Алекс Извозчиков - Хуторянин (Лишний 1) (СИ)

— Шевели костылями, воин! Кости в кучку и бегом ежели жить хотца! Воду и жрачку никто на подносике не подаст!

«Откуда здесь Борисыч?! И где это грёбаное «здесь», етит твою мамашу?! Неужто старый варнак ВЕЗДЕ?!

Алекс очухался под самое утро в странном нехоженом светлом лесу с непуганой дичью и совершенно обнаглевшими пичугами. Он скукожился в позе эмбриона обхватив руками дико гудящую голову. Что-то скребнуло по заголившемуся предплечью и над самым ухом суматошно захлопали крылья. Потом сквозь полное отупение донеслись слабые отголоски боли и ощущение тепла от стекающей по предплечью крови. Чуть позже в голове зашумело и каждой клеточкой взвыло казавшееся чужим тело.

Болело все разом, от мизинцев на ногах до вспыхнувших огнем кончиков ушей. Заорать не получилось, пересохшая от боли глотка лишь беспомощно хрипела.

Сработали ли рефлексы намертво вколоченные в подсознание кроссами, спаррингами и прочими извращениями, контузило ли бедолагу непонятно чем или же привалило оба счастья разом, но его полуживая тушка едва шевелилась и от дерева к дереву шкандыбал он через силу, кренясь и цепляясь на каждом шагу за толстые нижние ветки.

— Раз-два!

— Раз-два!

«Закалка «от Борисыча» — это вам не баран чихнул. Не отвалились руки-ноги и даже почти не болят. Терпимо… в общем и целом…»

— Раз-два!

— Раз-два!

«Хрена вам, а не комиссарово тело! Долой мысли и прочие рефлексии…

…Вот только какого… деревья вокруг такие странные?!!

По коре да по хвое сосна голимая, целиком же… хрен поймешь… большие, приземистые, кривые. Уже в метре от земли ветки огроменные… да раскидистые какие… Будто Сам Большой Пушистый Полярный Лис саженцы из дикой тундры пер, да обосрался тут от усердия и бросил. Вот и разрослись на экологически чистом удобрении…

И воздух, воздух… не хвойный это воздух, хотя смолой тянет явственно… и свежесть. Еле-еле ползу, а футболка не только в подмышках, но и на спине уже насквозь потная, жарко… а дышится легко, как на неспешной прогулке по поволжскому сосняку. Хорошо еще, что под ногами не рассыпчатый песок по колено обычный для чистого сосняка, а так, едва по щиколотку. Еще и приличные островки зеленой травки частенько попадаются. Свежей, аж хрустит как наступишь… Не-е-е неправильный сосняк это…

Ладноть, сосняк, не сосняк… раз сразу сдохнуть не свезло, вперед родимый…

Врешь Борисыч, брешешь, Старый Варнак, я еще и тебя уделаю… пройду, зацеплюсь, прорвусь, вживусь и выживу… а там… там и с шутником, что шутки шутить с моей тушкой вздумал пообщаюсь насчет… пошутить, да теплой его соленой кровушки попить. Но сначала кадык зубами вырву!»

По молодой свежей хвое и уже взявшей силу ранней густой траве, Алекс прикинул, что из слякоти последних дней февраля его занесло в позднюю весну или раннее лето. Башка потихоньку возвращалась в норму и мысли в ней закрутились сугубо практичные. Отсутствие орехов и прочей знакомой съедобной растительности не особо огорчило, жрать незнакомую траву, все одно, опасно. Выживательную классику типа «…натрите руку раздавленными ягодами, ждите покраснения не менее двух часов…» как и прочие полезные фишки Борисыч, конечно же, старательно вбил в башку нудными нотациями, отеческими оплеухами и поносами под кустиками, но… не та сейчас ситуевина. Голимой травой сыт не будешь.

Едва оклемавшись, Алекс истерику придушил на корню, насчет чего и как, родных, друзей и прочего думать себе запретил и сейчас усиленно грузил мозги ближайшими проблемами. Новый-старый, было не было, все это важно, но потом… сейчас актуальны иные вводные: обеспечение минимально-необходимого пакета для выживания в нейтрально-благожелательной среде. Ничего шибко нового. Вот только почему-то зевательный рефлекс не по-детски челюсти выворачивает совсем не от скуки-нервишки то ощутимо потряхивает. Страховать некому. Все реально без дураков, пересдачи не будет…

Борисыч не обнаружился, но его заветы не канули втуне. Когда светило переползло верхнюю точку, наглому суслику-переростку решившему, что он тут самый-самый смертельно не повезло. Руки еще ощутимо подтормаживали, но подобранный ещё утром и основательно угревшийся в кармане куртки увесистый голыш врезался в голову сидевшей на небольшой кочке зверушке с такой силой, ее просто снесло. Кувыркнувшись в воздухе добыча смачно впечаталась в ствол дерева и замерла. Совсем как в далеком, почти забытом Казахстане, где великий и ужасный воин Алекс тянул срочную на одной из Байконурских «площадок» [1] площадка — в этом контексте мобильная удаленная или вообще отдельная (как правило, командированная) от общего гарнизона военная часть определенной направленности. Например, учебный мобильный ракетный дивизион, отдельная рота связи для управления мишенями или, как в данном случае подчиненный Байконуру для мониторинга и управления изделиями отдельный мобильный батальон связи. Численный состав такого батальона, как правило, чуть больше стандартной роты связи. и проделывал подобные кунштюки на спор или просто по дурости, ибо скука есть неизменная подруга любого дембеля позднего СССР потому как нахрен он кому сдался тот дембель. Вот только не было в степи таких деревьев. Вообще-то, там никаких не было…

Крепкие зубы неуверенно прикусили трогательно беззащитное горлышко зверька и… оживший трофей мощным ударом задних ног вооруженных не хилых размеров тупыми когтями едва не распорол доверчиво подставленный ему живот жестокого охотника. Алекс, не ожидавший столь гадкой подляны, судорожно сжал челюсти. Податливо хрустнули упругие хрящи, глотку добытчика обожгла струя терпкой солоноватой жидкости и суслик обмяк. Удачливый охотник сплюнул кровавый комок из пожёванного куска покрытой мягкой шерстью кожи и склизкого хряща и уже совершенно спокойно поудобнее примерился к горлу слабо трепыхавшейся тушки и жадно присосался к маленькой, но обильно кровящей ранке.

Особого отличия по вкусу от свежей свиной или куриной не ощутил, зато желудок наполнила приятная теплая тяжесть мгновенно притушив жажду и голод. Ни брезгливости, ни рвотных позывов так и не дождался, вот отрыжка была. Жирная, сытная, обстоятельная…