Максим Сорокин - Восход Акроникса (СИ)

Внутри двери сплетали свои причудливые кольца три ручейка энергий, слепяще-белый, окутанный легким золотисто-голубым ореолом, очень похожим не тот, что парень видел под трактом, ведущим в город. Вторым был темно-синий, холодный, последний же по цвету напоминал серо-молочный туман и был самым крупным, пронзающий почти всю внутреннюю поверхность.

Аккуратно коснувшись ручки с выгравированной шестерёнкой, Вик попытался открыть дверь, но та даже не шелохнулась. Ял, видимо так же обратившийся к колдовскому оку, встал рядом, оглядывая окрестности на случай незваных гостей.

— Что будем делать? — прошептал молодой человек, безуспешно пытаясь разглядеть сквозь полупрозрачные контуры двери замочную скважину или какой-нибудь другой запирающий механизм, не понимая, что же может держать дверь, в которой нет ни единой скобы или запора. Разве что магия.

— Если это точно то место, то нужно попасть внутрь. Ломай.

— Да это же чертов камень, я себе кости скорее переломаю, чем сумею пробить эту треклятую плиту. — внезапно ему вспомнился ненароком убитый ими гриб, около лесного озера. Тогда помнится, повелитель костей вычерпал силу, питавшую растение досуха и то рассыпалось прахом буквально у них на глазах. — Хотя постой, есть идея.

Сразу браться за яркий поток, отливающий синевой, Вик не решился и потому, для начала, потянулся к темно-синей нити. Энергия легко перетекала в его руку, истончаясь и умирая внутри странной двери, которую внезапно начали пятнать росчерки трещин и бурых пятен, будто следы от застаревшей крови. Через пару мгновений, преграду перед ними было не узнать, складывалось впечатление, будто она простояла здесь не меньше сотни лет, потрескавшаяся и мрачная, давно всеми забытая.

— Неплохо, — хмыкнул удивленный Ялазар, — жаль, что в Кеплере такой фокус не пройдёт.

— Почему? — отрешенно спросил Викар, пытаясь сообразить, куда бы деть только что вытянутый клубок магии. Наконец, он просто швырнул его в сторону противоположной стены, часть камней которой тут же окрасилась в темной-синий цвет и на них появились комковатые подтеки.

— Потому что сил тут не в пример меньше, а попробуешь провернуть нечто подобное у нас, то скорее себе руки спалишь, не удержав такую мощь. У нас стихийные потоки, зачастую, соединены меж собой эфирными мостами и пытаясь иссушить один из них, ты просто будешь тянуть силу из всех червоточин, что понаделали темные колдуны за все прошедшие века.

Вик слушал в пол уха, полностью сосредоточившись на вытягивании второй нити, что оказалась скользкой и гораздо более тугой, отчего у него на лбу выступили бисеринки пота. Действительно, в Кеплере подобное занятие, скорее всего, оказалось бы бесперспективным, раз даже сейчас ему приходится прикладывать такие усилия. Однако и второй поток стихий, истончившись, лопнул.

Теперь дверь представляла из себя скорее плотно спрессованный, выгоревший изнутри и истлевший от старости остов дерева, нежели каменную плиту. Целые шматы омертвевшей материи, покрытые рыжим налетом, но наполненные изнутри черным, сухим пеплом, падали на землю. В принципе, оставалось лишь пробить брешь в этом трухлявом остове и они смогут попасть внутрь. Именно это Ялазар тут же и попытался сделать. Викара ещё успела посетить мысль, что недаром этот странный магазинчик хранят три стихии, но поделать ничего уже не мог. Повелитель костей, хорошо поставленным ударом ноги, впечатал ботинок прямо в центр двери.

Внезапно раздался жуткий треск и парень на секунду ослеп в то время, как от соседней стены послышался глухой стук, впечатавшегося в неё тела и тихие, но очень витиеватые проклятия Ялазара. Когда перед глазами перестали плясать разноцветные светлячки, а звон в ушах прекратился, Викар протер рукавом слезящиеся глаза и с беспокойством посмотрел на распластавшуюся неподалеку и откашливающуюся облачками дыма фигуру своего спутника. Тот выглядел так, будто в него попала молния: волосы стояли дыбом, глаз дергался, а правая нога, та которой он видимо ударил, явно не слушалась. Парень протянул ему руку, помогая подняться и опереться о стену. Больше половины из тех слов, что говорил Ял, Викар не знал, но то, с каким чувством они были произнесены, не оставляло сомнений, повелитель костей желает всего самого лучшего, что только может произойти в жизни тем, кто поставил эту нехитрую, но все-таки ловушку на пути возможных воров. Впрочем, ловушку ли? Возможно, именно это и была как раз та самая магия, что позволяла обойтись без щеколд и запоров.

Викар сжал все ещё находящуюся в его руке силу второй магической нити и со всей мочи швырнул в направлении рассыпающейся на глазах двери, при этом предварительно зажмурившись. На этот раз, правда, обошлось без вспышек, раздался лишь гулкий удар, когда облеченное плотью колдовство в печаталось в остатки конструкции, которые тут же прыснули в стороны бесцветным песком, на некоторой время скрыв внутренности магазинчика за пеленой дымки. Ялазар к этому моменту вроде бы уже пришел в себя и все ещё бурча себе под нос проклятия, ступил вслед за Виком в разгоняемую серебристым светом артефакта тьму. Переступив порог, возле которого валялась каким-то чудом уцелевшая дверная ручка с вырезанной на ней деталью, он бросил через плечо пригоршню косточек, сплетая уже знакомое Вику охранное заклятие. Зачем это было нужно здесь, парень не понял, однако возражать не стал.

Смотреть на окружающее пространство через призму тонкого мира всегда было непросто, все же из-за полупрозрачности очертаний сильно сбивало с толку. Но если стоя на месте ещё как-то получалось сориентироваться, то на ходу, картина окончательно смазывалась, превращаясь в мешанину блеклых граней и разноцветных завитков стихий. Потому, Викар нехотя вернул свое человеческое зрение, вновь положившись на свет своего удивительного браслета. Без сомнения, око инфернала оказалось очень полезным, но недаром же сами инферналы нередко стремились «обзавестись» глазами обитателей материального мира. Все же с ними было проще передвигаться в обычной реальности.

Это был тот самый магазинчик. Те же полки, та же кадка на полу со странной ртутной жидкостью, в которой плавали какие-то едва различимые предметы и столик у дальнего края узкого помещения, на котором стоял огарок свечи в простеньком подсвечнике, да перо с чернилами. Старичка, как и книги в которой он что-то записывал, не было, а вот скрывающая ещё одно помещение занавесь оказалась откинута.

Не задерживаясь и стараясь больше ни к чему не прикасаться, они прошли внутрь. За шерстяным пологом оказалась небольшая, уютная комната, так же погруженная во тьму, впрочем, свет исходящий от браслета, поднятого над головой, легко разгонял пушистые лоскуты мрака.