Александр Курников - Дождливая осень

— Иди, ляг.

— Как тут ляжешь? Там стонут, тут ворочаются, кому пожрать, кому попить, э-хе-хе. — Вздохнул Мондвид и поправил угольки в костре.

— Вот-вот. — Бесшумно и от того неожиданно вынырнул из темноты вечно всем недовольный Гарс, ещё один везунчик с первого яруса донжона. Лёгкое ранение предплечья у него давно зажило, и как он тогда оказался в донжоне среди тяжёлых, было не понятно. Этот скользкий и злобный тип Ханэдаву совсем не нравился. — Жрать нечего, пить нечего, мотаемся уже целую неделю по каким-то небом забытым дорогам, да ещё и телеги сами прём! Что мы, кони что ли!? — Недовольство его было понятно, лошадей на двенадцать телег насчитывалось всего четыре, и даже подцепляя телегу к телеге их всё равно не хватало так, что тащить их приходилось тем, кто поздоровее. — Сколько мы будем блудить этими звериными тропами!? Когда будет нормальная еда и выпивка!? — Обоз с ранеными уже неделю пробирался лесами вдоль границы с Доринским номом в сторону марвеллы Баттербит, обходя все крупные селения стороной. Просто первое же село, в которое они заехали после ухода из Бреги, ночью было атаковано мародёрами или ещё какой шайкой повстанцев в две сотни голов величиной. Спасло только то, что обозники успели схорониться в овраге. Дальше, в течение трёх дней, встречались сожжённые селения, где ничего раздобыть было невозможно. На пятый день они случайно наткнулись на нетронутую войной деревню, где их чуть не подняли на вилы, а всё из-за Гарса, этот баран в наглую полез в чужую кладовую за вином. Пришлось Руту развязать кошель и отсыпать десять эргов за скудный провиант, да кое-какие мази для раненых. В другое время всё это стоило бы не больше двух эргов, но поведение Гарса, численное превосходство селян и неспокойное время, увеличили стоимость в пять раз. Не стоит говорить, что в постое им тоже отказали. С тех пор прошло два дня и им не попалось ни одних, даже самых захудалых выселок, а провизия подошла к концу.

— Ты-то пасть особо не разевай, — Ровным голосом посоветовал ему Сандр — или напомнить по чьей милости мы сейчас мох питаемся? — В котелке на костре, конечно, был не мох, но цверг не видел разницы между эукариотами и бриофитами.

— По своей, по чьей же ещё! Надо было ночью на них напасть и тогда всего было бы вдоволь и совершенно бесплатно. В том числе и бабы! ХА-ХА-ХА! А вы сопли распустили. — Гарс со злости пнул головешку торчащую из костра и Сандра осыпало искрами, Рут, без замаху въехал ему в скулу, и когда тот брякнулся на бок, добавил хорошего пинка под зад.

— Слышь ты, гниль человеческая, проваливай отсюда! Минута и что б, твою оплывшую харю, я тут больше не видел! — Гарс злобно зыркнув, поднялся, отряхнулся и прошипел. — Ещё пересечёмся… — Отойдя подальше, он что-то ещё добавил и бесшумно исчез в темноте.

— Зря вы так. — Покачал головой Мондвид. — Гарс мало того, что очень злопамятен, он ещё и боец хоть куда. Можете быть уверены он ещё появится.

— Нас тоже не на заднем дворе гнилой палкой учили. — Ответил Рут.

— Я бы на вашем месте его прямо тут кончил, меньше хлопот в будущем. — Резкий порыв ветра поднял тучу искр из разворошённого костра и снова осыпал Сандра.

— Я же говорил, не к добру это. — Мондвид поднялся и ушёл. Сандр отряхнув угольки с бороды, сказал.

— Может и стоило его прямо тут кончить.

— У нас не о нём голова должна болеть, чем завтра раненых кормить будем?

— Ну, я же лесник как ни как.

— Хм. Предлагаешь поохотится?

— Почему бы и нет, места глухие, наверняка и олешки и кабанчики с зайчиками водятся. Жалко только ничего хмельного на деревьях не растёт.

— Тогда я с тобой. — Рут вспомнил, как ещё в детстве ходил с Сандром и братьями на охоту. Золотые деньки были. — Куда двинем?

— Вдоль ручья, может какое озерцо попадётся, а там и водопой.

— Хорошо, тогда я слева, а ты справа. — Взяв луки и стрелы, оба окунулись в темноту леса. Верхушки высоких сосен незримо шумели где-то в непроглядной вышине, как будто кто-то там на верху устроил неслабую возню. Шелест деревьев то усиливался, то почти затихал, а впереди, уже отчётливо, был слышен ровный голос лиственного леса, почти на самой границе, которого рос дуб великан. Нет, он не был стар, пожалуй, он только входил в свою полную силу, но уже на голову возвышался над окружавшими его соснами.

Рут присмотрелся и увидел, что под ним было полно желудей и кабаньих следов.

— А что, это идея. — Он тихонько свистнул, и тот час услышал похожий посвист с края поляны, через несколько секунд к нему подошёл цверг.

— Чего звал?

— Смотри. — Ханэдав указал на отпечатки копыт.

— Хо! Знатно. Если залезть на дерево, отличная засидка получится.

Рут почесал затылок.

— С луком против кабана… — С сомнением начал он.

— Да брось ты, только бей под лопатку и кабанчик будет наш. Главное секача не трогай, лучше свинью, да и ту лучше без поросят. Только бы они нас не учуяли, дымом за вирр тянет.

— А может из кустов?

— Нет, без копья или рогатины с кабаном на земле лучше не встречаться. Сделаем вот что, сейчас разденемся, измажемся в грязи и спрячемся на дереве, вещи само собой отнесём подальше в лес.

— Да ты что, холодно.

— А жрать ты хочешь?

— Хочу. — Вздохнул Рут. Они отошли стамов на сорок и спрятали свои вещи возле ручья у валуна, оставшись только в исподних портках до колен, да при оружии. У Сандра здоровенный кинжал, таким можно слоновью ногу за один мах перерубить, а у Рута меч его предка.

Измазавшись грязью, уделив особое внимание подмышкам и паху, они припустили к дубу.

— А как мы на него заберёмся? — Нижние ветви великана находились на высоте двух-трёх стамов.

— Я тебя подброшу, а ты меня потом втянешь. — Сандр подставил ладони.

— Ты что, озверел? Я тебя ни в жизнь не вытяну.

— Тогда давай на оборот. — Рут с сомнением оглядел плотную фигуру цверга, но руки подставил. — И ррраз! — Сандр оттолкнувшись, уцепился за сук, а Ханэдав распластался на земле.

— Ты мне руки выдернул гад.

— Хватит причитать, хватайся. — Он спустил ему пояс.

— Два фурта (центнера) цвергского мяса…

— Хорош бормотать, лезь, давай. — Рут уцепился за пояс и был быстро втянут наверх. — Всё, тебе на тот сук, мне на этот. Разбежались, затаились и ждём.

Через полчаса послышался голос цверга.

— Хватит стучать зубами.

— Так холодно же, осень.

— Тебя Хэнк учил дышать для согрева?

— Да.

— Вот и дыши.

— Маразм какой-то, голый, грязный и на дереве. — Пробормотал Рут, затем медленно и глубоко вдохнул, задержал дыхание на семь ударов сердца, а потом так же медленно выдохнул. Вот только этого ему показалось мало, и он решил сопровождать дыхательные упражнения, физическими. При вдохе он изо всех сил упирался в соседний сук, при задержке оставался в напряжении, а при выдохе расслаблялся. Через пару минут из центра груди стало распространяться тепло, и из-за этого Рут пропустил момент, когда на поляне показались кабаны. Они настороженно нюхали воздух и землю вокруг, и долго не решались подойти к дубу, но видно что-то их успокоило, и здоровенный секач первым затрусил к любимым желудям. Звери не дошли до дуба каких-то пятнадцати стамов, как из леса прилетело нечто чёрное, и судя по здоровенной борозде на земле оставленное этим «нечто», весьма тяжёлое. Оно угодило прямо в центр стайки молодых кабанчиков и, подскочив, грянулось о дуб. Рут как раз в этот момент закончил дыхательные упражнения и расслабился, удар, сотрясший великана, скинул потомка вождя как перезрелое яблоко, но до земли, в этот раз, ему было не суждено долететь. Рут приземлился на удиравшего в панике секача. Жёсткая спина пребольно ударила по животу, перебив дыхание, а вконец перепуганное животное, издав неприличный, но громкий звук, помчалось в лес, неся на спине надежду всех Хонов.