Стивен Дональдсон - Презрение Лорда [ Проклятие Лорда, Проклятие лорда Фаула]

Если условия его сделки будут нарушены, ему нечем будет защитить себя против тьмы; у него не будет ни сил, ни плодородия, ни согласованности — ничего, кроме собственной способности к мраку, собственной злобы и возможности убивать.

Оцепенение, казалось, стало полным. Он не смог иначе оценить ситуацию. Все, что он мог сделать, — это тащиться вслед за огнем Биринайра и повторить свои отказы подобно отчаявшемуся, жаждущему веры, пытающемуся обрести независимость.

Он сконцентрировал все внимание на дороге, словно она был призрачной, а камень — ненадежным, словно Биринайр мог привести его на край бездны.

Постепенно характер путешествия во мраке менялся. Сначала изменилось впечатление от окружающего тоннеля. Время от времени стена, казалось, открывались в другие тоннели, а в одном месте мрак стал таким невероятно густым, словно отряд проходил по дну амфитеатра. На этом открытом месте, ослепляющем своей тьмой, Биринайр, казалось, потерял дорогу. Когда ощущение обширного пустого пространства исчезло, он повел отряд в каменный коридор, такой низкий, что огонь почти касался потолка, и такой узкий, что людям пришлось построиться в шеренгу по одному.

Потом старый Хайтфрол провел их через запутанный лабиринт коридоров, различных по величине и направлениям. Из низкого тоннеля, сделав резкий поворот, они вышли на длинный крутой склон, вокруг которого невозможно было различить никаких стен. По мере того, как они спускались, поворачивая то влево, то вправо, следуя ориентирам, которые, казалось, способен был видеть один Биринайр, тем воздух становился холоднее и как-то противнее, словно в нем слышалось эхо юр-вайлов. Холод приносили внезапные сквозняки и воздушные ямы, одевавшие пропасти и тоннели, невидимо открывавшиеся по обеим сторонам в логовища, убежища, коридоры и большие залы Пещерников, невидимые, но создававшие ощущения пустот, где темнота сгущалась еще больше.

Чем ниже, тем все более зловонными становились сквозняки. Погребенный воздух, казалось, стоял над веками копившейся грязью и отбросами, над невообразимыми пространствами не похороненных мертвецов, над давно заброшенными лабораториями, где готовились яды… Время от времени запах гниения становился таким густым, что Кавинант, казалось, видел его в воздухе. А из соседних пустот доносились холодные отдаленные звуки — треск камушков, падающих в бездонные пропасти, изредка — скрип камней, придавленных громадой горы, тихие хрустальные трескучие звуки, похожие на постукивание железных молотков, приглушенные погребальные детонации и долгие усталые вздохи, испарения утомления из древних подножий горы. Казалось, сама темнота бормочет, когда отряд проходит мимо.

Но в конце спуска они вышли к неровной лестнице, вырубленной в стене скалы, под которой разинулись голодные пасти темных пропастей. А после этого они шли через извилистые тоннели, по дну расщелин, над острыми скалистыми гребнями, вокруг ям со стонущей водой и зловонием разложения в их глубинах, под арками, напоминающими входы в гротескные пиршественные залы, поворачивали, карабкались вверх и продвигались наощупь в тоннеле, словно в полном опасностей лимбо, коварном и фатальном, однообразие которого нарушают только разные по виду и степени опасности угрозы. Нуждаясь в доказательстве своей собственной реальности, Кавинант двигался, прижав пальцы левой руки к сердцу.

Трижды отряд останавливался на широких ровных площадках, которые могли быть залами, выступами или вершинами пиков, окруженными бездной, и принимали холодную пищу при свете факела Биринайра. Каждый такой перерыв был облегчением; вид других лиц вокруг огня, потребление осязаемых продуктов действовали подобно утверждению или продлению способности отряда к длительному существованию. Однажды Кваан заставил себя даже пошутить, но его голос прозвучал в вечной тьме так пустынно, что никто не смог найти в себе сил для ответа. После каждой остановки отряд вновь бодро отправлялся в путь. И с каждым разом их мужество, получившее поддержку, улетучивалось все быстрее, словно тьма втягивала его в себя со все возрастающей прожорливостью.

Чуть позже старый Биринайр вывел их из холодных продуваемых коридоров в тесные, затхлые и душные коридоры вдалеке от главных вайтварренов. Чтобы уменьшить риск быть обнаруженными, он выбрал тропинку через район пещер, более мертвых, чем все остальные, — безмолвных и пустынных, где почти не осталось свежего воздуха. Но эта атмосфера чуть усилила напряжение отряда. Они двигались так, словно молча кричали в предчувствии какой-то слепой беды.

Они шли все дальше и дальше, и Кавинанту уже казалось, что это продлится несколько дней, и только по своему кольцу он мог определить, что это не так, поскольку оно еще не начало светиться от восхода луны. Но через некоторое время белое золото начало поблескивать, как красное пророчество. А если они все так же шли туда, где — теперь он это знал — была ночь, они не могли позволить себе отдыха для сна или даже долгую остановку. До пика настоящей силы Друла оставался всего один день.

Они шли по тоннелю, стены которого, казалось, вот-вот сомкнутся вокруг мерцающего огня Биринайра. Внезапно из тьмы перед Хайебрендом возник Террель, вернувшийся из разведки. Тротхолл, Морэм, Лифе и Кавинант поспешили подойти к ним. В голосе Терреля слышалось нечто, похожее на тревогу, когда он сказал:

— Сюда идут юр-вайлы, около полусотни. Они видели свет.

Тротхолл застонал, Морэм изрыгнул проклятие. Мейнфрол Лифе с шипением вздохнула и сняла с волос шнурок, словно собралась противостоять существу, из которого были сделаны ночные кошмары Раменов.

Но прежде, чем кто-то успел что-либо сделать, старый Биринайр, казалось, треснул, словно сухой сучок. С криком «За мной!» он повернул вправо и бросился в темноту.

Двое Стражей Крови тотчас помчались за ним. Лорды на мгновение замешкались. Потом Тротхолл воскликнул: «Меленкурион!» и устремился вслед за Биринайром. Морэм начал выкрикивать приказы; отряд быстро привел себя в боевую готовность.

Кавинант бежал за подпрыгивающим огнем Биринайра. В голосе Хайебренда не было слышно никакой паники. Этот крик «За мной!» побуждал Кавинанта бежать быстрее. Позади слышались первые команды и звуки сражения. Он не отводил взгляда от огня Биринайра и следовал за ним в низкий, совершенно лишенный воздуха тоннель.

Биринайр все так же на шаг или два опережал Стражей Крови.

Внезапно раздался какой-то жаркий звук, похожий на вспышку молний; откуда ни возьмись пелена голубого пламени окутала Хайербренда. Ослепительно детонирующая, она перегородила тоннель сверху донизу. Пламя ревело, словно в топке. И Биринайр замер в нем, словно пригвожденный к месту, раскинув руки и ноги. Очертания его тела исказились судорогами. Рядом с ним вспыхнул и превратился в пепел посох.