Коллин Хоук - Воссозданный (ЛП)

Астен повернулся к застывшему на месте Ахмосу, на лице его был виден шок.

- Видишь, Ахмос? Я не твой брат. Я не тот, кому суждена была эта работа, - он посмотрел на Анубиса. - Я подделка. Когда я признался в этом Анубису, когда он забрал нас, чтобы объяснить новые роли, он сказал, что слишком поздно. Он уже наделил меня силами. Пути обратно не было, - Астен поднял руки ладонями вверх, словно жертвовал собой на поле боя. – Я был сыном каменщика , - он выплюнул слово, - взращенным царем и царицей, который даже в конце смертных жизней не знали, что их сын был подделкой.

Взглянув на меня, Астен сказал:

- Потому я так хотел помочь царице, женщине, которую звал Матерью, хотя она не была ею для меня, получить другого ребенка. Хотя ведьма, что помогла с зельем, говорила, что цена… была немыслимой, у меня не было выбора. Тогда мне казалось, что если у нее будет другой сын, я смогу тихо исчезнуть, а он будет править. Теперь вы знаете всю эту грязную историю, - Астен поднял руку и перечислил ошибки, загибая пальцы. – Я врал. Обманывал других почти всю жизнь. Убивал. Был эгоистом. Стоял и ничего не делал, чтобы защитить родных. Я бросил невинного в темницу. Изгонял невинных. Занимал место принца, что должен был совершать великие дела. И каждый час каждый день я боялся это потерять. Меня зовут Сыном Египта, принцем Уасета, но я недостоин этих титулов. Мои братья – серебро, но я – камень. Они – высокие кедры, а я – обычный явор.

Я закрыла рот ладонью, чтобы подавить всхлип. Как мог Астен скрывать это в сердце все это время? Он хорошо носил маску. Я бы никогда не догадалась о его темных помыслах. О том, что скрывает его самоуверенная ухмылка.

- Что-нибудь еще? – спросила Маат с бесстрастным видом.

Астен задумался на миг и кивнул.

- Мы говорили об истинном имени Амона, я же своего даже не знаю. Как назвала меня родная мать? Какое наследство у меня могло быть, если мать отдала меня за деньги, а отец продал детей? Я – лишь притворство. Свое чудовищное наследство я использовал, чтобы выстроить стену лжи такой высокой и прочной, что ее никак не сломить.

Эхо его слов утихло, и в комнате остались лишь звуки наших дыханий. Меня отвлек тихий звук движения весов. Маат посмотрела на них и сузила глаза, изучая движение. Я задержала дыхание, чаши поднимались и опускались, а потом замерли, и сердце было на несколько дюймов ниже пера. Намного ниже, чем было сердце Амона.

Я хотела что-то сказать, возразить, защитить Астена, рассказав Маат обо всем хорошем, что видела в нем, но Маат предугадала мой порыв и вскинула в предупреждении палец, заставив меня замолчать. Вместо вынесения приговора или вопросов к Астену она повернулась к Анубису.

- Зачем ты утаил правду о том, откуда он, от нас?

- Я не считал это важным.

- Он смертный.

- Уже нет, - Анубис заерзал и посмотрел на Астена.

Маат склонила голову.

- Потому ты его и выбрал, да?

Анубис застыл.

- О чем ты?

- Амон и Ахмос были сверхъестественными. Астен – нет.

- Да. Но разницы нет.

- Разве? – спросила Маат.

- Разницы нет.

- Ты должен был знать, - возмутилась Маат. – При сверхъестественной смерти тебя позвали бы к ребенку, истинному принцу, чтобы отвести его в Гелиополис и помочь ему начать путь. Ты знал, что он погиб, но настоял на том, что Сыновья Египта смогут оберегать космос.

- И я оказался прав, так ведь?

- Во многом. Тебе повезло. Если бы мы знали…

- Если бы вы знали, Сетха бы не заперли. Только трое, созданные им, но вскормленные нами, могут держать его на границе.

- Но у нас нет троих, так? У нас есть двое. Астен не должен обладать силой своих братьев, - Маат сузила глаза, глядя на сильного бога, а он стоял, не шевелясь. – Как ты это сделал? – спросила она.

Анубис с улыбкой сказал:

- Я сделал его из обрезков и улиток, добавил щенячьи хвостики.

Шипение сорвалось с губ Маат.

- Значит, раскрывать секреты ты не хочешь.

- Как и ты свои, Маат.

- У меня нет секретов, - воскликнула она, но я увидела тревогу в ее глазах.

Маат подошла к выступу.

- Скажи, Астен. У тебя свои сны?

Астен повернул голову и замешкался. Наконец он сказал:

- Вы о Снах, что могли быть?

Богиня нетерпеливо вздохнула.

- Ты знаешь, о чем я, - сказала она. – Мне все равно, снятся ли тебе кони или прекрасные девушки с тобой на лугу.

Заерзав, Астен сказал:

- Я видел больше одного пути будущего.

- И? – она с ожиданием склонилась вперед.

Астен пожал плечами.

- А они важны? Может, это сны не обо мне. Вы ведь знаете, что у каждой души одно будущее, одна мечта об идеальной жизни, полной счастья. А несколько вариантов показывает, что что-то не так. Со мной. Моя душа разбита, так что могут значить мои сны? Все эти возможности недостижимы.

- Он может быть прав, - сказала Нефтида. – Может, с ним это не работает. Если бы он был настоящим принцем, сила снов проще ему давалась бы. И у него бывают проблемы с вызовом снов.

Маат задумалась над ее словами.

- Да. Такие силы могли давно сломать смертного. Удивительно, что он все еще хорошо работает, - она приняла решение. – Ладно, ответь еще на один вопрос.

- Какой? – слабо спросил Астен.

- Она есть в твоих мечтах?

Маат указала на меня, и я резко вдохнула. Астен взглянул на меня, и было в его глазах что-то, похожее и на надежду, и на ужас.

После напряженного момента он тихо признался:

- Да, - мое сердце замерло. – Но эта мечта не сбудется, - сказал он.

- Почему? – в этот раз спрашивала не Маат. Это была я.

Кожу покалывало, было сложно дышать. Я словно оказалась в очень тесном месте, и спастись от удушения помогал только Астен. Было что-то осязаемое между нами. Что-то теплое, наполняющее меня и все вокруг. И это ощущалось сразу и правильно, и неправильно.

- Почему? – повторила я.

- Потому что…

Я смотрела ему в глаза, не могла отвести взгляда.

- Потому что если этот сон окажется правдивым, то я предам брата, - тихо сказал он. – Я с таким жить не смогу.

Мы стояли на расстоянии нескольких футов, но на миг мне показалось, что мы так близко, что можно коснуться рукой. Я чувствовала его тело, его широкие плечи, его рот и прядь, упавшую на лоб, и как его взгляд согревал меня. Приятное покалывание пробежало по спине, словно кто-то ласкал обнаженную кожу.

Вмешался Осирис:

- Ты будешь судить мальчика, Маат?

Тепло покинуло мою кожу, заменилось ледяным страхом. Хотя я знала, что нам нужно как-то попасть в преисподнюю, я не хотела рисковать ради этого бессмертной душой Астена.

- Да. Покончим с этим, - сказал Анубис.

Вернув перо в шкатулку, Маат обхватила сердце Астена руками и подняла в воздух.

- Астен, Сын Египта. Ты отдал свое сердце на суд. Твоя душа была свидетелем против тебя. Я заявляю… что твои прошлые деяния нельзя однозначно судить сейчас, ведь тебе не хватило времени, чтобы освободиться от ошибок. Вмешательство бога оборвало твою нить жизни, и я временно откладываю суд.