Алексей Герасимов - Мерзкий старикашка

— Степняки с каждым годом все активнее пробуют на прочность наши пограничные гарнизоны в Оозе и Лиделле. — Ехавший неподалеку Касец, оказывается, прислушивался к нашей с Зуликом беседе. — Ходят слухи о выборах кагана.

— Чушь, — мгновенно отрезал князь Тимариани. — Рода заков никогда не договорятся между собой по-хорошему.

— Не договорятся по-хорошему, так могут договориться по-плохому, — флегматично отозвался я. — Для степняков такой расклад даже привычнее, они одну только силу и уважают.

— Но их объединение в этом году крайне маловероятно, — попытался вежливо поспорить со мной Зулик.

— До недавнего времени то же самое можно было сказать и о моем восшествии на престол. — Я усмехнулся. — Не стоит загадывать так далеко на будущее. Сначала, досточтимый князь, надобно до столицы добраться. Ну или до Благословенной заставы хотя бы.

До заставы, конечно, доехали без проблем, пусть и глубоко за полдень. Князья порывались покормить мое высочество в урочное время, однако я высочайше решил ехать до крепости — возле нее давно уже вырос небольшой посад, включавший в себя и пару вполне приличных постоялых дворов, — и обедать уже там. На довод первого десятника, что тогда мы засветло до следующей корчмы никак не доберемся, я только и пожал плечами:

— Что за беда, многоуважаемый Касец? Там и переночуем. Все равно сильно далеко от крепости нам не уехать, так давайте проведем эту ночь в нормальных условиях и поспим на мягких постелях. Несколько часов нам погоды не сделают.

А вот гонцу князя Тимариани вполне могут.

— Как будет угодно вашему высочеству. — Гвардеец поклонился.

— Моему высочеству, — вздохнул я, — угодно путешествовать инкогнито, не привлекая внимания. Без явных признаков преклонения перед моей особой.

— Но ваше высочество!.. — попытался возмутиться князь Хатикани.

— Хочет еще немного пожить, — прервал его я. — Сам подумай, достопочтенный: если только человек не профессиональный соглядатай, он не станет считать отряд по головам и запоминать каждого в лицо. Кого простой человек запомнит в такой толпе, как наш отряд?

— Кого? — эхом повторил Шедад.

— Явных предводителей, то есть вас, князья, и первого десятника. На прочих и внимания не обратят. Уже завтра никто и не вспомнит, что в кавалькаде вообще был монах — невелика птица, если только спутники ему не будут оказывать каких-то особых почестей.

— Но…

— Довольно простой заботы о сильно пожилом монахе, вполне понятной со стороны солдат, — они вечно под богами ходят. А триумфально, князь, мы покататься еще успеем. После коронации. Господа, доведите информацию до личного состава.

— Хефе-каракол Благословенной заставы, коему было поручено… — Зулик на миг запнулся, подбирая определение, — поручено охранять в том числе и вашу безопасность, царевич, извещен о цели нашей поездки.

— Ну и прекрасно, что извещен, — ответил я. — Значит, точно не станет нам препятствовать. Не станет ведь?

— Нет, разумеется, нет, — поспешил заверить меня князь Тимариани. — Но если бы ваше высочество дали ему понять, что не гневаетесь за его честную службу…

Я наклонился в седле и негромко спросил:

— Что, тоже родственник?

— Дальний. По линии мужа двоюродной сестры, — смутился Зулик.

Интересно, ему в этой стране хоть кто-то неродной, ну, кроме Лисапета, есть?

— Ну а что же? Вовсе не вижу причин, почему к нему вечерком не может заглянуть с богоугодной беседой монах. — Я пожал плечами. — Опять же по уставу царя Лендеда Блистательным надлежит остановиться в крепости, верно ведь? Дабы постоем мирных поселян не стеснять.

— Да, царевич. Если имеется крепость, укрепленный лагерь или казармы городского гарнизона, достаточные, чтобы вместить воинский отряд, царь Лендед запретил требовать от своих подданных квартирный урок, — отозвался Касец. — Однако это относится лишь к царским войскам, а не к дружинам князей.

— Вот я с ними на постоялом дворе и останусь. Строго в рамках закона.

— Но я тогда не смогу обеспечить охрану вашей особы, — встрепенулся первый десятник. — А если бы вы отдали приказ хефе-караколу принять весь отряд целиком…

— То это выглядело бы как нарушение с его стороны, — парировал я.

— Не слишком значительное…

— Кто же будет в Ашшории соблюдать законы, если их не соблюдает будущий царь? И не уговаривай, ничего я ему приказывать… Так! Минутку! Уж не хочешь ли ты сказать, что такие вот «незначительные» нарушения, как постой совершенно непонятно кого за счет гарнизонов, — в порядке вещей?

— Долг гостеприимства… — заикнулся было князь Софенине.

— Не должен оплачиваться за счет казны, — отрезал я. — Вконец вас Каген на старости лет разбаловал! Тут, того гляди, война, а в погребах пограничных застав мышь повесилась!

— Отчего же… повесилась? — изумился Шедад.

— От голода! — Ну, начал с «изобретения» книг с библиотечным каталогом, так отчего и вводом крылатых фраз в местный обиход не заняться?

Окружающие неуверенно заулыбались — уловили, так сказать, иронию. Тумил, привычный к моей манере разговора, так и вовсе тишком прыснул в кулачок.

А я пообещал, что всех научу родину любить, и дискуссия затухла сама собой.

Хорошо быть царем — никто не спорит, никто не возражает… Нервов — сплошная экономия!

Ближе к заставе ручеек, вдоль которого мы ехали от самой обители, превращался уже в полноценный ручей локтя в четыре шириной. Его бы и речушкой можно было бы назвать, да глубиной не вышел — куры форсировали вброд в самом прямом смысле слова.

Пересекая узкий в этом месте Самский перевал, он, обогнув основание старинной крепости из массивных каменных валунов, искрящимся водопадом обрушивался вниз с крутого обрыва, летел, рассыпаясь каплями, превращаясь в радужную взвесь, и где-то на полпути до раскинувшейся под обрывом долины полностью исчезал. Зрелище незабываемое — Лисапет его видел как-то. Когда с братом на богомолье ехал. Потом, по понятным причинам, полюбоваться больше не удалось.

Вокруг самой крепости давно уже вырос… Ну, не то чтобы городок, но поселок-то точно. А чего бы ему и не появиться здесь? Торный караванный путь из Мирелии и Самвагина без трактиров, харчевен и постоялых дворов обойтись не может. Они по всем трактам Ашшории, даже вдали от заметных поселений, не реже чем через каждые полдня пути встречаются, а тут, на пересечении путей купцов и паломников, караван-сараю вырасти сам Святое Солнце велел. Ну а где есть крепость и трактир (в который ходит отдыхать гарнизон), там неизбежно появляются кузнец, шорник, плотник, портной, прочий мастеровой люд, вырастают и домики их подмастерий. Ну и бордель — это непременно, а то при таком количестве мужиков, далеко не все из которых женаты (особенно все тот же оторванный от семей гарнизон), непотребство случается, и человеки начинают себя с богами равнять (пусть не в могуществе, а в распущенности, но все одно ересь). Тут бы и город, наверное, вырасти мог, да только количество населения вокруг Благословенной заставы ограничивается местом внутри нее самой, где, случись враг, укрыться можно.