Юрий Соколов - Путь в Обитель Бога

На привал мы вставали таким образом: я вместе с Книгой устраивался у самой Границы — её близость вскоре перестала действовать на меня угнетающе, — а Коу и Тотигай располагались поодаль. В первый раз Коу заупрямилась, но я погрозил ей пальцем, а кербер подтолкнул девушку носом в нужном направлении.

— Давай-давай, — сказал он строго. — Пора вылезать из детской кроватки. Хватит тиранить Элфа. Думаешь, ему легко спать с тобою рядом и помнить, что ты ещё ребёнок?

Сам я как-то не рассматривал проблему под таким углом, но нашёл доводы Тотигая весомыми. Коу была здорово красивой девчонкой, всё время на меня вешалась, а я уже бог знает сколько жил без женщин. В какой-то момент мне действительно нелегко окажется вспомнить, что к чему, и захочу ли я вспоминать? А это будет нехорошо по отношению к Коу. К тому же у меня Лика есть, я обещал за ней вернуться, но и о ней мне будет вспомнить не просто, как и о своём обещании.

Окончательно я это понял, когда мы отыскали в мехране маленькое озеро с чистой водой, бьющей из родников на дне. Стоя на берегу, я остро почувствовал, до чего же я грязный. Загнав Тотигая дозорным на ближайшую скалу, скинул с себя всё и немедленно полез в воду — сверху она была тёплой, а внизу ледяной. Коу с любопытством посмотрела, как я плескаюсь, и тоже решила искупаться — прямо в одежде. Я выгнал её на берег, разул, выгреб из карманов припрятанные на чёрный день кусочки вяленой дыни, достал из рюкзака брусок мыла и долго шоркал Коу с ног до головы, пока она не покрылась толстым слоем пены. Надев и намочив собственную одежду, я проделал тоже самое с собой, и мы забрели в озеро, хохоча как ненормальные. Потом мы разложили свои вещички на камнях, нагретых солнцем, и долго купались на мелководье. Я учил Коу плавать; она бестолково барахталась, стоило ей потерять опору под ногами; Тотигай давал девушке сверху дельные советы и отпускал язвительные замечания на счёт нас обоих. Наконец мы вылезли и развалились на крошечном пляжике, покрытом крупным песком.

Без одежды Коу была чудо как хороша. Долго я смотреть на это не мог, не смотреть тоже не мог, а потому, дав нам обоим согреться, велел ей одеваться и оделся сам. Одежда была ещё влажной.

— Мокрая! — сделала вывод Коу, ощупав свою рубашку.

— Одевайся, я сказал!

— Зачем?

В последнее время, научившись говорить как следует, она замучивала нас тысячами «Зачем?» и «Почему?», задаваемыми по любому поводу. Почему ночью темно? Почему на солнце жарко? Зачем каждый день чистить винтовку? Для чего Тотигаю лапы, если у него есть крылья? Вопросы следовали один за другим, и мы с Тотигаем едва успевали отвечать на один из каждого десятка.

— Затем, что одежда на нас высохнет быстрее, чем на камнях, — ответил я сейчас.

— Зачем — быстрее? — спросила Коу.

— Скоро она спросит тебя, откуда берутся дети, — заметил Тотигай со своего поста. — И мне очень интересно, что ты будешь отвечать.

— А откуда берутся дети? — тут же подхватила Коу.

— Я вот сейчас возьму винтовку и сшибу тебя с этой скалы, — пообещал я керберу. — А тебе, — обратился я к Коу, — забью в рот кляп. Зачем тебе знать, откуда берутся дети, если ты не знаешь, что они такое? Видела ты их когда? Нет? Ну так одевайся, нечего спорить со старшими.

Коу просунула голову в ворот рубашки, замерла в задумчивости и спросила:

— А что такое дети?

Я задрал голову вверх и пристально посмотрел на Тотигая.

— Чтоб ты сдох, чёртов трепач! Будь проклят Бобел, прибивший того бормотуна! Если бы не он, то мы бы сейчас горя не знали. Как ошибся Предвечный Нук, создавая керберов и глупых девчонок, которые…

— Кто такой Предвечный Нук? — немедленно поинтересовалась Коу.

— Тебе уже рассказывал Орекс… Нук — именно тот, кто покарает тебя за грехи, если не замолчишь немедленно. Ну а не покарает он, так этим займусь я.

— Что такое грехи?

Мне пришлось в очередной раз признать, что мои мозги не могут работать с той же скоростью, что язык Коу. Махнув рукой, я присел на камень, подождал, пока девушка оденется и помог ей натянуть ботинки. Завязывать шнурки она мне не дала.

— Я сама! Сама…

— Умница. Зря тебя ругал. Вон какая ты у нас взрослая уже.

— Элф, скоро вы там? — спросил Тотигай. — Подежурил бы. Я тоже не прочь освежиться.

— Валяй.

Сосредоточившись, я окинул своим вторым зрением местность. Спокойно всё. Никого…

Тотигай, махнув крыльями, спикировал со скалы в воду, обрушившись в озеро с таким плеском, словно в него свалился подбитый на лету дракон.

— Эх, как же хорошо! — сказал кербер, вылезая на берег и отряхиваясь. — Как думаешь, рыба здесь есть?

— Должно быть, есть, — ответил я.

— Тогда поучи Коу рыбачить. Мясо она не очень любит. Может, рыба по вкусу придётся.

Да, в озере была рыба, и на водопой к нему приходили животные. Мехран поблизости чуть не сплошняком устилали плети диких дынь. Хорошо бы остановиться здесь на несколько дней, но бродившие поблизости яйцеголовые, всё ещё не взявшие след, могли наткнуться на нас чисто случайно. Поэтому задерживаться мы не стали. Сделав ещё три перехода, мы покинули так хорошо прикрывавшую нас Границу и углубились в пустыню.

Отсутствие воды нас не беспокоило, поскольку в мешке Имхотепа было достаточно голубых галет для пересечения какой угодно пустыни. В Кайрори встречались редкие источники, окружённые чахлыми оазисами, но так как именно они служили главным местом стоянок для родов племени пхаясо, мы старались обходить их стороной. Воздух становился жарче и жарче, растительность — реже и невзрачнее. Изредка попадавшиеся огненные саламандры вспыхивали на солнце ярким пламенем, пытаясь нас отпугнуть. Плотоядные кактусы-мячики, эти убийцы-толстяки, начинали дрожать при нашем приближении, готовые выстрелить своими длинными колючками. Кактусы пао, из корней которых пхаясо вываривают одуряющий сок, возвышались там и сям, похожие на живые ибогальские здания. Вскоре вокруг не осталось ничего кроме кактусов, становившихся всё ниже, и голых скал, поднимавшихся всё выше. Цепь вулканов справа от нас выбрасывала вверх неуверенные тонкие струи дыма, а далеко на востоке, над чудовищным кратером вулкана Кайрори, давшего название всей стране, висела, как приподнятая над кастрюлей крышка, вечная чёрная туча, порождённая непрерывным слабым извержением.

Стоило нам покинуть приграничную зону, как передовые патрули яйцеголовых, рыскавшие по мехрану, сомкнулись в один большой отряд и двинули следом. За этим авангардом потянулись остальные отряды. Но я всё же надеялся, что мы успеем к кораблю, если нас ничто не задержит.

В том-то и дело — «если». Уже на второй день пути в краю каньонов мы услышали барабаны пхаясо. Я никак не мог понять, как и когда дикари нас заметили, — им нужно было подойти достаточно близко, а тогда их непременно обнаружил бы я; впрочем, вдали я их тоже обнаружил бы. Наверно, это случилось в один из периодов, когда у меня терялась связь с Книгой, не иначе. Или дикарей предупредили трёхголовые керберы, с которыми у пхаясо что-то вроде союза.