Константин Асмолов - ФЭНТЕЗИ-2003

— Давно бы пора тебе захлопнуть клюв, сорока трепливая…

— Спасибо, мои боевые друзья. Иного я от вас и не ждал. Итак, двое свидетелей подтвердили: слова «известная неловкость» действительно прозвучали при всем честном народе.

— Да я… — заикнулся было хоббит.

— О, я знаю, славный невысоклик. по доброте сердечной ты пожалел этого балбеса, который в одиночку вызвался укротить сбрендивший меч, а потом бежал от него добрых полторы мили, взывая ко всем магическим и детородным силам Средиземья. Кажется, меч этот проклятый легче было располовинить, чем отыскать в чащобе и успокоить славного бойца Агдалона…

Теперь хихикал Беатор, а гном уже хохотал во всю глотку.

— Но! — сделал паузу Акайн. — Разве есть предел истинному геройству? Эта смертоносная кукарекающая белка… магическое существо высочайшей пробы…

Беатор хохотал, а гном визжал и хрюкал, катаясь по полу. Кэбидж попытался было вступиться за мага:

— Да ты и сам там был… вроде смертоносного ползателя по кустам…

— Я? Я бился геройски! Но иногда даже лучшим бойцам чуть-чуть не везет. Зато на фальшивого оборотня я первым накинул сеть! А этот магических дел мастер, с позволения сказать, что сделал он? Он громовым голосом, словно какой-нибудь маг седой древности, произнес заклинание обез… обес… обесхвощивания? А? Обез… чего, Кэбидж?

— Обездвиживания, сударь Акайн. Но, кажется, самую малость перепутал…

— Точно. Самую малость. Обездвижить никого не удалось. Зато с первого же раза у бедного волчины отпал хвост. Со второго выпало два зуба, наверное, больных… Потом на месте старого доброго волчьего хвоста вырос петушиный. Если бы капитан не велел Агдалону заткнуться — очень вовремя, кстати, — что бы выросло на месте старых добрых волчьих зубов? А? Назгулья пищалка? Знатного, говорят, шороху наводила…

Беатор перешел к визгу и похрюкиванию, гном же только и мог, что натужно сипеть.

— Ох, сударь Акайн, злы вы на язык! И, пожалуй, не дам я вам меду, положенного всему отряду на ужин. Стоит ли услаждать такой язык? Хотя, правду сказать, от этой магии разве приходится ожидать чего-нибудь путного? Одна сплошная ненадежность и пакостность. Так еще мой батюшка говорил, да и батюшка батюшки так тоже говорил, а он был зятем самого хоббитана, и не взял бы его хоббитан в зятья, не будь он почтенным и разумным хоббитом.

— До сих пор мы с нашими железяками управлялись складнее. Кто как думает? Я не смеюсь, мне интересно, кто как думает. Вот ты, Торн, ты не шуми тут на меня, ты скажи…

— Меч вернее.

Гном в сомнении покачал головой:

— Видали мы таких страшилищ, что без магии их, кажется, никак не взять. Агдалон же с нами в первый раз, надо бы переждать его неудачи. Как знать, не пригодится ли он нам потом? Хаддар вот не хотел его брать…

— Не хотел? Правда не хотел? — изумленно воскликнул Беатор.

— Точно. Слышал я один разговор… пересказывать его было бы нехорошо… это чужой секрет, и мне он достался случайно. Одним словом, нашего капитана обязали сходить в один или два похода с Агдалоном. Да только я не о том. Еще мы как следует не рассмотрели его в деле, клянусь бородой, рано судить.

Дэлагунд и тут ничего не сказал.

— Вы все знаете… я… до того как попал сюда… я… был младшим архивариусом в Минас-Аноре… вы знаете… так вот, мне попалась запись одной древней легенды… древней легенды… а записали совсем недавно, при государе Элессаре Телконтаре… всего… лет пятьдесят назад… но я… я… не с того начал… нужно было начать с другого…

— Дружище Беа разговорился, — с приличествующим случаю удивлением в голосе отметил арнорец.

— Да не мешай ты ему! Пусть скажет. Ты только не волнуйся… Отчего ты волнуешься так сильно, Беатор? Клянусь бородой, это не прибавляет ясности твоему рассказу.

— Да, Табарин, да. Просто… я ужасно не люблю всю эту магию. В этом мире каждая былинка возникла по воле Илуватара, и каждое живое существо обязано ему своим существованием. Следовательно, все магическое имеет тот же источник. Посланец Илуватара может зачерпнуть силы его и пролить немного в мир… я… уверен, если очень попросить Его, то Он может снизойти к просьбе самого ничтожного существа. Но чаще всего маг, наловчившийся брать силу там, где брать ее не надо бы, бросает вызов этому миру. Магу хочется нарушить запрет, он спать спокойно не будет, если не станет нарушителем запретов… Зачем ему нужна магия? Чтобы преодолеть законы мира, созданного Илуватаром, изувечить его гармонию, надругаться над повседневным добром, наполняющем его…

— Если память мне не изменяет, кое-кто обещал нам историю. То есть легенду. В смысле, корм для архивных червей.

— Сейчас, Акайн. Сейчас. Я… помню ее почти наизусть. Я прочитал ее восемь или девять раз и помню ее…

— Долго ли ты собираешься томить нас? — с укоризной сказал гном.

— Все. Вот. История об Итрин Луин. В сказании об Истари рассказывается, что Итрин Луин, Синие Волшебники, пошли на Восток с Куруниром, но так и не вернулись. И неведомо было людям Запада, остались ли они на Востоке ради каких-то лишь им ведомых целей, или погибли, или попали в лапы к Саурону и стали его слугами. Известно об этих двух Истарах лишь то, что на Западе они звались Алатар и Палландо. Алатар был в числе первых Майар, внявших призыву Манвэ отправиться в Средиземье. А Палландо был ему другом и пошел по зову дружбы. Одни считают, что оба они служили в Валиноре Оромэ Охотнику. Но другие говорят, что Алатар служил Мандосу, а Палландо — Ниэнне. Истина здесь неведома, ибо многое, связанное с Истарами, по сей день окутано тайной.

Когда Война Кольца завершилась и мощь Королевства продвинулась на Восток, кое-кто вспомнил о двух сгинувших там волшебниках. Но много выяснить не удалось. Ученые мужи пришли лишь к тому печальному выводу, что Итрин Луин потерпели поражение в своем великом деле. А кое-кто заподозрил, что именно от них пошла магия восточных земель, — та, которую, как вскоре выяснилось, Саурон не создавал и которая жила после его падения, ничуть не умалившись в силе. Так идут годы, и никто не ведает правды о Синих Волшебниках. Но есть одно сказание, неверный слух, дошедший от дальних пределов Востока — передаваемое у Истерлингов сказание о Двоих, пришедших с Запада. Говорят, будто те Двое пришли примерно в начале второго тысячелетия Третьей Эпохи. Саурон в то время скрывался в Темном Лесу, и восточные племена забывали о нем, хотя кое-кто еще и поклонялся ему. Мощь же Двоих ужасала. Ибо им были подвластны звери и небесные птицы, и в сердцах людей и даже Диких Эльфов читали они с легкостью, как темные боги. И чем дальше шли они по землям Востока, тем сильнее являли свою мощь. Сперва, как говорят, они пытались прикинуться обычными людьми и выказывали силу, лишь защищая себя. Но когда слух о них разошелся, то племена стали являться к ним, и приносить дары, и просить защиты от темных богов и злых соседей. Двое дары сперва отвергали и откликались на просьбы из одной своей благости. Светлыми Богами — Ах-Тангир — звали их истерлинги, ибо одежды их были цвета небесной лазури, и сила их была силой Света, отгоняющего Тьму.