Сара Ведлер - Вечная молодость (ЛП)

— Лошадь, — кричит Пейшенс снова и подзывает меня к себе жестами. Так меня называют все школьники, но мне все равно.

— Я лишь хотела спросить, как там дела у Ивора, — спросила Пейшенс достаточно громко, чтобы ее подруги могли слышать, когда я подошла к ней.

Аделла преувеличенно закатывает глаза. — Оставь ты глупую лошадь, — кричит она, но Пейшенс ее игнорирует.

— Зайди и посмотри на него. Он наверняка обрадуется. — Я открываю ей ворота.

Ивора - это жеребец, который болеет то все время, что я его знаю. Он не знается с другими лошадьми и в основном прячется у себя в стойле. Кроме того, его имя - это наше кодовое слово - всегда, когда Пейшенс что-то хочет от меня во время учебного времени, звучит имя Иворы. Несмотря на протест своих подруг и совет Аделлы, что она неправильно тратит свою перемену, Пейшенс следует за мной и Мали в загон. Я оставляю дверь открытой, чтобы все остальное было заметно. Едва войдя, Пейшенс оборачивается.

— В чем дело? — я опираюсь на пустое стойло Хазелы и смотрю на нее.

— Аделла и Рода хотят сегодня вечером в город, — начинает Пейшенс осторожно.

— Ага, — говорю я. Я знаю, к чему она клонит.

— На площади Пикадилли будет ритуал Проклятия. Им разрешили посмотреть, и я бы с удовольствием поехала с ними.

Ну, на это я не рассчитывала. Один лишь раз я присутствовала при проклятии на площади Пикадилли, в огромном, огражденном стеной месте в центре города. На льняных стенах я видела лица преступников. Это был первый и последний раз, пообещала я себе. Пораженно я смотрю на Пейшенс, ее лицо абсолютно непроницаемо.

— Ты хочешь на это смотреть? — спрашиваю я.

Пейшенс говорит ни да, ни нет. — Все это делают, — оправдывается она.

— Ты не делаешь, — отвечаю я и поворачиваюсь к ближайшему стойлу. К полудню все лошади должны быть снаружи, и некоторые из них чересчур быстро встают на дыбы, даже когда они точно знают, что в загоне есть корм.

— Пожалуйста, Джо. — Пейшенс следует за мной. — Это же всего один вечер. И даже папа Руды будет за нами присматривать.

— Он может присматривать за твоими подругами, этого ему достаточно. — Я веду белого мерина к среднему проходу, но дальше не иду, так как Пейшенс стоит у нас на пути. — Я сказала нет. А сейчас иди, пожалуйста, наружу, пока тебя никто не пришел искать.

Пейшенс умоляюще смотрит на меня. — Подумай же, речь же не идет о смертной казни. Я просто хочу пережить один единственный вечер, который не такой...

— Безопасный? — спрашиваю я ее.

Пейшенс опускает взгляд и пропускает пальцы сквозь гриву мерина. — Тогда это, пожалуй, окончательное нет, — констатирует она с сожалением и отчасти с обидой.

— Именно так, — говорю я, так как не могу изменить своего решения.

Глава 2

Я смотрю из окна в темноту. В оконном стекле я вижу отражение моих серьезных голубых глаз. Подо мной вьются тропинки парка интерната. Они освещены цветными фонариками, но тем не менее так коварны и опасны. Мне знаком каждый метр сквера, каждая плакучая ива, каждый ясень и каждая ольха. Я знаю тайники, которые там есть, темные ниши, достаточно большие, чтобы там мог поместиться человек.

Мали, лежащая рядом со мной, поднимает голову и начинает рычать. На протяжении всего вечера она так странно себя вела, и тем самым меня нервировала. Я глажу ее голову и бросаю взгляд на дверь, соединяющую мою комнату и комнату Пейшенс.

То, что работнице, ухаживающей за животными, позволено жить рядом с одним из богатейших детей в школе было затеей ее отца. Его дочь не любила оставаться одна по ночам, но ее подруги не должны были ничего знать об этом, потому что иначе они бы подняли ее на смех. За то, что я ночами нахожусь рядом с ней, мне дополнительно платит школа. Какая ирония.

Обычно Мали всегда лежит на пороге спальни Пейшенс и прислушивается к каждому предательскому звуку. Но сегодня ей понравилось окно. Хотя нет, скорее располагающийся за окном парк.

Я отрываюсь от ночной темноты и надеваю на Мали ошейник. Хоть мне и не нравится оставлять Пейшенс одну, я должна удостовериться, что на участке земли, где мы живем, не поджидает опасность. Я как можно тише открываю дверь ее спальни и заглядываю внутрь.

Пейшенс лежит на спине, ее волосы рассыпаны золотыми волнами по плечам, а щеки порозовели. Внешне я ее полная противоположность - мое лицо постоянно бледное, губы пухлее чем у нее, но зато не так тонко очерчены.

Кроме того, я не могу представить, что так мирно выгляжу во сне. Я улыбаюсь. Пейшенс такая простодушная. Так и должно быть. Я закрываю дверь и запираю ее на засов. Мали все еще ворчит. Это такое глубокое, угрожающее рычание, что у меня мороз идет по спине.

- Идем, - шепчу я, и Мали моментально оказывается рядом.

Прохладный воздух немного успокаивает мои нервы. Все тело покрывается гусиной кожей, мои руки коченеют. На небе видны звезды, а вдалеке виднеются стеклянные башни промышленного района.

Как символ они возвышаются на границе города недалеко от того места, где начинается Ничья земля. Я вынуждена отвести взгляд, так как не хочу вспоминать прошлое. Вспоминать время, проведенное в школе наблюдателей, в спортивных залах без окон.

Мали бежит впереди, навострив уши, и больше не рычит, опережая меня на несколько шагов. Тем не менее, может мне повезет, и она залаяла без причины.

Я постоянно оборачиваюсь и смотрю на главный портал. В здании все тихо и спокойно. Девочки и мальчики спят и видят сны за толстыми, украшенными зубцами и башенками, стенами. Непозволительная роскошь для меня. Мне нельзя спать, поэтому я и не сплю. Моему телу нужно время, чтобы восстановиться, только в случае, если я пострадаю. В противном случае я всегда бодрствую - постоянно начеку.

Я иду с Мали по тропинкам и наблюдаю за мотыльками, облепившими цветные фонари. Где-то в подлеске раздается громкое кваканье лягушек. В остальном все спокойно. В роще не мелькают ни лисицы, ни куницы, не кричит сыч и не взлетает внезапно прочь. Внутри границ города, кроме домашних и сельскохозяйственных животных есть еще виды животных, которые могли протиснуться в отверстие в заборе. Все остальные были уже давно устранены.

Электрический забор, до сих пор отгораживавший город от Ничьей земли, заменятся теперь высокой стеной. Так что скоро только птицы будут попадать в Лондон. Большинство зверей я знаю со времён моей учебы. Никогда не знаешь, кто или что на тебя нападет, если вдруг придется покинуть безопасный город.

Я решаю прогуляться до главных ворот, вырубленных в стене и отделяющих здание интерната от остальной части города. Затем вернусь назад. Завтра я еще раз хочу поговорить с Пейшенс. В последнее время с ней не так-то просто справиться.

Раньше, когда мне было 17, а она была еще маленьким ребенком, у нас не возникало проблем. И позже, когда ей было 10 или 11 и я была по-прежнему старше, она слушала меня. Но теперь, когда между нами всего лишь год разницы, она начинает задумываться о многих вещах, и я чувствую, что ей становится тесно в этой золотой клетке.