Елизавета Абаринова-Кожухова - Надежда

— Вы еще издеваетесь? — гневно топнула туфелькой Анна Сергеевна. — Да чтоб вы… Да я вас…

— 75, 76, 77, — беспристрастно фиксировал Каширский ругательства Анны Сергеевны в свой адрес.

Когда это число достигло почти сотни, раздался явственный стук в дверь.

— Кого там дьявол принес? — рыкнула Анна Сергеевна. — Входите, не заперто!

Дверь распахнулась, и в скромное пристанище авантюристов вшествовал господин Херклафф.

— Дер Тойфель принес меня! — жизнерадостным голосом объявил гость.

Явление людоедствующего чародея вызвало некоторое замешательство. Конечно, не сам факт его появления, а то, как он появился — обычно Эдуард Фридрихович делал это более эффектными способами: прилетал в виде коршуна, возникал из клуба дыма или даже превращался в себя из маленького паучка.

— Чему это вы так радуетесь? — хмуро спросила Глухарева.

— Прекрасный погодка! — лучезарно ощерился Херклафф. — А вас это не радовает?

— Радует, конечно, — осторожно согласился Каширский, не совсем понимая, куда клонит уважаемый гость.

— Я это клонирую к тому, что к прекрасный погода бывает удачный кайзерише соколиный охота! — пояснил Херклафф.

— А что, этот жулик пригласил вас на охоту? — неприязненно процедила Анна Сергеевна.

— Нихт, — кратко ответил Херклафф. — Менья нет, но мне показаться, что вас он тоже был пригласить?

— Еще чего! — фыркнула Анна Сергеевна. — Да на хрена мне это надо?

— Погодите, Эдуард Фридрихович, — перебил Каширский. — Может, я не совсем понял суть дела, но из ваших слов следует, что пусть не вас и не нас с Анной Сергеевной, но кого-то другого Государь Путята на соколиную охоту таки пригласил?

— Ну да, и как раз таки на заффтра, — не без некоторого ехидства подтвердил людоед. — В качестфе благодарность за поиски клад!

— Ну и кого же этот мошенник пригласил на свою идиотскую охоту? — с досадой прорычала Глухарева.

— Как, разве я не сказаль? — удивился Херклафф. — Ну естестфенно, херр Дубофф, фройляйн Тшаликофф и этот, как ефо, херр доктор Серапионыч!

— Что-о?!! — взревела Анна Сергеевна. — Мне за каторжные труды и спасиба не сказал, а этим, — тут она выдала целую автоматную очередь смачных эпитетов, — такая честь!

— Ешшо и не такая! — радостно подхватил Херклафф. — Херр жулик и мошенник Путьята устроил в ихний честь целый торшественный раут, где быль весь цвет обшество, и даже майн либе фреуде херр бургомистер фон Длинноруки…

Но Анна Сергеевна не желала более слушать:

— Дубову — и честь, и награда, и царская охота, а мне — шиш с маслом?!

— А я думаль, что вы с херр Дубофф в одной этой, как ее, бригаде, — внешне совершенно серьезно произнес господин Херклафф, и лишь блеск монокля выдавал удовольствие, с которым он наблюдал за праведным гневом Анны Сергеевны.

— Я — в бригаде с Дубовым? — так и подпрыгнула Глухарева. — Да вы в своем уме?

— А разфе нет? — продолжал утонченно подзуживать Эдуард Фридрихович. — Их бин почему-то думаль, что вы едет на охота вместе!

— Да я с вашим Дубовым срать рядом не сяду! — продолжала разоряться Анна Сергеевна. — Дайте мне этого Дубова на пол часа — я его не только замочу, а с дерьмом съем!

И тут, будто что-то вспомнив, госпожа Глухарева мгновенно успокоилась и заговорила совершенно иначе — холодно и деловито:

— Так. Значит, дубовская банда завтра будет на охоте. Прекрасно. Эдуард Фридрихович, ваше предложение по Чаликовой еще в силе?

Эдуард Фридрихович плотоядно облизнулся:

— О, я, я, кушать фройляйн Наденька — мой самый главный траум! Цванцихь голде таллер ждет вас.

— А давайте бартер, — вдруг предложила Анна Сергеевна. — Мы вам Чаликову, а вы нам — Дубова.

— Вы ефо сначала замочите, а потом будете с гофном кушать? — учтиво осведомился Херклафф.

— Второе не обещаю, а первое — непременно и обязательно! — отчеканила Анна Сергеевна. — А дело у меня к вам такое…

— Анна Сергеевна, неужели вы еще не оставили свои фантастические идеи? — вмешался Каширский. — Поймите, что это не просто антинаучно, но и диаметрально противоположно здравому смыслу.

— Сударь, не могли бы вы на минутку заткнуться? — резко обернулась Анна Сергеевна к Каширскому.

— Пожалуйста, — спокойно пожал плечами «человек науки», — но и Эдуард Фридрихович скажет вам то же самое.

— Не скажу, — вдруг сказал Херклафф. Анна Сергеевна и Каширский удивленно уставились на него.

— Уважаемый Эдуард Фридрихович, вы, наверное, не совсем поняли, о чем идет речь, — вкрадчивым «установочным» голосом заговорил Каширский. — Как я понял, Анна Сергеевна хочет предложить вам…

— Я знаю, что хочет мне предложит фройляйн Аннет Сергефна, — очаровательно улыбнулся Херклафф, — и полагаю, что это фполне возможно, и прямо зафтра. То есть сегодня.

— Ура-а-а! — в избытке чувств завопила Анна Сергеевна. — Ну теперь уж я оттянусь на всю катушку!

— Господа, а вполне ли вы представляете себе возможные последствия? — попытался увещевать своих сообщников господин Каширский, но понимания не встретил.

— Последствие будет одно — навсегда избавимся от этого всезнайки Васьки Дубова! — рявкнула Анна Сергеевна. — А не хотите, так я и без вас справлюсь.

— Эдуард Фридрихович, но вы же здравомыслящий человек, — не унимался Каширский, — поймите хоть вы, что вторжение в столь тонкие сферы может вызвать самые непредсказуемые последствия!..

— Считайте, что дас ист научный эксперимент, — утешил его Херклафф. — Так что путь есть свободен. Не забывайте — фройляйн Чаликофф за вами.

Через несколько минут знаменитый чародей покинул скромное обиталище Анны Сергеевны и Каширского, причем на сей раз так, как и подобало знаменитому чародею — медленно растворясь в воздухе и оставив Глухареву в сладостном возбуждении, а ее сообщника в тяжких сомнениях.

Когда тебя бьют тяжелой дубинкой по голове, то ощущения обычно бывают весьма неприятные. Но если это происходит два раза подряд, то второй удар, даже более сильный, ощущается притупленным сознанием уже гораздо слабее.

Нечто подобное произошло с нашими путешественниками на торжественном царском приеме. Едва увидев сокровища из тайника на столе у Путяты, Василий понял, что игра проиграна.

Явление икон и церковных книг стало не более чем довеском к первому удару, лишь Чаликова выдала себя восклицанием: «Что вы с ним сделали?». Впрочем, иного Дубов от нее не ожидал — ведь речь шла уже не о шальных сокровищах, а о человеческой жизни.

Конечно же, Василий не был равнодушен к судьбе дона Альфонсо — но понимая, что сейчас не в состоянии ему реально помочь, Дубов на время как бы вывел этот вопрос «за скобки». Перед Василием и его друзьями вставали другие насущные вопросы — в чем причины их провала и что им теперь делать?