Алина Смирнова - Стражи Небес

— Мы используем водную могилу для того, чтобы остаться наедине со своим воображением и создать необходимые образы для проекции… — Марсалиан подплыл сзади.

— Поразительно.

Я подошла вперед на два шага, и аккуратно протянув руку, коснулась холодной водной оболочки овальной сферы… Действительно, чувство будто я и правда дома под водой. Внутри сферы находился элементаль с синим пламенем на голове. Я осмотрелась здесь и правда много платформ, многие из них были заняты, но были и свободные. Тут среди рядов я заметила нечто странное и быстрыми шагами пошла сквозь ряды, старясь не коснуться свободных платформ, и резко не задеть водные оболочки уже занятых.

— Нет, мне не показалось… Кто ты…?

Передо мной, внутри сферы был не элементаль. Это была девушка, красивая, легкая, она была одета в длинное цветное шелковое платье, ленточки разных цветов заплетены в длинные, цвета пшеницы, волосы. Браслеты с лентами также одеты на запястья и щиколотки. Ее лицо было прекрасным. Она не была похожа на человеческую девушку, она была другой. Словно из сказки.

— Мисс Сиджей, прошу вас давайте уйдем от нее. Эта девушка — собственность господина Харэ. Он прибыл к нам с ней, и попросил позаботиться о ней, с тех пор она здесь.

— Кто она?

— Мы не разглашаем чужие тайны, мисс Сиджей. Ибо элементали не должны вмешиваться в дела Богов и Хранителей.

— Вы не разглашаете все чужие тайны или только его? Кто он вообще такой?

Марсалиан опустил голову вниз, и в задумчивости поплыл между рядами назад. Что это значит? Я должна идти за ним? Почему он не хочет мне рассказывать о том, что это за девушка? И об этом подозрительном парне в кровавой тиаре. Я догнала элементаля, используя арии, и перемещаясь уже куда быстрее между рядами с водными сферами. Он остановился у одной из свободных платформ.

— Марсалиан! Ответьте мне! Какие у элементалей отношения с этим ужасающим человеком.

Дух обернулся, его лицо не могло выражать эмоции, поэтому я почувствовала их в его голосе. Он стал намного строже:

— Мисс Сиджей, элементали не вмешиваются в дела внешнего мира. Господин Харэ — наш уважаемый друг. И он не человек, пора бы вам уже привыкнуть к этой мысли. Господин Харэ — самый могущественный волшебник во всей Вселенной. В Замке Стихий элементали и Волшебник Измерения обмениваются опытом в области природных явлений и заклинаний. Мы не исполняем его волю, но относимся с уважением к его просьбам. Он попросил обучить вас и доверять вам. Однако, если вы продолжите себя вести в том же духе, даже мнение господина Харэ не сможет повлиять на мое отношение к вам.

Я вдруг почувствовала, что почему-то неправа. Хотя была уверена — волшебник ужасающий, но почему они, элементали, духи природы не понимали этого? Почему? Как ему удается очаровывать окружающий?

— Вам нужно думать не о господине Харэ и мотивациях его поступков. А о вас. Мисс Сиджей, чего хотите вы? Уйти отсюда монстром или кем-то большим? Узнать и научиться здесь тому, чего вы не знали прежде? Чего хотите вы? — он протянул мне руку и кивнул на свободную платформу.

Это был выбор. Он прав. Важно сейчас решить, что важно для меня самой. Дилан сделал из нас монстров. Он превратил меня и мою любимую сестру Джейси в чудовищ и заставил сражаться. Он заставил нас поверить в том, что мы не можем жить нормальной жизнью, что мы достойны общаться лишь со смертью. Утопать в крови и ненависти. А сейчас у меня есть шанс. Шанс, возможно, узнать, что-то еще. Поверить в то, что я не просто монстр. Я достала пузырек с кристаллической аквамариновой жидкостью.

— Пообещайте мне, что я вернусь к Джейси? — я открыла кристаллический флакон.

— У нас нет цели разлучиться вас. Конечно, вы вернетесь к своей сестре.

Хорошо. Пусть будет так. Но вот все-таки. Запрет на алкоголь… Может у них есть какая-нибудь водичка покрепче? Чему быть — того не миновать. Пора сделать шаг. Я выпила флакон безвкусной аквамариновой жидкостью, и шагнула на огненную платформу. Впереди меня ждало царство собственного воображения, а в конце я вернусь. Вернусь к Джесс.

Прошел день с тех пор, как я вернулась с острова Шаннон. Одна, без Сиджей. Сестра осталась там. Осталась в мире Йома, чтобы защитить меня. Зачем?! Зачем, дура?! Ну, что за дура…. На удивление, Дилан вел себя совсем иначе, чем я себе представляла. Я думала, что когда вернусь без Сиджей он придет в ярость. Ведь он лишился половины своего самого прибыльного и наиважнейшего проекта. Однако, Дилан будто бы пришел в отчаянье, он постоянно плакал, словно родитель, потерявший свое дитя и возлюбленный, лишившейся своей невесты. Он был расстроен и подавлен, и в тоже время пытался поддержать и приободрить меня. Мы были в гостиной. Наш привередливый гений постоянно носил мне чай или выпивку, не отходя от меня ни на шаг. Он пытался со мной говорить, но мне не особо хотелось… оживлять в памяти события, произошедшие на острове. Я вспоминала о Сиджей, о том времени, когда мы были неразлучными, маленькими детьми, которые в одиночку пробирались сквозь джунгли и ловили крабов на песке. Мне не хватает этого, я вдруг осознала, насколько нас отдалила друг от друга лаборатория и последующая жизнь во вседозволенности. В лаборатории каждый из нас был сам по себе и в тоже время от действий одной зависела жизнь другой. Мы убивали не задумываясь о том, чего желает другая. Нам лишь хотелось не испытывать боли. В результате, мы просто стали машинами для убийства. Ведь мы обе могли отказаться сражаться, и Дилану ничего бы не оставалось, как прекратить свои пытки и убить нас обоих. А это значило… Что нам хотелось стать такими. В глубине души и я, и Сиджей — мы понимали… Такова была наша воля. Разве нет? Кого я обманываю? И после этого мы все еще оправдываем себя тем, что делали, убивали ради благополучия друг друга? Чушь собачья!

— Эй, Дилан! — он был у барной стойки, в синем тонком свитере и белых брюках. Даже страдающий, он был опрятен и красив, словно фотомодель.

— Иду… — он пришел с бокалом виски и сел рядом со мной в углубление с подушками.

— Дилан, почему ты плачешь о ней? Почему я — ее родная сестра, не могу проронить и слезинки, а ты ревешь словно баба? Почему ты вообще сделал нас такими? Почему в лаборатории был так жесток к нам, а сейчас делаешь вид, что тебе не все равно? Кого ты пытаешься обмануть, чертов садист?!

Он ничего не стал отвечать, допил стакан до дна и повернувшись ко мне, стер слезы со своих глаз и спокойно произнес:

— Хочешь ударь меня, Джесс. А еще лучше, может убьешь меня?

Наверное, ничто не могло меня так сейчас отрезвить от мыслей о Сиджей, как его странное заявление. Минут пять я вообще не могла прийти в себя. Нет, вот же придурок! То есть сначала он нас превратил в монстров, пытал и издевался над нами, а теперь… признает свою вину и просит самолично о смерти? Я залепила ему пощечину, соизмеряя свои силы, чтобы не раскроить ему череп.