Ирмата Арьяр - Да здравствует король!

Доведя меня до огненного пота, он сгреб мое измученное, как после пыток, перепачканное пеплом тело и вынес из святилища.

— Остальному дар сам тебя научит, — сказал король, доставив ношу в туалетную комнату, примыкавшую к спальне.

— К-какой дар? — лязгнули зубы, когда на меня обрушился поток ледяной воды из опрокинутой над головой бадьи.

— Тот, который ты с твоей матерью собирались украсть. «Огненная кровь». Я смешал нашу кровь, когда лечил твою ступню. Еще до обряда. Обсушись сама. Выдохни огонь.

Я так обсушилась от злости, что загорелась портьера. Лжец! А слова-то какие звучали — конфликт темной крови и светлой! Адаптация!

Роберт оборвал горевшую тряпку, бросил в чан с водой. Кинул мне охапку одежды.

— Поторопись, Лэйрин. Всего два часа до полуночи осталось.

Удивительный парадокс. Мне казалось — полночь давным-давно миновала, и Азархарт просто очень занят или… проспал, например. Или темные спят днем, как летучие мыши? Тогда — насморк подхватил. Чуму. Могут же быть у большого и страшного владыки какие-то маленькие слабости?

— Откуда вы знаете, сколько до полуночи, сир? Опять хотите обмануть? А мой папочка, может, уже в дверь стучит… — и оглянулась с замершим сердцем: показалось, что и правда где-то стукнуло.

Но было очень тихо. Дворец как вымер. ВОТ!

Не успела я совсем перепугаться, как откуда-то донеслись женский смех и звуки лютни. Не похоже на траур. Так. Сосредоточиться! — приказала я прыгавшим, как блохи, мыслям. Не о том спрашиваю.

— Откуда знаю? Солнце — тоже огонь, и я чувствую его днем и ночью, где бы оно ни находилось, как тебя сейчас, — ответил между тем Роберт… раздеваясь догола. — Ты ведь не это хотела спросить.

Я отвернулась, покраснев, а он всего лишь сменил штаны и взялся за рубашку. На мой косой взгляд усмехнулся:

— Плох тот король, что не может обойтись без слуг.

— Да я не о том! — прошипела я, пытаясь намотать обнаруженную широкую ленту как повязку на грудь. Не пробовали? Чудесное упражнение на гибкость. — Я о вашей лживости! В горах считают вас тупым и прямым, как бревно. А вы… Притворялись! Вы всегда разный. Когда вы настоящий, искренний?

— Всегда. — Роберт подошел, рывком стянул ленту, едва не сломав мне ребра. — Огонь всегда разный, сколько ни смотри, и всегда настоящий. Даже если он обманчив, как болотные огни. И не тебе обижаться, маленькая лгунья. Ты больше не хочешь быть мальчиком?

— Я и не хо…

— Хотела, Лэйрин. Еще совсем недавно. И даже обрадовалась россказням Рамасхи, будто бы я собираюсь изменить тебя. Решила, что уж тогда-то, став настоящим мальчиком, точно перестанешь переживать из-за выбора Дигеро. Так? Впрочем, у нас еще куча времени, хватит на то, чтобы изменить твое тело… слегка. Подумай, может, ну его, этот обряд? Да и Азархарта туда же.

Он властно завладел моими губами, целуя до дрожи в коленях и невыносимого жара в животе, и тихо рассмеялся, когда я постыдно обмякла в его руках, простонав невнятно:

— Не надо ничего менять, оставьте все как есть.

— Оставлю. Я не беру детей, Лэйрин. У тебя даже лунные дни еще не наступили, в твоем-то возрасте. Только это меня и останавливает, скажи спасибо своей матери-ведьме.

Он вздохнул, натянул на меня рубашку, дублет, затянул мне пояс на штанах, вложил в ножны кинжал и подтолкнул к выходу.

С этого момента время словно свихнулось.

Когда-нибудь в следующей жизни, если таковая у меня будет, я напишу трактат о магических парадоксах, о спиралях времени, об иллюзорном узоре, порожденном поворотом калейдоскопа с осколками, оставшимися от распада божественных айров.

Первое настоящее прикосновение к магической истине мира подарил мне благороднейший наш король Роберт Сильный, оболганный в хрониках горных домов и возвеличенный равнинными менестрелями в балладах (к созданию коих и я, признаться, тайно приложила руку).

В тот бесконечный день и не менее бесконечную ночь…

Перед тем, как шагнуть в угли огромного камина, тлевшего в спальне, он сказал:

— Все в мире соткано из огня и света, и одежда тоже. Если хочешь, чтобы она уцелела, запечатлей в душе узор ее тихого пламени и сохрани своей властью. Выдохни внутренний огонь и задержи на расстоянии ладони от тела. Это создаст защитную оболочку от того огня, что снаружи, хотя он тоже — твой, если захочешь.

Пока я соображала одновременно над двумя загадками — над двусмысленностью в речи моего нового учителя и над тем, как запечатлеть то, чего не видишь, мы уже вышли из огня в знакомом мне убежище, и, разумеется, ни нитки на мне не уцелело. У меня никогда ничего не получалось с первого раза: ни магия, ни любовь, ни жизнь.

— Когда я овладевал даром, портные искололи пальцы до крови — столько одежды сжег, — соврал король, помогая мне облачиться.

— Неправда. И почему вы солгали, что дар убьет меня, если уже передали его, смешав кровь? И почему я не почувствовала?

— Еще не весь. Если сравнить с даром зрения, то ты еще полуслепая. Дар уже есть, но у него нет силы. Кроме того, дар заперт, как заперт твой дар горной леди. Считай, что у тебя еще повязка на глазах, не позволяющая видеть, а я вожу тебя за руку, как поводырь. Когда я сниму «повязку», твой дар оживет. И его можно передать по-разному. Тогда я влил каплю — проверить, возможно ли это в принципе или отторжение будет непреодолимым. Я же не знал, что в тебе заперт еще один дар — твоего рода и таится куда больше светлых сил. Но и сейчас еще велика опасность, что полный исход моей силы убьет тебя. Ты больше не сердишься?

— Как можно! На короля?

— Маленькая лгунишка.

Пока я минут пять тренировалась, как войти-выйти из огня, сохранив облачение, король рассказывал:

— Это лесное убежище — на границе с аринтами. Все мои тайные логова соединены в цепь, охраняющую рубежи. Потому я всегда в курсе, когда кто-то пересекает границу, не имея охранной грамоты с моей печатью. На мелких контрабандистов внимания лучше не обращать, они как блохи. Описание системы найдешь здесь, в библиотеке. Достаточно, Лэйрин. Главное сделано: башня усвоила, что ты здесь уже не на правах пленника, а на правах хозяина. Идем дальше.

И снова камин. Так проще для меня, пояснил огненный маг. Ему было бы достаточно язычка свечи для перемещения.

На этот раз я почувствовала едва уловимую разницу при переходе. Любое сравнение грешит против истины, но, пожалуй, понятнее всего будет сравнить с прикосновением к ткани: сразу почувствуешь, где шелк, а где бархат, да еще вышитый золотой нитью. Этот огонь был бархатным. Но я, сосредоточившись на удержании штанов, осталась без верхней одежды.

— Уже лучше. Уловила разницу? — улыбнулся Роберт. — Это другое убежище, и защитная печать на нем отличается. Постой немного. Она тоже впервые с тобой знакомится, запоминает. Потом ты будешь чувствовать огни и печати на расстоянии, душой, и переноситься почти мгновенно от огня к огню. И не обязательно телесно. Можно просто смотреть или слушать.