Эри Крэйн - Единство

«Сон, всего лишь сон».

Песок был везде: он набился в сапоги и под одежду, проник в волосы и упрямо лез в рот и глаза, вознамерившись занять место Люфира в его собственном теле.

Когда колени в очередной раз уперлись в жаркую перину, а пальцы ухватились за белый камень площадки, окольцовывающей башню, Люфир облегченно выдохнул, и на мгновение ему показалось, что это его последний вздох.

Неподалеку послышался размеренный стук каблуков, который все нарастал, пока не замер перед склонившим голову юношей.

— Этого достаточно, — сухо произнес мужчина, оценив состояние Люфира, и носком сапога сковырнул пальцы, судорожно вцепившиеся в камень. — Хватит валяться. Вставай и следуй за мной. Я хочу поговорить, прежде чем избавлюсь от твоего назойливого общества.

Сделав последнее усилие, Люфир поднялся и, волоча ноги, побрел за духом. Проходя в высокий проем, юноша ощутил на затылке свежее дыхание морских просторов, а на его одежду упали соленые брызги разлившегося вокруг башни океана.

В центре основания здания стояла пара кресел и круглый столик, теряющиеся среди величия камня. Высоко над головой, где заканчивалась гигантская белая труба, виднелась заплатка синего неба.

— Я все еще помню времена, когда люди звали меня по имени, но это было так давно, что я мог бы и вовсе позабыть его, — незнакомец протянул Люфиру стеклянный кувшин, полный чистой воды. — Но у меня хорошая память.

Мужчина указал на кресло рукой, а сам занял место напротив.

— Меня зовут Мориус и это моя скромная обитель. Вернее, призрачный двойник той, что я построил при жизни. А ты — гадкий мальчишка, решивший, что может вот так просто нарушить мое уединение.

— Простите, мой спутник был ранен, я не хотел никого тревожить.

— Да ладно?! Врешь и не краснеешь. Не хотел тревожить! Именно это ты и сделал. Думаешь, мне есть дело до твоих забот? — вспылил Мориус, но сразу опомнился и устало вжался в кресло. — Как это все никчемно и пусто. Расскажи мне о своей силе! Или нет, молчи, ничего не желаю знать.

Люфир со скептицизмом смотрел на духа, с каждым его словом убеждаясь в душевном разладе хозяина башни.

— Лучше уходи. Да, проваливай отсюда. А когда вернешься, — расскажешь мне о том, как твоему предку удалось самостоятельно прорваться в Море Теней. Ночные странствия по ту сторону — редкий дар, но то, что вытворяешь ты и твой далекий прародитель, — сила совершенно иного уровня. Потрудись, чтобы твой рассказ не наскучил мне.

— Вы хотите сказать, что я и дальше смогу исцелять?

— Ты?! Какой нахал! Это все моя воля, мой талант! — Мориус встряхнулся всем телом, отбрасывая волосы со лба назад, и Люфир только теперь заметил, что один глаз духа был полностью зеленый, тогда как во втором смешалась синь и позолота. Невероятные догадки посетили его сознание, но он решил вернуться к ним позже.

Не выдержав искрящего безумием взгляда, лучник отвернулся. Прямо перед ним на столике лежала раскрытая книга, испещренная точно такими же символами, как и стены города Безвременья. Увидев густо исписанные страницы, Люфир наконец вспомнил, почему знаки в Убежище касались ему знакомыми: раз от раза они мелькали в его снах случайными начертаниями на песке или причудливо сложившимся облаком.

— Любишь почитать? — насмешливо поинтересовался Мориус, умело скрывая проскользнувшую искру любопытства.

— Я уже видел такое письмо. Не только здесь, но и в мире живых. В подземном городе, — юноша посмотрел в лицо Мориуса, надеясь увидеть в нем то, что дух, возможно, пожелает скрыть.

— Как интересно, — мужчина откинулся на спинку кресла. — Это язык Моря Теней, и мне не ведом никто, кто мог бы оставить его след по ту сторону двери. Разве что мой неугомонный отпрыск. Его постоянно привлекало зодчество. Несносный мальчишка, он так ни разу и не пригласил меня взглянуть на его творение. Видишь ли, он полагал, что я захочу разрушить его детище.

Мориус рывком поднялся на ноги, и в его руке появилась толстая книга, пахнущая пылью и ванилью.

— Изучи, — книга упала Люфиру на колени. — Этот труд должен внести некоторую ясность в ту ерунду, что ты лепечешь каждый раз, когда заставляешь мирно плавающих духов подчиниться, и в те письмена, которые ты якобы видел в мире живых.

— Зачем вы делаете это? — лучник приоткрыл книгу и зашелестел страницами, наспех просматривая содержимое.

— Я хочу, чтобы ты рассказал мне, что прочтешь в том подземном городе. Быть может, тогда я проявлю большую снисходительность и не стану доводить твое тело до полного изнеможения.

— Изнеможения? — Люфир посмотрел на свою руку, худую и слабую, и перевел взгляд на застывшего над ним Мориуса.

— Ты все поймешь. В свое время, — мужчина зло усмехнулся.

— Разве вы сами не можете, э…, — юноша замялся, пытаясь подобрать подходящее слово, — пойти на ту сторону и посмотреть? Или спросить у духа вашего сына?

— Балбес. Ты же совсем ничего не знаешь о взаимодействии твоего мира и Моря Теней. У меня нет желания нянчиться с тобой. Заканчивай с книгой и выметайся отсюда. Твои вопросы — не моя забота.

Понимая, что его присутствию не рады, и не зная, чем обернется для него путешествие в Море Теней в реальности, Люфир отогнал переполняющие его мысли о белой башне, духе с разноцветными глазами, и углубился в изучение и толкование начертанных в книге знаков. Каблуки удаляющегося Мориуса наполнили комнаты звоном, смешавшись с шепотом страниц и шумом океана, норовящего пробраться внутрь башни.

Удушливое отчаяние пыталось забраться внутрь головы, прожигая кости и набирая полные слез глаза. Настой дурман-корня лишь немного уменьшил боль от прижавшегося ко лбу клейма. Сжав зубы, Оника думала об Ассамблее, предотвращенной войне с Республикой и все еще живом Кристаре — о том, ради чего она должна была стойко сносить муки и унижение, сдерживая разъедающую душу ярость.

В Зале Собраний солнечный свет, преломленный плетением занавесей на высоких окнах-арках, падал на фигурные спинки стульев, большая часть из которых пустовала. На внеочередной совет были приглашены лишь Первый советник и Зоревар, вальяжно раскинувшийся на стуле и качающийся на задних ножках. Преисполненный чувством собственного достоинства в той же мере, что и недовольством, Ульен стоял у кресла Всевидящей Матери, дожидаясь прихода госпожи.

Двери зала распахнулись, и стул Зоревара с грохотом опустился на все четыре ножки, а сам церковник вскочил, приветствуя Всевидящую Мать, шествовавшую в сопровождении Чистого караула. Складки платья, струившегося по фигуре Арноры, так сверкали в золотых лучах, что больно было смотреть.