Евгения Кострова - Лазурное море - изумрудная луна (СИ)

Его длинные эбеновые волосы подхватил восточный теплый ветер, в которых сверкали золотые украшения, и берилловые глаза окрасил свет киноварной зари, когда молодой человек повернулся к ней, и сказал:

— Я оставлю тебя, чтобы ты смогла одеться, и помогу тебе выйти наружу.

С этими словами, Анаиэль покинул ее, мягко прикрывая за собой стеклянные ставни, и лунные белобрысые водяные наяды заблестели на окнах, исчезая под янтарными отсветами. Иветта потянулась к атласным завязкам, раскрывая перед собой кафтан с глубоким вырезом светло-лазурного оттенка с богатым золотым орнаментом, плетущимся виноградными лозами, и в очертаниях затейливой канвы сплетенных нитей, она могла разглядеть небосклоны, и далекие страны, встающих на дыбы единорогов с пенистой гривой, и воздушные города в плывущих медно-красных небесах. Здесь же были мягкие туфли из желтого сафьяна на небольшом каблуке с золотой отделкой и широкий пояс, расшитый крупными изумрудами и узкие брюки из белого батиста, а под одеждой скрывался круглый ларец с раскрытыми бутонами золотых роз на хрустале. Девушка подняла крышку, и взору открылись фантастические ножные и ручные браслеты, длинные тяжелые серьги и серебряные перстни, аграфы с рельефным декором, золотые заколки с виноградными гроздями из бриллиантов и броши в виде фениксов. Одежда пришлась в пору, но волосы она подвязала простым темным кожаным шнурком, и когда она дотронулась до своих локонов, то поняла, что они были чистыми, мягкими, и от черных кудрей исходил приятный цветочный аромат. Ее искупали, пока она оставалась без сознания. Двигаться было больно, и она все еще не решалась встать на ноги, поэтому просто спокойно сидела, сложив руки на коленях, смотря, как солнечные отражения златой листвой овевают белоснежные стены, будто поднималась черная луна на богатом желто-янтарном небосводе, плывущая вдоль облаков из огня и пепла.

Вернувшись, мужчина больше не закрывал окна, оставляя их раскрытыми и давая ледяному потоку ветра всколыхнуть струящиеся тени, и дыхание сорвалось с женских губ, как полет ночного мотылька, когда сильные руки подняли тело, и кожей она ощущала жар, исходящий от его плоти. Иветта втянула в себя воздух, спрятав лицо на груди человека, чувствуя каждой клеточкой могучий и здоровый шаг, как и холод ударившего в нос ветра, растрепавшего волосы, и взметающего раскаленный песок далеких серповидных дюн, красных, как медь. И звук ревущих песчаных ураганов над извитыми косами высоких холмов, не мог заглушить ее прерывистого дыхания, частого биения сердца, которое он мог ощутить через тонкий материал ткани.

Анаиэль помог ей устроить на кремовой кушетке из белоснежной древесины, на высокой спинке которой были вырезаны птицы и звезды, и бузующаяся волна яростного моря, над которым пролетал ширококрылый ястреб, на бело-дымчатых узорах разливались реки меж высоких порфировых гор, а у подножия скал расцветали великолепные полные хризантемы. И склоняясь над девушкой кончики его длинных шелковистых волос, упали ей на щеки.

Человек расположился чуть поодаль от нее, в безмятежности наблюдая за быстро сменяющимся пейзажем горячих златых возвышенных волн, и несущихся облаков, и тогда Иветта поняла, что они находятся на одном из древних кораблей. Корпус огромного фрегата заполняли живописные стволы плачущих ив, нависающих над развилистыми нивами, и на белесоватых корнях восседали богини, вздымая прекрасные лики под покровом бирюзово-нефритовой листвы. Высокие архитектурные тимпаны орнаментными арками восставали на стенах из белого агата, и белесые жеребцы рассекали по призрачно-серебристым живописным, мозаичным долинам. Возбуждение и таинственное влечение овладели разумом, когда она выгнулась вперед, пытаясь разглядеть гигантских механических буйволов из белоснежного металла, тащащих на загривках корабль, что не уступал по размерам настоящему дворцу одного из имперских вельмож.

— Неужели этот корабль Ваш? — прошептала Иветта, обернувшись к мужчине, что следил с предельным вниманием за зеленоватыми удивленными глазами.

— Таких кораблей больше нет, — ответил, улыбнувшись Анаиэль. — Я починил один из фрегатов, который еще не полностью смог погрязнуть в зыбучих песках. К сожалению, мой прислужник был сильно ранен во время нашего пребывания в Даррэсе, да и твоя душа стремилась скоропостижно покинуть тело. Долго же оставаться под покровом тихой ночи опасно, это привлекает темных духов, тем более, что ты не отмечена защитными рунами, и мы бы стали легкой добычей, поэтому я не видел иного способа, как воспользоваться тем, что оставили после себя великие предки.

— Как Вы смогли починить один из легендарных крейсеров? Двигатели должны были уже давно превратиться в пыль, — нахмурившись, спросила она.

Он улыбнулся своей обезоруживающей, широкой улыбкой:

— Невероятно, не правда ли, что можно сделать, если хорошо научиться управлять природным даром, ниспосланным богами, — он щелкнул пальцами и из ветряных вихрей собирался высокий хрустальный бокал, наполненный прозрачной, как слеза холодной водой.

Иветта мгновенно похолодела, не смея скрыть свои истинные чувства, и изумление настолько отчетливо читалось на ее лице, что Анаиэль не сразу смог снова заговорить, забавляясь потрясением молодой девушки. Он протянул сверкающий, переливающийся сиреневым перламутром бокал, безмолвно говоря, чтобы она приняла хрустальное питье, и Иветта действительно подняла руку, зачарованная игрой солнечных отблесков на воде, и, прикасаясь к холодным стеклянным граням, не заметила, как пальцы, спускаясь по ножке фужера, коснулись теплоты пальцев мужчины. С края стекала ледяная капля, упавшая на кожу, обжегшая как горящий, теплящийся уголек. И когда она поднесла бокал к губам, в несколько глотков осушила драгоценный фиал, и горло пронзило от холода, но опустив глаза на свои руки, хрустальная чара исчезла, растворяясь в сизых ветряных волнениях, но вода все еще жгла гортань, все еще капли таяли на языке, как таит снег на щеках.

И глубоко вздыхая, Иветта вымолвила, чувствуя хрипоту:

— Вы настолько могущественны, что иллюзии обретаю форму. Я думала это всего лишь выдумки, — она посмотрела на Анаиэля, молчаливо наблюдавшего за ней. — Вы могли бы оказаться в числе избранников на лотосовый престол.

И от ее слов он громко рассмеялся, и голос его разносился по всей палубе, сияющей белизной и драгоценной паутиной бриллиантовой росы.

— Конечно же, нет. Если бы я родился под звездою избранника, то носил бы святую рубиновую реликвию, и род бы мой был благословлен на многие века вперед.

— Что Вы хотите со мной сделать? — наконец спросила она, когда, все еще улыбаясь, мужчина рассеянно откинулся на изогнутую волной спинку софы.