Людмила Минич - Земля вечерних звёзд

— Так, да не так, — Хаадид довольно кивнул, услышав, к своей радости, в детских размышлениях Адижи то, чего никогда не понимала ее старшая сестра, чем пренебрегала. — Надо не о прошлом величии мечтать, ты права! И не о том, чтобы с предками да богами сравняться… но помнить тоже нужно. Иначе ни шага вперед без ошибки не сделаешь. Вот и второй урок для тебя.

— Я запомню, отец, — серьезно кивнула она. — Ну почему наставники не могут так просто и быстро то же самое объяснить? Днями ходят вокруг да около! А ты сказал — и я поняла сразу, что глупости болтала…

Правитель, польщенный такой безыскусной похвалой, распрощался с дочерью. Он бы еще побыл у фонтана в ее обществе, но время вышло. Посланник Морского Союза уже дожидается его.

— И, Адижа, — произнес он ей вслед, — третий и самый главный урок на сегодня: никогда не рассказывай другим то, что известно только тебе. Пора тебе повзрослеть. Понимаешь меня?

Дочка обернулась, одарила его своей лукавой улыбкой:

— Конечно, отец!

Девушка чинно проследовала во дворец и сразу же направилась в покои сестры.

— Ну?! — Гайят приподнялась на подушках, уже понимая, что раз Адижа явилась сама, уговорить отца не удалось.

Сестра удрученно развела руками.

— Гайят, дорогая, я упрашивала, как могла…

— А ты сказала, что я третий день прикована к постели? — нетерпеливо перебила старшая сестра, и Адижа со вздохом кивнула.

— И что проплакала всю ночь, тоже сказала?

— Да я сама чуть не расплакалась, когда рассказывала! Так глупо получилось!

— Да уж… — процедила Гайят сквозь зубы. — Была бы умнее, привела бы.

— За что ты на меня досадуешь? — Девушка обиженно нахмурилась. — Я сказала все, что ты просила. Расписывала, как тебе неможется, как тоскуешь, как места себе не находишь! Как ты вся бледная лежишь тут в полутьме и ничего не ешь и не пьешь почти…

— А что, что он сказал? — заторопилась Гайят, жадно сверкая глазами.

— Сказал, что если тебе так неможется, то надо лекаря позвать.

— И все?… — разочарованно протянула наследница трона Адья Тэрэк. — А может, он догадался? Ты ничего не перепутала?

— Ну что ты! — обиделась младшая сестра. — Ты знаешь, сестричка, я старалась для тебя, как могла! Я даже ничего знаю, а помогаю тебе, как могу!

— Как будто я сама что-то знаю! — в отчаянии бросила Гайят.

Для разговора с отцом она затемнила окна, разбросала подушки по комнате, целый день пролежала, боясь подняться хоть на миг, ожидая, что он вот-вот придет. Но не припасла ни краски, чтобы сделать бледнее свою смуглую кожу, ни мягкого воска, чтобы Хаадид усовестился, глядя на ее запекшиеся губы, ни угольного порошка, чтобы подпустить усталые тени под веки. Потому что наследница трона и так побледнела в последнее время, неотвязная забота оставила отпечатки и около ее прекрасных глаз, и на губах, и даже первая еле заметная морщинка волосинкой прорезалась на девственно чистом до того переносье. Она ждала, что весть о ее недуге смягчит отца, так некстати и непонятно ожесточившегося против нее.

Ведь не может быть, чтобы он узнал о планах Ранжина… Да и откуда? Гайят томилась в неизвестности уже почти полгода, и это время дорого ей обошлось. Она пыталась привлечь благосклонное внимание отца всюду, где только можно. Даже в Совете. Но становилось только хуже. Да и надежда на скорое возвращение Ранжина таяла с каждым днем. Неужели этот предатель обманул ее? Гайят нестерпимо мучилась в неведении и потому все чаще неосторожно позволяла себе вспышки в присутствии младшей сестры.

— Правда, ничего не знаешь? — участливо присела Адижа у ног Гайят, нещадно терзавшей узорчатую подушку…

Та покачала головой. В своем желании вернуть благосклонность отца она — какое унижение — не только готова была просить помощи у сестры, но и выслушивать ее лепет целыми днями, стараясь разузнать хоть что-нибудь. Правитель слишком благоволит к Адиже, доносили ей верные придворные дамы, и чем дальше, тем больше. Да разве она сама не видит из окна, как они гуляют по парку? Как он смотрит на нее? Раньше почти все отеческие взгляды доставались ей, она могла добиться от него чего угодно. Теперь же Первая Госпожа Гайят почти перестала выходить, потому что нет мочи терпеть эти злорадные взгляды со всех сторон.

— А ты знаешь, что сказал мне вчера айэт Райшен?

— Какой он айэт? — Гайят устало откинулась на подушках. — Внуку старого Таржида на год меньше, чем тебе. Мальчишка. Что он сказать может? Опять клялся в вечной любви?

По лицу Адижи пронеслась тень, которой Гайят, погруженная в свои страдания, не заметила.

— Зато дед его, Первый Советник, при нем много болтает… но если тебе не интересно…

Гайят снова подскочила, вцепившись в подушку.

— И что? Что он сказал?

— Говорят, Айянит Кайя объявилась, — елейным голоском сообщила Адижа.

— Айянит? Эта мерзавка? Где?!

— Говорят, что в Линзоре.

Гайят поникла.

— Не может быть, не может быть…

— Может — не может, — пожала плечами Адижа. — Но скоро новость расползется по всей Чатубе. Райшен не умеет держать язык за зубами.

— Это и странно, — наследница оскалилась, — Таржид никогда не будет болтать просто так, тем более при Райшене. Кто-то хочет… Зачем? Об Айянит все уже и думать забыли. Хоть с нее все и началось.

— А что, что началось? — сразу подхватила Адижа, но Гайят сделала вид, что занята своими мыслями.

Младшая дочь Хаадида встала.

— Я пойду, сестричка… А то отец узнает, что я у тебя долго просидела, — гневаться будет, — уронила она будто бы невзначай, чем вызвала гримасу на лице Гайят, не успевшую спрятаться за сестринскую маску. — Да, и вот что… Ты знаешь, отец несколько слов странных бросил сегодня, а я сразу и не поняла… Сейчас только вспомнила. Сказал, тебя все слишком любят в Чатубе, и во дворце, и за стенами; сказал, очень хорошо, что ты теперь редко выходишь из дворца, не выезжаешь никуда, даже на охоту. Это ему нравится. Может, потому твой недуг его не опечалил? Кажется, — понизила голос Адижа, — даже наоборот.

И направилась к дверям.

— Погоди! — Гайят соскочила с ложа и босиком ринулась вперед, вцепившись в пышный рукав сестры.

— Ну что ты! — зашипела Адижа. — Изомнешь!

Все, что ее пока интересовало в жизни, — это платья, пиры и кавалеры. Так думал весь двор.

— Прости, прости, сестричка! Адижа, дорогая, он так сказал? Что же ты раньше молчала?

— А откуда я знала, что это важно? Ты же ничего не слушаешь! — все еще разглаживая пышные сборки на рукаве, капризно протянула младшая наследница.

— А больше ничего?

— Нет, он и это так, к слову… когда я его упрашивала хоть мимоходом забежать к тебе. Я и забыла почти.

— Всегда ты все самое главное забываешь!

— Если такая у тебя благодарность…