Алан Фостер - Пожиратели света и тьмы. По Мыслящим Королевствам. Триумф душ

Он осторожно пожал пальчики. В этот момент царь обезьян представился:

— Я — Гомо.

— Этиоль Эхомба из рода наумкибов.

— Что-то я не слыхал о таком племени.

Между тем обезьяньи воины на ветках понемногу стали расслабляться и рассредоточились по купам соседних деревьев. Кое-кто вдруг запрыгал, кто-то повис на хвосте и принялся раскачиваться. Другие, сложив оружие, увлеченно занялись вычесыванием шкур, что-то с упоением ловили между шерстинок, угощали найденным соседей. Скоро в роще поднялся несусветный шум.

Вожак вдруг резко вскрикнул, и стало тихо.

Этиоль принялся объяснять:

— Мы — жители юга, оттуда иду. Была у меня нечаянная встреча с воином, умершим у моих ног. Теперь вот отправился исполнить его последнюю волю.

Гомо яростно почесался.

— А-а! Тебя, оказывается, выбрала дорога!.. Пастух кивнул, затем поинтересовался:

— Что привело моих дальних родичей в эту рощу? Решили насладиться плодами чудесного дерева? — Он указал на багряные фрукты.

Вождь обезьян отрицательно покачал головой.

— Нет, у нас другая печаль, — грустно ответил он. — Нам нужна помощь.

Потом, бросив взгляд на длинное копье, которое человек держал в руке, спросил?

— Ты — воин?

— Пастух. Но, как и все мужчины, когда потребуется, беру в руки оружие. Того и гляди нападут разбойники в надежде на легкую добычу. В нашей деревне им ее не видать.

— Я так понимаю, ты говоришь о бандитах человечьего рода? — спросил Гомо и помрачнел. — Людям деревьев такая беда не угрожает. У нас нет ничего, что могло бы прельстить человечью душу.

— Верно, — согласился Этиоль. — Даже самому маленькому барашку трудно пастись в кроне деревьев.

Гомо неожиданно и звучно рассмеялся. Смех его напоминал скорее тявканье, чем звонкий человечий хохот.

— Тяв-тяв-тяв! — закатывался обезьяний царь и шлепал себя по животу. С деревьев тоже посыпался рассыпистый лай.

Вдруг Гомо посерьезнел.

— Послушай, старший брат, — обратился Он к Этиолю, прищурившись и оценивающе оглядев пастуха. — Ты такой верзила, что из тебя получилось бы по меньшей мере два воина. А нам бы очень пригодился воин даже в половину твоего роста.

Этиоль задумался, глянул поверх головы Гомо — там в просветах виднелась поросшая редкой травой земля, стояли деревья, на опушке зеленели кусты. В той стороне лежал север, туда ему надо спешить.

— Я же объяснил, что связан последней волей погибшего воина. Меня ждет семья. Мне каждый день дорог.

Гомо придвинулся ближе, и ужасная вонь облаком накрыла Эхомбу.

— Послушай, — рассудительно начал предводитель обезьян, — дальше к северу земля опять становится скудной, пропитание найти трудно. А вот если свернуть от побережья в глубь нашей страны и двинуться напрямую, можно очень быстро выйти на берег Орисбаба. Эта река, в свою очередь, вливается в полноводный Кохобот. Как раз у слияния лежит человеческий город Кора-Кери, где такие, как ты, могут добыть еду и отдых, а также разузнать, что за земли лежат к северу от Кохобота. Что там за рекой ни я, ни мои люди не знаем.

Гомо уселся на землю, одной рукой оперся о тонкое древко копья. Его длинный пушистый хвост то сгибался, то разгибался, бил о землю, метался из стороны в сторону.

— Конечно, если это все тебе известно, то я скорее всего зря трачу свое время.

— Нет, неизвестно, — сказал Этиоль.

Каждый, кто имел дело с обезьянами, знает, сколько в них упрятано всякой хитрости, что они за проныры. Но никто и никогда не мог уличить их в сознательной лжи.

— Наши родные леса лежат по эту сторону Орисбаба. Если ты нам поможешь, я лично провожу тебя до Кора-Кери. Конечно, ты можешь и дальше идти по побережью, пока не доберешься до устья Кохобота. Потом еще недели две пути, может, и меньше — ноги у тебя длинные, — до Кора-Кери, но, говоря по совести, прямая дорога куда короче, и полно свежей родниковой воды, которую не надо нести на себе. А какие фрукты, какие коренья!..

Эхомба прикинул и так, и этак, потом кивнул:

— Ты прав, младший братец. Твоя дорога короче. Я вам помогу.

— То, о чем мы тебя просим, займет у тебя только одну ночь.

— И день тоже?

— Нет. — Гомо совсем помрачнел. — Враги нападают на нас по ночам, когда мы лишаемся сил.

— Что за напасть случилась у вас, Гомо? — подивился пастух. — У тебя такое многочисленное воинство. Чем может вам помочь один-единственный человек?

Умные, грустные глаза глянули на Этиоля.

— Воинство-то большое, да только этого врага числом не возьмешь. Очень уж нам досаждает стая слельвов. Этиоль понимающе покивал.

— Встречаться доводилось… Только на наши стада они нападать опасаются.

— Зато люди деревьев каждую ночь дрожат от страха. Враг крадет нашу пищу и пытается похитить детишек. Женщины в отчаянии, а мы все уже падаем с ног от недостатка сна. Рано или поздно слельвы нас совсем измотают, и тогда будет трагедия. Гомо помолчал.

— Послушай, человек. У нас нет ни золота, ни серебра, я могу пообещать тебе только безопасную легкую дорогу — и нашу бесконечную благодарность. Если долг твой слишком тяжел и ты не можешь ни на шаг отступить от начертанного пути, я не буду настаивать. Но если есть в тебе хотя бы капелька сострадания, отправляйся с нами.

Эхомба задумался, а спустя мгновение резко выпрямился и встал. Испуганные воины-обезьяны, сгрудившиеся возле озерка, отпрянули, быстро взобрались на деревья. Гомо властным окриком остановил своих воинов, уже натянувших луки:

— Тихо! Человек будет говорить!.. Этиоль вскинул голову, окинул взглядом людей деревьев, заполнивших высоту, и крикнул:

— Каждый волен поступать, как ему вздумается. Я помогу вам — если это в моих силах…

Его слова вызвали бурю радости. Обезьяны словно с ума посходили: принялись кувыркаться, скакать с ветки на ветку, срывать листья и подбрасывать их вверх. Гомо тоже взобрался на самое высокое дерево и начал раскачиваться на тонкой ветке.

— Нам сюда, друг Эхомба! Поспешим. Мы отправились в поход, чтобы отыскать союзников, оставив свои семьи под защитой юнцов и стариков. Они ждут не дождутся нашего возвращения.

Эхомба проследил взглядом в том направлении, куда указал хвост Гомо, и сокрушенно воскликнул:

— Как же я поспею за вами? Я же не умею лазить по деревьям.

— И не надо, — ответил Гомо. — Твои сородичи давным-давно растеряли это великое чудесное умение и вынуждены топтать землю. Вот почему нам вас жаль… Двигайся вслед за нами. Лес здесь редок, скоро и мы последуем твоему примеру.

Действительно, спустя некоторое время Эхомба вышел на опушку и не только нагнал, но и обогнал с трудом передвигающихся по выжженной земле обезьян. Здесь они были очень уязвимы, потому отчаянно трусили и дрожали.