Ирмата Арьяр - Да здравствует король!

Убийственная ирония произвела такое же впечатление, как если бы наставник раскрыл ладонь и выпустил ледяной ветер: король остыл, мгновенно протрезвел, обзаведясь привычным стальным взором, и — о диво! — попросил Рагара последовать за ним для поиска и допроса подозреваемого барона.

— Он уже найден, сир, — успокоил его вейриэн, — только допросить его пока не получится. Мы успели дать ему противоядие, но он еще не очнулся.

И наставник поведал ошеломленному королю, что вейриэны нашли Светлячка в бессознательном состоянии. Барон тоже друга поминал, и кто-то подлил ему яд в вино и снял перстень. Злоумышленник, подставивший Анира фьерр Гирта, рассчитывал, видимо, на то, что все сочтут отравление за самоубийство из страха перед королевским гневом, но и подумать не мог, что молодой организм барона окажется так крепок и отравленного успеют спасти.

— Что же ты сразу не сказал! — воскликнул король. — Где он, у себя?

— В более безопасном месте, сир, — ответил Рагар и с усмешкой глянул на покрасневшую меня. — Совсем неподалеку. Его высочество предложил спрятать барона в своей купальне.

— Что-о? — Роберт вихрем пронесся через спальню, распахнул дверь купальни и удостоверился: там пропажа, сложена на массажный топчан, и еще дышит под охраной двух вейриэнов. Вернулся король весьма озадаченным. — Но почему здесь?

— Понимаю, что это нарушение правил, — невозмутимо сказал Рагар, — но я вынужден был подчиниться приказу, хотя не одобряю его как телохранитель, и буду рад, если вы объясните вашему сыну, сир, что посторонних в его личных покоях не должно быть ни в каком виде.

Нажаловался, ледяной гад, и счастлив.

Роберт решил поиграть в папочку:

— Лэйрин, ты снова удивил меня. Твой учитель прав, нельзя пренебрегать безопасностью. Но, черт меня раздери, я признателен вам обоим!

Я фыркнула. А не пошел бы он со своей признательностью. И он пошел — на попятную, оценив мою брезгливую гримасу:

— Впрочем, ты и есть первопричина всего случившегося, ведьмино отродье.

— Так отправьте меня поскорее к ней в логово, сир, — предложила я самый замечательный выход.

Государь тут же взъярился:

— Хватит держаться за бабью юбку, принц! Больше я этого не допущу. Ты даже этих девок, твоих вздорных сестер, не способен поставить на место, слюнтяй. Ты приказал вейриэну — наставнику! хватило же наглости! — притащить сюда твоего врага и защитить. Зачем?

— Я не мог приказать вашей страже, сир, — ответила я. — А вейриэны по договору обязаны днем и ночью находиться поблизости от меня, и поставить охрану в комнате барона было невозможно. Его добили бы.

— Это не помешало бы нам найти отравителя, — заметил наставник, явно довольный взбучкой, устроенной мне.

— Тем более если он не обязательный свидетель, — король на миг забыл о своей неприязни к Рагару и одарил его благосклонным взглядом. — Да, я рад, что барон Анир фьерр Гирт выжил. Но вряд ли ты думал о моих чувствах, Лэйрин, когда укрыл моего друга, я на это даже не надеюсь. Так о чем ты думал? Неужели ты решил, что барон оценит твою заботу, когда очнется? Я знаю, как он оценит и что решит: что из-за тебя и он мог умереть, только из-за тебя. И он станет еще большим врагом тебе, потому что с твоим появлением не только лучшего друга потерял, но и пострадал безвинно. Ты поступил, как мягкотелый щенок, как сердобольная глупая баба, а не как будущий монарх, обязанный устрашать и устранять врагов, настоящих и будущих, — жестко, а подчас и жестоко! Если хочешь стать королем после моей смерти и не лишиться короны на следующий же день, учись быть твердым, быть мужчиной!

Его громогласный голос и мертвого поднял бы. Что и случилось. Со стороны купальни донесся хрип.

Мы обернулись: в распахнутых настежь дверях еле стоял, поддерживаемый двумя вейриэнами, зелененький и измятый, как травка под коровьим копытом, Светлячок и силился что-то сказать. Роберт в два шага оказался рядом, и барон рухнул на колени, обняв его ноги, как простолюдин.

— Мой король… — прохрипел бедолага. — Прости…

— Обещаю тебе, драгоценный мой друг, я накажу тех, кто хотел отобрать твою жизнь, — государь погладил его по волосам, приподнял — как же я ненавижу этот жест! — голову и медленно провел большим пальцем по губам. И Анир поцеловал его перст — мерзость какая.

— Мой король, я слышал твои слова, — заметно окрепшим, но еще хриплым и прерывающимся голосом сказал барон. — Я не враг принцу и никогда не замыслю зла против него, клянусь жизнью и посмертием.

— Ты боишься, что теперь я сам убью тебя? — ласково спросил Роберт, и зеленоватая от яда кожа несчастного Светлячка заметно побледнела.

— Да, государь, — выдохнул он. — Но я не потому поклялся, не из страха… а потому, что он — твой сын, и ты его любишь.

— Так-то лучше, Анир. Значительно лучше, чем все, что я слышал от тебя и других до сих пор. Понял наконец, что враг моего Лэйрина — мой враг.

Король вызвал стражу, приказал найти лекаря и доставить в его покои, а сам на руках унес юного барона, совсем лишившегося сил после недолгого всплеска.

На этом события того врезавшегося в память дня не закончились.

Поняв, что взбудораженную меня можно уложить спать, только если заморозить, как таракана, наставник согласился доиграть прерванную партию. И дела моей армии на клетчатой доске пошли из рук вон плохо. Рагар перестал поддаваться, в моем пехотном строе зияли значительные бреши, моя белая королева застряла в ловушке, а его черный офицер ускользнул от атаки, сожрал моего коня и всерьез угрожал короне. Только я применила рокировку и спрятала белого короля в крепость, как заявился рыжий, натуральных размеров.

На этот раз Роберт вошел тихо. Мы с наставником, разумеется, были предупреждены охраной о его приближении, но оба, не сговариваясь, сделали вид, что не заметили короля, и он с минуту наблюдал за нашими сосредоточенными лицами.

— Вейриэн Рагар, — сказал он наконец, — ты либо плохо исполняешь свои обязанности, либо решил, что теперь тебе все позволено?

Наставник поднял голову.

— Ваше величество?

— Позволено не все, но можешь не вставать на этот раз. И не притворяйся, что не заметил меня, не поверю, — усмехнулся король, усаживаясь в кресло.

Он успел переодеться и смыть дорожную грязь — влажные волосы зачесаны назад, открывая высокий лоб, лицо бледное, суровое и, если уж честно, не лишенное благородства.

— Ты знаешь, что я давно хочу услышать от тебя, вейриэн, — молвил он, когда молчать надоело. — Пусть и Лэйрин услышит.

Наставник вопросительно поднял угольную бровь.

— Теряюсь в догадках, государь. Но, пожалуй, скажу об одном. Если бы вы не тянули с признанием наследника столько лет, никто бы не усомнился в его праве и дело не дошло бы до жертв.