Гэв Торп - Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том 2

Из тех, кого он знал, и тех, кто помогал ему возрождать Нагаша, остались только двое — Эрикан Кроуфинд и Элиз фон Карштайн. Угрюмый бретоннец в своей тёмной лоскутной броне сидел рядом с красноволосой женщиной Карштайнов, оба они сидели верхом на конях-каннибалах из конюшен Штерниста. Он увидел, что их руки почти соприкасались, пальцы едва переплетены. Любовь не была чем-то запретным среди мертвецов, ибо Нагаш мало что в ней понимал, кроме разве что стимула. Но она была редким явлением. Влад украдкой посмотрел на них непроницаемыми глазами.

Если бы он только мог, Аркхан улыбнулся бы. Вместо этого он позволил взгляду блуждать от одного храмовника к другому. Карштайны, большинство из них, хотя среди них были те, на чьих лицах можно было заметить сходство с их прародителями. Кровавые драконы с жестокими глазами, хитрые Ламийцы, даже один или два жестоких Стригоя, облачённые в побитые доспехи и сжимающие грозное оружие. Была и ещё одна, чьё лицо напоминало мрамор.

Эльдира из Тиранока была эльфийкой, по крайней мере когда-то. Она была единственной выжившей из обречённой попытки спасения Эльтарионом Мрачным Вечного дитя, её кровь использовали для ускорения духа Нагаша в его тёмной тюрьме в последние моменты в Девяти Демонах. Она пала в последней роковой битве, но Маннфред, охваченный одной из своих прихотей, сжалился над ней. Ну что-то в этом роде.

Теперь она сидела верхом на своей лошади, такая же мёртвая, как и остальные Дракенхофские храмовники, и такая же кровожадная, как и все остальные, которых обратил Маннфред. Эльфийка заметила его внимание и встилась с ним взглядом. В её глазах не было ни малейшего намёка на её мысли. Пока он смотрел, Элиз наклонилась к ней и прошептала что-то Эльдире, и эльфийка отвернулась.

— Это не первая ошибка, которую совершает Маннфред, но она может оказаться последней, — произнёс Влад. Аркхан посмотрел на него. Влад указал на Эльдиру.

— Но всё же я впечатлён, что это вообще произошло. Это редкость, когда кто-то из нашей породы сотворён из чужой плоти.

— Твоей породы. Не моей, — заметил Аркхан.

— Но даже ты любуешься его мастерством. Люди рождены, чтобы умереть. Они становятся на путь, в конце которого они станут трупом, с первым пронзительным криком при рождении. Но взять существо жизни, существо, которое не знает смерти, и обратить его…А, ну да ладно, — Влад покачал головой. — Маннфред всегда был креативным. В ограниченном значении этого термина.

— Да. И глупым. Он насмехался над ними, — произнёс Аркхан. Влад проследовал за его взглядом и нахмурился.

— Ну, это едва ли можно считать чем-то удивительным, не так ли? — усмехнулся он. — Вести себя неразумно всегда было его чертой. Всё из-за высокомерия, которое ты упомянул ранее, я думаю. Он не мог представить себе поражение или предательство, автором которых он не являлся.

— Ну тогда он сильно удивиться, — сказал Аркхан. Он посмотрел на Влада, а затем на Нагаша. Бессмертный король не обращал внимания ни на живых, ни на мёртвых, вместо этого общаясь с роем душ, создавших алеф в последующие моменты после поглощения богов Нехекара так много месяцев назад. Аркхан снова посмотрел на Влада.

— Стало быть, ты уверен?

— Если бы я не был, я бы ничего не говорил. Я не стану прятаться от него, — мягко произнёс Влад. Он нахмурился. — Маннфред это яд, он всегда им был. Он коварен и неуправляем. Он не признаёт никого, кроме амбиций, и не слушает советов, кроме тех, что рождаются в чёрной пене, которая плещется в его голове. Из-за него случилось слишком много трагедий, слишком много печали сопровождало их. Хотя я неохотно, но признаю, что Маннфреду удалось пошатнуть столпы небес и земли. И единственный способ заделать получившиеся трещины…ну, — он печально улыбнулся. Эмоция, которую отметил Аркхан, не достигла его глаз.

— По нему будут скучать, — произнёс Аркхан.

Канто Непоклявшийся скакал по разрушенным улицам Мидденхейма на своём бормочущем скакуне и пытался игнорировать вопли и крики, которые даже сейчас, спустя год после сражения, всё ещё раздавались через неравные промежутки времени из тёмных углов падшего города. Он также игнорировал стенания побитой, измученной туши, которую он протащил за своей лошадью через добрую половину города. Игнорировать первое было проще, чем второе.

Потрескивающий разряд колдовской молнии ударил в близстоящее здание, обрушив целый этаж и вызвав целое облако пыли, окутавшего улицу. Канто посмотрел наверх. Небеса над головой всё ещё кипели безумием. Ярость вихря вверху была сопоставима с разрушениями внизу. В результате бойни, учинённой победившими силами Хаоса, город был начисто лишён той жизни, которая когда-то населяла его. Силы Архаона волной прокатились по руинам. Трупы были свалены в кучи на каждой площади и сквере, неустойчивые горы падали росли до тех пор, пока не смогли посоперничать с высотой городских стен. Множество таких куч были подожжены, и теперь пелена вонючего погребального дыма висела над городом. Северяне, скавены и зверолюди свободно и самозабвенно предавались разграблению.

Канто понимал, что только воля Архаона сдерживает разрозненные части орды от того, чтобы не наброситься друг на друга. Для слуг Тёмных богов победа была такой же опасной, как и поражение, и единственное спасение скрывалось в бесконечной битве. Клинки уже были обнажены, уже не один вождь или чемпион пытались добраться до глотки Архаона. Их тела теперь висели над воротами города рядом с телами рыцарей из братства Свирепого волка, Легиона Грифона и многих других, кто впал в немилость Трёхглазого короля.

Легион кстати был последним организованным сопротивление перед падением города. Стойкие кислевитские рыцари, ведомые их Великим магистром Достовым, закрепились на монетном дворе вместе с другими выжившими из различных рот наёмников, которые сражались за Мидденхейм. Окружённые и осаждённые в плохо подготовленной тюрьме сотворённой их же руками, Достов и его последователи тем не менее продержались несколько недель. Когда настало время прорыва, Легион Грифона, ну или по крайней мере всё, что от него осталось, были на острие атаки, пробиваясь к северной дамбе и виадуку за ней. Те, кто смог прорваться, столкнулись с бандами, которые до сих пор пребывали в город.

Сейчас Достов болтался на столбе у северных ворот рядом с тем, что осталось от Великого магистра Рыцарей Белого волка, так называемого Повелителя Потока Велитреска, Фрегнуса Бледного и Прокажённым рыцарем.

Канто потянул поводья, заставляя коня остановиться, когда дорогу впереди перебежала стая лающих гончих. Сквозь дым ему показалось, что он увидел человекоподобные фигуры среди них, и услышал человеческие голоса, смешанные с воем. Неподалёку гнездо корчащихся щупалец и пульсирующей плоти, которое когда-то было каретой, издало мягкий свистящий стон, будто в насмешку над смертным куском мяса, который Канто тащил за собой.