Владимир Крышталев - Возвращение чудес

Кажется, я начинаю понимать точку зрения Клода насчет воспитания цивилизаций.

— В моих глазах и своей душе ты найдешь многие ответы, — продолжил я, выдерживая взятый тон. — Присмотрись и реши, что тебе делать дальше. Реши твердо, хочешь ли ты быть убийцей и брать на себя грех за погубленные жизни невинных. Или ты откроешь тот свет, что есть в тебе, — откроешь его этому миру, чтобы и мир, и ты стали лучше? В тебе силен голос тщеславия, но тщеславие рождает злобу и разочарование. Подлинная слава приходит со скромностью, а подлинное счастье — с добротой. Реши, какому пути ты будешь следовать. Что для тебя лучше? Не отвечай, мне не нужен твой выбор. Он нужен только тебе.

Парень топтался на месте, не осмеливаясь что-либо сказать. А я смотрел на него и пытался угадать, какими проблемами в будущем обернется для меня все это происшествие.

Когда Алексей вышел из душа, девушка все еще находилась в тренировочном зале. Она его ждала.

— Вот и я, — объявил мой двойник с улыбкой. — Извини, что заставил тебя томиться в одиночестве. Уже исправляюсь.

— Ничего, — улыбнулась и Наташа.

По-дружески они легонько пожали друг другу руки. Ее ладонь была теплой, а длинные красивые пальцы — немного прохладными.

— Пойдем в парк? — предложил Алексей. На всей огромной яхте это место он любил больше всего.

Наташа согласилась:

— Пойдем. Я давно уже не была в нашем маленьком заповеднике. Папа собрал там растения со всей галактики. Здорово получилось, правда?

— Да. Мне очень нравится.

Они поднялись на нужную палубу и вышли в парк.

Мягкая трава приятно ласкала босые ноги. На «Аркадии» Алексей совсем отвык носить обувь. Живя здесь безвылазно уже год, мой двойник с трудом представлял себе, как это раньше он соглашался каждый день надевать кроссовки, туфли или еще что-нибудь того же типа. Ходить босиком было куда проще. Да и удовольствия больше.

Наташа, очевидно, тоже разделяла этот взгляд. Темно-синие брюки покрывали ее ноги только до лодыжек, а загорелая кожа ступни оставалась на виду. Алексей обнаружил, что ему нравится наблюдать походку своей спутницы: смотреть, как маленькая ступня опускается на сочные зеленые стебли, как те пригибаются к земле, как легко покачиваются бедра в такт ходьбе, как вольно струятся по спине волосы, перетекая из одного положения в другое. Он едва не силой отрывал себя от созерцания, которое местами переходило рамки приличий. Ничего удивительного: Наташа в самом деле была красива по любым человеческим стандартам, а мой двойник ко всему прочему уже давно не видел женщин. За время пребывания на яхте Клода он общался только с Эвелин, да и то нечасто. Теперь около месяца назад Эвелин отправилась куда-то на помощь Марго, «Аркадия» опустела полностью, и один Бог знал, когда положение могло измениться.

— Ты меня изучаешь, — то ли вопросительно, то ли утверждающе сказала Наташа.

Они уже довольно долго шли молча. Алексей усмехнулся:

— Любуюсь. Ты не только сильнее большинства женщин. Ты еще и красивее.

Девушка чуть покраснела. Ее походка стала другой — сдержаннее, что ли?

— Ты говоришь это просто так, или потому что я тебе нравлюсь? — спросила она.

— Ну, если бы ты мне не нравилась, зачем тогда смотреть? — вновь усмехнулся мой двойник. — Нравишься.

— Очень?

— Очень.

— Тогда…

Наташа взяла его за руку, останавливая, и приблизилась вплотную. Алексей ощутил слабый аромат духов, исходящий от девушки. Сейчас ее лицо было серьезным, и даже каким-то… решительным.

— Тогда, — повторила она, застыв в нескольких сантиметрах перед ним, — поцелуй меня.

К такому ходу событий Алексей оказался неподготовлен. Они с Наташей были полчаса как знакомы, а упрекнуть собеседницу в ветрености мой двойник вряд ли мог. Напротив, девушка казалась весьма рассудительной.

И вот — просьба!

— Пожалуйста, — твердо, без тени улыбки произнесла Наташа.

Чувствуя себя несколько глупо, Алексей осторожно приблизил свое лицо к ее и коснулся губами мягких влажных губ.

Не то, чтобы он был против этого. Прикосновение к женскому телу сразу же откликнулось внутри него радостной волной энергии. Однако до сих пор он воспринимал — или пытался воспринимать — Наташу как-то по-другому. Не как женщину, а как дочь Клода, интересную знакомую, студентку известного университета…

Алексей почувствовал, что запутывается. Тем более что Наташа весьма активно ответила на его поцелуй.

— Ты это серьезно? — спросил он немного позже, хотя и сам знал ответ.

— Да, — кивнула девушка, поглаживая пальцами его затылок. — А ты разве не хочешь?

Ее словно оставило едва заметное напряжение. Сейчас она была еще более привлекательна, чем прежде. Как будто поцелуй Алексея имел какой-то особый смысл.

— Хм, — тихо произнес он. — Но так сразу… неприлично…

— Но здесь ведь всё равно никого нет, — резонно заметила Наташа. И, улыбнувшись, снова притянула его к себе. — Я тебя знаю давным-давно, Алексей, — прошептала она в его ухо. — Не думай, что я какая-нибудь нимфоманка. Просто мне хотелось это сделать на протяжении десяти лет. Или даже больше, не помню.

— Как? — удивился он, однако Наташа приложила к его губам палец:

— Молчи. Я набралась духу и прилетела сюда специально, чтобы соблазнить тебя. Ты позволишь мне это сделать?

— Уже позволил, — пробормотал Алексей, чувствуя прикосновение упругой груди. — Хотя мало что понимаю.

Наташа снова улыбнулась:

— Но ведь это и не нужно.

Покои принцессы снова были зашторены.

Совсем недавно отсюда вышел доктор. Он интересовался, не чувствует ли она каких-нибудь улучшений. Луиза бы с радостью сообщила, что чувствует, однако улучшений не было. День ото дня девочке становилось лишь хуже. Болезнь и апатия съедали ее изнутри.

Но доктор ей нравился. Благодаря его стараниям принцессу начали выносить на свежий воздух. Прежде считалось, что ее болезнь может быть вызвана простудой, и лекари боялись усугубить положение. Тем более, король за такие вещи мог, недолго думая, повесить.

Этот доктор тоже опасался простуды, однако свежий воздух и солнце он считал важными для выздоровления. Так что теперь принцессу хорошенько укутывали в одеяла и сажали в специальное кресло, установленное на балконе. Оттуда Луиза могла наблюдать, что происходит во дворе.

Сперва это показалось ей невыносимым. Яркий свет после месяцев полумрака резал глаза. Она зажмуривалась от болезненных ощущений, а когда открывала глаза, все равно почти ничего не видела. Кроме того, она стала хуже видеть и в темноте. Потом зрение восстановилось, но маленькая принцесса отнюдь не ощутила себя счастливой. Она смотрела сверху на суетящихся людей и лишь резче замечала контраст между их здоровьем и своей болезнью. Ей тоже хотелось куда-то идти, что-то делать, суетиться — как они. Или просто пробежать по лужайке… хотя бы еще один раз.