Александра Лисина - Не благословляйте мужа Тьмой

— Это какие же проблемы ты имеешь в виду? — вкрадчиво осведомился Мессир, подступая ближе.

— Пустой ледник, отсутствие отопления, горячей воды, сменной одежды, оружия…

— Ты надо мной издеваешься?

Подняв взгляд на опасно прищурившегося преподавателя, я на мгновение задумалась.

— Нет. Но раз родной университет оказался неспособен обеспечить нас самым необходимым, нам пришлось искать выход из положения самостоятельно. Кстати, вы знали, что мясо сколопендры все-таки ядовито и может вызвать кратковременный приступ эйфории с полной утратой самоконтроля? Мы провели сегодня несложный эксперимент, как выяснилось, его даже темным употреблять небезопасно. Так что я не совсем понимаю, для чего мы запасли его в таком количестве.

Мессир опасно сузил глаза.

— Проблема также и в том, что убитая нами змея была самой крупной особью в первой пещере, — так же спокойно продолжала я. — Охота на гремлинов, как известно, занятие бесполезное — они совершенно несъедобны. Так что, когда змея закончилась, мы оказались на грани голодной смерти, господин Мессир. А в компании трех полноценных оборотней, одного вампира и при отсутствии на положенном месте преподавателя это весьма рискованный эксперимент, не находите?

— Считаешь, этого достаточно, чтобы оправдать самовольный уход из убежища?!

— Да, — невозмутимо кивнула я. — Голод делает оборотней неуправляемыми, а вампиров сводит с ума. Я посчитала, что просыпаться с перегрызенным горлом — не самая приятная перспектива.

— Значит, это была твоя идея? — ледяным тоном осведомился инкуб, чуть подавшись вперед.

Я спокойно посмотрела ему в глаза.

— Накопительный кристалл нашел фей. В логове сколопендры. Но решение об уходе группы действительно приняла я — в сложившихся обстоятельствах оно было необходимым. К тому же хорошие накопители весьма ценная находка. Кристаллы такого размера, конечно, не редкость, но чем чаще их разряжают и заряжают, тем быстрее они утрачивают свои свойства. Согласитесь, природные залежи этих кристаллов в Преисподней давно разведаны и присвоены. А нам удалось обнаружить новое месторождение. И пока еще никем не тронутое.

За спиной инкуба сгустилось черное облако. В глазницах заполыхали зловещие алые огни. Мессир словно стал выше ростом, живущая в нем Тьма неожиданно сильной волной выплеснулась наружу и мгновенно заполнила комнату. Рядом со мной остался лишь крохотный островок, за чью границу она не рискнула проникнуть. Тогда как все остальное утонуло во мраке, из которого раздалось тихое, пробирающее до костей шипение.

— Ты хотя бы сознаешь последствия такого решения? И хотя бы иногда способна думать головой, а не тем местом, которым обычно думают суккубы?

— Никто не пострадал, — моментально набычилась я. — Да и добыча того стоила.

— Не смей мне лгать, Хель! — внезапно рявкнул он, и я невольно отшатнулась, когда Тьма, как хищный зверь, прыгнула навстречу, скрутилась вокруг меня живым жгутом, отрезав все пути к отступлению. А прямо перед моим лицом возникли пылающие бешенством глаза.

— Я уже говорил, что ты слишком много на себя берешь! Упорно не желаешь прислушиваться к голосу разума! К тому же ты обманула меня, Хель, — вовсе не ты покинула убежище первой. А за ложь я тебя накажу. Так, чтобы впредь ты всегда помнила о своем месте!

— Ты не сможешь, — дрогнувшим голосом ответила я, с растущей тревогой ощутив, как вокруг меня все туже сжимаются черные кольца. Ни голову не повернуть, ни рукой пошевелить. — Ты поклялся!

Из мрака донесся тихий, пугающий до дрожи смех, а затем снова послышался вкрадчивый шепот. Только на этот раз он звучал не снаружи, а прямо у меня в голове. Так, словно проклятый инкуб каким-то образом научился влиять на разум.

«Я поклялся не мстить тебе за насмешку в таверне, — проворковал он, обволакивая мои мысли липкой паутиной сомнений. — И заметь, я за нее не мщу. Даже больше. Можно сказать, я о тебе забочусь и стремлюсь сделать так, чтобы ты больше не совершала глупостей. Так что успокойся, наивная моя суккуба. Я не трону тебя даже пальцем. Но ты прочувствуешь все, что я бы сотворил с тобой наяву за нарушение прямого приказа».

«Сар! Рас!» — молча крикнула я, ощутив, что язык мне больше не повинуется, а чьи-то ледяные когти вонзились под кожу и начали медленно вспарывать проступившую на ней чешую.

«Акинарцы тебе не помогут, — издевательским тоном сообщил инкуб, вдавливая когти глубже. — Они тебя больше не слышат, моя дорогая, — я умею отсекать ненужные связи. А значит, мы снова с тобой остались вдвоем. До утра. Только теперь я буду устанавливать правила».

Я глухо зарычала, но, как ни старалась, не смогла войти в спасительный транс, инкуб заблокировал эту возможность. Как и почему, я не задавалась вопросом, тогда меня гораздо больше занимали собственные ощущения, среди которых очень быстро стала доминировать иллюзорная, воздействующая лишь на разум, но оттого не менее сильная боль.

Тогда-то до меня и дошел истинный смысл слов городской ведьмы о том, что в каждом демоне живет своя собственная Тьма. У Темного Князя она была прохладной и чистой, как горная река, иногда свирепой и безжалостной, словно разбушевавшееся море. А у Мессира она оказалась похожей на колючий куст, который за считаные мгновения оплел мою душу и теперь медленно убивал ее невидимым ядом.

Инкуб не учел только одного — болевого порога, который у суккуб завышен с рождения. Он так хотел показать мне все грани искусства подчинения, так сильно желал провести по бесконечной лестнице боли, начиная с самых первых ступенек и доведя до немыслимых, не предназначенных для человеческого разума высот, что недостаточно точно рассчитал силу воздействия. И вместо того чтобы вызвать животный страх, разбудил лишь звериную ярость.

Возможно, Мессир предполагал, что реакция на его действия будет бурной. И возможно, именно поэтому обжигающе холодная Тьма вонзила мне в душу столько игл, что они удержали бы даже высшего демона. Но инкуб не знал, что и у меня этих игл было предостаточно. И отшатнулся от неожиданности, когда я выпустила наружу их все.

К несчастью, прошлой ночью я где-то потеряла коготь врыдлы, поэтому, скинув ярмо чужой воли, достойно отомстить не смогла. Но подобранный в подземелье кастет оказался неплохой заменой, и, размахнувшись, я с такой силой саданула инкуба по морде, что тот без звука отлетел к противоположной стене и с хрустом впечатался в нее затылком.

Именно тогда охватившее меня бешенство достигло апогея. В перехваченном спазмом горле заклокотало звериное рычание, в руках сам собой расцвел большой черный сгусток, выпущенные на всю длину когти со скрипом сжались, а хлестко стегнувший по воздуху хвост выстрелил наружу острым шипом.