Гэв Торп - Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том 2

— Нет, я не он. Я думал, однажды, что могу им быть…Но это не моя судьба, ответил Вальтен. — И я благодарен за это. Я благодарен, что моя часть во всём этом…фарсе, как ты его назвал, практически закончена. И я не увижу тот ужас, что придёт следом.

— Трус, — произнёс Архаон.

— Нет. Трусость это не принятие. Трусость это разрушение самих небес только потому, что ты не можешь выносить их света. Трусость это обвинять богов за капризы людей. Трусость это выбрать проклятие вместо смерти и бросать людей в огонь, чтобы успокоить свою израненную душу, — Вальтен посмотрел вверх и тяжело и печально вздохнул. — Теперь я вижу так много. Я вижу все неиспользованные пути и вижу, какие на самом деле мелкие твои хозяева, — он посмотрел на Архаона. — Они толкнули своих величайших героев и воинов на мой путь словно овец, и всё ради того, чтобы избавить тебя от этого момента. Потому что даже сейчас…они сомневаются в тебе. Они сомневаются, и ты чувствуешь это. Иначе зачем ты так непреклонно искал встречи со мной?

— Ты не заслуживаешь носить этот молот, — сказал Архаон. — Ты ничего не заслуживаешь.

— Нет, — мягко улыбнулся Вальтен. — Но ты заслуживаешь, — он поднял Гхал Мараз. — Когда-то, я думаю, это предназначалось тебе. Но когти Хаоса обрывают даже самые толстые нити судьбы. И всё пришло к этому, — его улыбка изменилась, стала более суровой. — Два сына многих отцов, забытых матерей и общего мгновения, — он протянул молот. — Боги наблюдают, Вечноизбранный. Так давай же устроим для них представление.

— Да что ты знаешь о богах? — прорычал Архаон. — Ты ничего не знаешь.

— Я знаю, что если ты хочешь этот город, этот мир, тебе придётся заслужить их, — Вальтен направил коня вперёд, и Архаон сделал то же самое. Оба животных, казалось, почти так же рвутся в бой, как и их всадники, и крики и рычание одного, подхватывались ржанием другого. Канто хотел последовать за ними, но обнаружил, что не может сдвинуться с места. Он был здесь не для того, чтобы участвовать, но чтобы наблюдать. Мечи Хаоса разошлись вокруг него, безмолвная аудитория грядущего состязания. Он не чувствовал никакого облегчения и хотел ничего больше, чем быть где-нибудь ещё, где-нибудь, но не здесь.

Архаон наклонился вперёд и поднял меч. Вальтен взмахнул молотом, и щит Архаона прогнулся под ударом. Вечноизбранный покачнулся в седле. Он парировал удар, который мог снести ему голову, и его меч взвыл как потерянная душа, когда его клинок столкнулся с молотом. Когда они разошлись, конь Архаона бросился вперёд и впился зубами в шею коня Вальтена. С влажным хрустом демонический скакун вырвал глотку другого животного.

Вальтен вылетел из седла, когда его конь упал. Он приземлился на ступени Храма Ульрика. Архаон пришпорил коня и наклонился, чтобы пронзить упавшего Вестника. Вальтен, отреагировав со сверхчеловеческой скоростью, отразил удар рукоятью Гхал Мараза. Он повернул молот, отталкивая меч в сторону. Демонический конь встал на дыбы, и Вальтен вскочил на ноги. Его молот с глухим звуком врезался в покрытый шрамами бок животного. Тварь закричала от боли и отшатнулась. Архаон зарычал от ярости и начал рубить Вальтена снова и снова. Один из ударов достиг Вальтена, оставив кровавый порез на его плече.

Вестник Зигмара отшатнулся. Архаон развернул коня, намереваясь закончить начатое. Его конь врезался в Вальтена, отправив его на землю. Когда Вальтен попытался встать, меч Архаона вспорол его кирасу.

Вальтен снова упал, и на мгновение, Канто подумал, что схватка окончена. Но затем Вальтен тяжело поднялся на ноги, и он, казалось, светился золотым, болезненным светом. Канто поднял руку, защищая глаза, и услышал дребезжащий, гулкий стон от силуэтов Мечей Хаоса.

Конь Архаона попятился, уходя от света. Он мямлил что-то и ржал, и никакие ругательства Архаона не могли вернуть зверя под контроль. Вечноизбранный выпрыгнул из седла и направился к противнику. Когда он вошёл в сияние света, от его брони пошёл пар, и он, казалось, начал уменьшаться. Но тем не менее он продолжал идти. Вальтен пошёл ему навстречу.

Они встретились со звуком, подобным грому. Гхал Мараз столкнулся с Убийцей королей, и Канто почти вылетел из седла от эха удара. Стёкла в окнах выбило по всей площади, и Ульриксмунд содрогнулся. Два воина обменивались ударами, двигаясь взад и вперёд в сложном вальсе разрушения. Архаон ушёл в сторону, когда Гхал Мараз ударил в землю, раскалывая булыжники на куски. Вальтен пригнулся под ударом Убийцы королей, а на стене или статуе появился новый шрам. Когда оружие сталкивалось, воздух содрогался и скручивался, и каждый раз Мечи Хаоса стонали, словно от боли.

Схватка привела их на вершину ступеней Храма Ульрика. Сначала преимущество было у одного, затем у другого. Они не уступали друг другу. Канто наблюдал, не в силах оторвать глаз, хотя сила, которая крутилась и рычала вокруг этих двоих, грозила ослепить его. Две судьбы сражались друг с другом, и клубок нитей судьбы напрягся, чтобы сдержать их борьбу. Остальная часть битвы померкла на заднем плане…герои жили, сражались и умирали десятками, но это была единственная битва, которая имела значение. Будущее будет решено либо Череполомом, либо Убийцей королей.

Или ни тем, ни другим.

Фигура, покрытая кровью и льдом, облачённая в опалённые шкуры, вылетела из дыма. На мгновение Канто показалось, что это был волк. Затем он увидел, что это был человек, и почувствовал, как в нём что-то напряглось. Человек излучал силу-тёмную, задумчивую и дикую. Он взлетел по ступеням храма, направляясь к сражавшимся.

— Останови свою руку, слуга разрушения, — выл он, голосом, который одновременно был человеческим и чем-то большим. — Это мой город, и ты больше не будешь осквернять его!

— Грегор, нет! — закричал Вальтен, выставляя руку. Вновьприбывший замер, пригнувшись, словно волк, готовый к прыжку. Магия вытекала из него, и воздух вокруг него был густым от снега и инея. — Это мой бой. Это тот момент, ради которого я был рождён, и ты прекрасно знаешь это, Грегор Мартак. И даже если исход этого боя тебе не понравится, ни ты, ни Ульрик не должны вмешиваться.

Воздух завибрировал от рычания, которое исходило отовсюду и ниоткуда одновременно. Канто казалось, будто сам город был дремлющим зверем, который сейчас пробудился. Архаон взял меч двумя руками и произнёс.

— Рычи сколько влезет, старый бог. Ты покойник, как и твой город. А это оболочка, в которой ты прячешься вскоре присоединиться к тебе, Верховный он патриарх или нет, без разницы.

— Может быть и так, проклятое отродье, — прорычал вновь прибывший, — но даже мёртвый, волк может укусить. И когда он укусит, он уже не отпустит.

— Укусишь и сломаешь зубы, звериный бог. Это моё время, — выплюнул Архаон.