Константин Асмолов - ФЭНТЕЗИ-2003

— Стротан!.. Стротан Туриг! Ты?.. Мне плохо… Стротан, где я?.. — чуть слышно прошептал Фрохальк.

Агония и смерть демона соквоорга — тяжкое испытание для человека. В результате прошедший через это испытание теряет память. Соквоорг Фрохалька простился с жизнью тихо и спокойно, поэтому потеря памяти у бооринга была относительно небольшой. Он помнил, как поднимался по широкому тракту к сияющим вершинам Большого хребта, но вот дальше в его памяти зиял провал. Однако все должно было быстро восстановиться.

Лишь одного человек не может вспомнить никогда — что он делал, будучи соквооргом. Ибо его душа в это время находится за пределами нашего мира — в Бездне Незнаемой.

Лучники и гвардейцы все еще опасались подходить к соквооргу — этому нечистому порождению Сфиргуса. Только верный Муций, как всегда, сделал именно то, что от него требовалось. Он взвалил тело Фрохалька себе на спину и перенес поближе к костру. Бооринг глухо стонал и шипел сквозь зубы от боли.

Потом, когда Фрохальк лежал на набитой травой подстилке, стротан Туриг очень подробно рассказал ему о событиях этого воистину безумного дня. Капитан Муций в это время стоял рядом и молча смотрел на бооринга. Казалось, он глубоко задумался о своем.

Стоило Туригу закончить рассказ, как Фрохальк, зашевелившись, сказал, что хархи, скорее всего, до завтра не двинутся.

— Сейчас они наверняка приносят человеческие жертвы Йирху. Варят в масле тех, кто бежал… А с утра жрецы напоят их бешеным зельем. Тогда они обрушатся лавиной!..

— Откуда ты все это знаешь? — неожиданно спросил молчавший до этого момента Муций.

— Так они вели себя, когда осенью брали Тир. И так же, когда сожгли столицу луров Кавелур.

Капитан Муций смотрел на лежащего Фрохалька и выразительно молчал. И Фрохальк не выдержал этого молчания.

— Да, я понимаю, о чем вы думаете. В это тревожное время я не из праздного каприза приехал навестить тарийских родичей. Ты прав, капитан. Я внук скурда Хродрига, здесь же я по его воле!

Муций продолжал молчать, и Фрохальк вынужден был добавить:

— Боора готовится к войне, и скурд Хродриг, естественно, хочет узнать о хархах как можно больше. Внуки Хродрига — его глаза! Что в этом плохого, капитан?

— Все хорошо, — успокоил юного бооринга стротан Туриг. — Если… ну… что нам передать Хродригу?

— Просто расскажите, как было. Да! Стротан!

— Слушаю.

— Скажи брату Хоригу, пусть отправляет в Боору большое посольство. Пусть просит Хродрига открыть вам секрет железа! Если этого не будет сделано, вам не выстоять.

— Но вы ведь столько раз отказывали нам в этом!..

— Сейчас не откажем. Бооринги — воины, но не дураки. Мы понимаем, что сокрушить детей Свеирга сейчас главное. Устал… завтра снова… пойду… — бормотал бооринг. Голова его упала, и стало ясно, что он спит.

Капитан Муций, тяжело вздохнув, заботливо укрыл юношу походным одеялом.

Туриг долго не мог уснуть. Они сидели с капитаном Муцием у костра и разговаривали. О соквоорге. О бордвоорге. О свершившихся за день чудесах. О глубине Щели. О далекой и очень холодной стране Бооре. О приплывших откуда-то с запада хархах…

Только об одном стротан Туриг не сказал Муцию — о своей хьоре. Он знал капитана Муция и не хотел лишиться законного права умереть на Тайранском мосту.

Туриг заснул лишь под утро, а вскоре после этого хархи двинулись на перевал.

…Строгана разбудили крики гвардейцев и громкий топот ног. Невыспавшийся Туриг с трудом протер глаза и увидел, что у дальних скал горит сигнальный костер. Сами сигнальщики уже бежали по дороге к мосту.

Откуда-то раздавался могучий ритмический гул. Боевые барабаны хархов! Туриг был изрядно наслышан о них. Когда били барабаны, хархи катились на противника лавиной и ничто не могло их останавить — ни стрелы, ни копья, ни кипящая смола.

— Реорн! Я обязан быть на посту! — всполошился стротан Туриг. — Быстрее же! Надо быстрее… — подгонял он себя.

Нацепив пояс с мечом, он взобрался на валун и увидел вдали голубые ряды хархов. А на другом конце моста виднелась мощная фигура в серебристых доспехах. Соквоорг потрясал своим мечом и что-то кричал, подняв лицо к небу.

Сердце стротана рвалось, звало встать рядом с Фрохальком там, на мосту. Ему было стыдно — ведь мальчишка-бооринг, жертвуя душой и жизнью, бьется за будущее его Реаны, а он, представитель династии танов Двесциев, позорно отсиживается за чужой спиной.

Но тут Туриг вспомнил, что сейчас именно он — последняя страховка юноши. Он не имел права обмануть Фрохалька. Это значит, что он снова будет неподвижно стоять на огромном камне, стараясь не прозевать мгновение, когда сраженный врагами могучий соквоорг падет на мост и более не сможет подняться.

Командор Голубой колонны Ноцайр и Глаз Йирха Бугаш до поздней ночи обсуждали сложившуюся ситуацию. Они сидели в шатре бывшего тысячника Непобедимой тысячи Поркуша. Поркуш был разжалован и связан. Его дальнейшая судьба была незамысловата — стать козлом отпущения на предстоящем судилище в Бодаше. Судьба весьма незавидная.

Но ситуация на перевале до сих пор оставалась туманной и какой-то дурацкой. Реанский герой-одиночка — уму непостижимо! — успешно сдерживал на узком мосту лучшую хархскую армию. Очевидцы говорили, что он якобы не человек. Возможно, демон или же пришедший на помощь своим детям реанский бог.

Тщательное дознание почти ничего не дало. Бугаш и Ноцайр допрашивали выбранных по жребию солдат из двух разгромленных сотен. В то время как храмовые палачи потихоньку поливали их кипящим маслом, они, вопя и визжа, рассказали все подробности этого поистине невероятного боя.

Собранные таким способом сведения сводились к следующему. Сила колдуна просто невероятная — одним ударом разрубил четверых. Быстрота — ловит рукой стрелы на лету. И оружие, и панцирь из серебра. Но это особо прочное серебро. Оно легко рубит большие щиты. И осталось совершенно непонятным, в чем же уязвимое место этого воина или демона.

Ноцайр с Бугашем так и не пришли к единому мнению. Пока они решили просто держаться проверенной в битвах тактики. И посмотреть на чудо-воина собственными глазами.

Барабаны все били и били, шеренги копейщиков шли и шли вперед, а соквоорг работал и работал своим страшным мечом. Это даже нельзя было назвать битвой. Это была изматывающая, чрезвычайно кровавая работа. Скучная и монотонная.

Соквоорг методично совершал челночные перемещения поперек моста — туда-сюда, туда-сюда. За один проход он уничтожал одну шеренгу солдат. Эти солдаты, совершенно не боялись смерти. Даже когда над ними молнией взлетал безжалостный меч, они тупо продолжали ломиться вперед, лишь наконечники копий поднимались и старались ткнуть соквоорга. Поэтому первым ударом соквоорг обрубал наконечники, а вторым — рубил наступающих солдат. За все это время только чуть больше десятка вражеских воинов избежало его страшного меча. Он отдал их своим, не сожалея.