, отжал. Из-под его руки с шипением вырвались облачка пара. Обернулся. Я невольно прижала торотигренка к груди, словно хотела укрыться за его тельцем. Только вот не от Рона я собиралась спрятаться, а от самой себя, потому что, несмотря ни на что, стоящий напротив мужчина был мне дорог. Сердце в груди билось часто-часто, руки дрожали, а вот ноги, отказывались повиноваться, не позволяя двигаться. А убежать хотелось неимоверно, хоть на все четыре стороны, лишь бы не видеть немой упрек в этих светящихся глазах.

Закончив с рубашкой, отчего тонкий шелк стал похож на ветошь, Даров поглядел на меня. Собирался что-то сказать, и я затаила дыхание, но он внезапно передумал разговаривать. Только криво усмехнулся и направился к выходу. Здесь остановился, осмотрел трещины на стене и вполголоса вымолвил:

- К вечеру пришлю работников...

- Не...

- Не спорь! - низкий голос Рона эхом отозвался внутри меня.

Я стояла молча, не в моих силах было сейчас шевелиться или говорить. Рон повернулся, и наши взоры вновь встретились. Мы обижались друг на друга, и пусть ярость и злость отступили, запустив в души тоску и опустошение, мы не были готовы к дальнейшему диалогу или прощению. Без всяких слов чувствуя, что он и так понимает меня, я неумолимо глядела на него, коря себя за проявленную слабость. Эферон уступил, чуть склонился и с затаенной печалью произнес:

- Пусть это станет моим прощальным подарком...

Я решила не спорить - пусть будет так! Кивнула, и он ушел, даже не оглянувшись напоследок. Теперь на меня напало оцепенение, точно на плечи упала и давила всем своим весом каменная глыба.

- Мяу-у-у! - Пушистик опять чуть куснул меня за палец.

Опомнилась, только-только осознав, что все это время я плакала. Горько, позорно, бессмысленно и совершенно беззвучно. Просто по щекам текли тонкие ручейки и больше ничего.

- Мя-у-у! - прозвучало довольно требовательно, и, спохватившись, я занялась уборкой, посадив котенка на стол, так как на пол он идти категорически отказался.

В расстроенных чувствах констатировала, что сегодня мы остались без ужина - горшочки, в которых готовилось жаркое, просто лопнули от жара. Теперь их черепки вместе с содержимым неопрятной грудой лежали на дне очага, стенки которого тоже были заляпаны.

- М-да! - раздался за спиной потрясенный возглас Райта.

- Жаркого не будет, - зачем-то озвучила я.

- Да понял я это уже! - он подошел ко мне и присел рядом на корточки.

Я на Ладова не смотрела, упрямо созерцая нутро очага. Он вздохнул, потом хлопнул себя по коленям и преувеличенно бодро выдал:

- Тогда пойдем куда-нибудь, поедим?

- Что-то не хочется...

- Тогда выпьем?

- Не хочется...иди один, - не отрывая взора от серого закопченного камня, отозвалась я.

Райт не сдался, он мягко, но, тем не менее, цепко ухватил меня за подбородок, заставляя повернуть голову и посмотреть на него.

Задумчиво прищурился, в полной мере оценив мой заплаканный вид, и спросил:

- Значит, ты все знаешь?

- Знаю, - подтвердила я, - но не ты мне об этом рассказал, - получилось как-то обличающе.

- Виноват, - нахмурился Ладов.- Пусть это были только мои домыслы, но...хочешь я попрошу прощения?

- Нет...не думаю, что это поможет...

- А что поможет? - маг подарил мне пронизывающий взгляд, от которого по телу пробежалась стая мурашек.

Ведьмина сущность встрепенулась, подсказывая правильное, с ее точки зрения, решение, и я послушалась.

Встала на колени, не обращая внимания на лужи, протянула руки, обхватывая широкие плечи Райта, обтянутые вязаным свитером. Не задумываясь, чтобы не растерять всю решимость, я поцеловала его, выплескивая наружу все эмоции, бурлящие во мне, как лава в жерле вулкана. Губы Ладова нежные, но настойчивые охотно ответили на поцелуй, уверенно требуя большего, забирая мою боль и душевную тоску. Его руки властно легли на мою талию, а ведьмино начало только этого и добивалось. Прочь одного огневика! Заменим его другого! Забудем! Выгоним из сердца и из жизни! Это же так легко и просто!