Дмитрий Чернояр - Ролевик: Кицурэ. Сталкер

Шитокку, громко прохрустев костями, поднялся из-за стола.

- Надеюсь, моль не успела полностью сожрать униформу...

Странник

Где-то

Эхо смертей, слабое и далёкое, заставило сложиться воедино разрозненные кусочки мозаики. Прежние отголоски, странные, изломанные, тихие, вдруг сбросили камуфляж, выстроились в логичный и понятный рисунок, заставляя квелую, сонную память судорожно вытаскивать из своих подвалов и архивов то, что уже, казалось бы, давно и надёжно забыто.

У этих смертей был особый, ни с чем не сравнимый привкус ритуальной магии. Кособокий, кривой, выполненный на чудовищно дилетантском уровне, но - более чем функционирующий ритуал. Оттенки, отражения вкусов этих смертей отчётливо отличались от обычного фона, состоящего из беспрерывной круговерти рождения и смерти, выбивались тем более на вовсе чужеродном рисунке тех, кого настигли хоски, абсолютно чуждые этому миру создания не-бытия. Они выделялись, словно крича всем тем, кто мог услышать - это только начало, и всё ещё впереди.

И страннику происходящее вовсе не нравилось.

Налились ярко-красным, почти алым застарелые шрамы, разряды электричества заскользили по взъерошенным волосам.

Странник сжал ладонь, и длинная кожаная перчатка, закрывающая руку почти до предплечья, мгновенно ощерилась щитками брони, под пальцами возникла удобная рукоять, удерживающая странную кольцеобразную конструкцию серебристого металла.

Печати памяти дрогнули, рассыпались уже бессильными письменами, открывая путь в сознание тому, что никак не хотело добровольно забываться.

Поправив тощий рюкзак, странник, поглубже натянув капюшон, неторопливо двинулся к источнику эха.

Странная серая равнина, раскинувшаяся от горизонта до горизонта, внешне не менялась, только призрачные миражи возникали под ногами и тут же растворялись за спиной странника, идущего по не вполне материальному плану реальности Эрдигайла.

Он знал, что успеет вовремя.

Кайна/Лекс

Аура мутанта резко выделялась на общем фоне остальных разумных - тёмная, закрученная вихрем, оставляющая за собой на окружающих поверхностях пятна негативной энергии.

Прыжок, прыжок и ещё один, и ещё - до тех пор, пока облака буквально едва ли не задевают уши. Внизу - от горизонта до горизонта - сияющее море огней Анклава. В Сути - слепящее пламя аур, энергий, эмоций - пока не утеряно взвинченное состояние, чётко ощущаю их отголоски, понимаю тональность, направленность... Зверь порыкивает, моими глазами фильтруя картинку, вычленяя из неё всё странное, неправильное, всё, что имеет отношение к Генно.

Несколько секунд свободного полёта и вновь рывок наверх, под облака. Ветер сильный, ледяной, но мне сейчас на него плевать.

Мозг лихорадочно кипит, пытаясь состыковать знания, полученные в странном трансе, с фактической действительностью. Сознание делится на несколько потоков, воспринимая поступающую информацию разными категориями, различными способами. И всё это закручивается в сплошную кашу в моей голове. Анклав словно обрастает дополненной реальностью - в темноте различаю кварталы, районы, дома, парки, протоки реки. Поверх всего этого крутится фильтрующее изображение, выделяющее характерные следы мутанта, теряющиеся сразу у берега рядом с поляной. И ещё дикое месиво всевозможных пояснений, выделений, разметок... Всё это не имеет словесных описаний, только графическая информация с сопутствующим мыслеобразом.

Голова, разом вместившая мириады понятий, раскалывается, силы от постоянных рывков иссякают, вот-вот сорвусь и грохнусь с высоты облаков вниз, на каменные тротуары, но потерять Кейт, такую близкую и родную, страшнее. И я упрямо подбрасываю себя прыжками до тех пор, пока перед взглядом не выделяется заметное пятно- провал - свежий след ауры Генно.

Сил почти нет, но это уже не важно - сознание отмечает наличие источников магии внизу, а значит, запитаюсь от них, а потому можно не экономить на вкладываемых резервах. Пространство искажается, радостно вибрирует, готовое катапультировать меня вперёд и вниз, к цели, и, наконец, выбрасывает ко второй точке.

Кроны деревьев перед носом, жёсткие ветки, буквально крошащие мои многострадальные рёбра, плотная, жутко твёрдая чешуя черепицы, перекрытия...

Последняя мысль перед тем, как сознание отключается - кажется, это самый длинный мой прыжок...

Кейтерра, Вкладывающая душу

Головная боль настойчиво скреблась в затылке, отдавалась в ушах, но Кейтерра не спешила подавать признаков возвращения сознания. Она осторожно приоткрыла глаза, осматриваясь расфокусированным взором, ни на чём отдельном стараясь не сосредотачиваться.

Деревянные края, впереди - дымная фигура изменившегося Генно с раскинутыми в стороны напряжёнными руками, тихий плеск из-за перегородок и мерное покачивание. Она в лодке. Генно, на дух не переносивший открытой воды, вдруг сам в неё полез. Стоит высоко, опираясь стопами о борта - на дне лодки немножко воды, но и этого, видимо, достаточно, чтобы рисковать равновесием. Кицунэ не шевелится, только дым, срывающийся с рук, подобно двум парусам трепещет по краям от лодки. Если присмотреться, в ночной темноте можно увидеть быстро проносящиеся мимо крыши домов, кроны деревьев.

Чужеродная, тёмная магия давит на сознание, пытаясь просочиться в сопротивляющуюся ауру, блокирует истинное зрение, не позволяя рассмотреть деталей в переплетении уродливых дымных жгутов, пронизывающих тонкие тела Генно.

Краткое шевеление руками - слава богам, не связаны! - нащупать чудом не потерявшийся медальончик, выщелкнуть из него удивительной чистоты и насыщенности ваар-ардат Кайны. Правая рука очень удачно упирается в подбородок, учитывая, что девушка лежит на боку, движения её пальцев рассмотреть трудно.

Кейт руководствуется простой логикой, изрядно замешанной на интуиции: сейчас использовать ваар-ардат нельзя, изменившийся почует. Использовать потом - сомнительно, что Генно не посрывает с неё подозрительные украшения. Значит, оставить при себе, в себе.

Вариант с хранением во рту - под языком или за щекой - отпадает сразу: молодая кицунэ прекрасно помнит, какую боль может принести тонкая плётка, и выворачивающий душу крик заставит фиксированную форму эссенции просто вылететь наружу. Да и нездоровое утолщение на коже тоже вызовет вполне ожидаемый интерес. Фенотип девушки слишком отличается от местных кицунэ - она высока и худосочна, щёки, соответственно, тоже отнюдь не пухленькие, и скрыть ваар-ардат за ними - задача невыполнимая.

Можно было бы его проглотить - но как тогда пробиться через собственные защитные структуры организма? Есть ещё наивный вариант, вычитанный в старых книгах о поимках контрабандистов - сокрыть в чреслах, благо, там очень сильная точка воздействия находится неподалёку, но, опять же - всё упирается во время, тугой ремень, лишнее шевеление и полную абсурдность в плане неприкосновенности такого "тайника". Кейт прекрасно помнила, как ге-ри после очередной постельной неудачи взбесился и крепко связал всех девушек, так, что даже шевельнуться было невозможно, а натянутые до струнного звона ремни фиксировали головы таким образом, что в поле зрения оставалось только супружеское ложе. На виду у насмерть перепуганных девушек он сношал старшую, Луаннэ, ножнами меча. Ни отвернуться, ни закрыть глаза, чтобы не видеть искажённое чудовищной болью лицо старшей, ни, тем более, заткнуть уши, чтобы не слышать её дущераздирающих криков... И лона ему показалось мало... Прокушенные губы Луаннэ, безмолвный крик и безграничное мучение, плещущееся в глубине её глаз - этого молодой кицунэ уже никогда не забыть... Бедная женщина после всех сотворённых над её телом зверств, даже не смотря на природную регенерацию и галлоны целебных зелий и мазей, неделю истекала кровью и не могла даже подняться, чтобы посетить уборную. Кейтерре несказанно повезло избежать подобной участи, чего не скажешь о старших супругах. Но это было тогда. Что может произойти сейчас, наверно, даже боги не могут сказать.