Максим Сорокин - Восход Акроникса (СИ)

— Тэя или Тиа, как её ещё называют, это их верховная богиня, владычица всей Вардемы. Вроде как воплощение жизни, изобилия ну или что-то вроде того. Ну а насчет того, откуда я это знаю, ты же не забыл, я вчера половину вечера провел в компании местных завсегдатаев таверн. Мне этого хватило, чтобы немало узнать об окружающем нас мире. — они развернулись и зашагали на северо-запад, а повелитель костей, видимо не желая вдаваться в подробности, перевел разговор в иное русло. — Ты мне лучше скажи вот что, а почему ты не попытался остаться в Вардеме навсегда?

Молодой человек прыснул, не сумев сдержать смеха. Да если б он знал, как это сделать и все бы складывалось совсем по-иному, он бы не стал возвращаться в Кеплер уже в тот раз, когда только познакомился с Беатой.

— И как, по-твоему, возможно это сделать? — он поднял почти переставший сиять, опустевший браслет к глазам. — Я не умею наполнять его силой. К сожалению, этот артефакт совершенно иного уровня, нежели любой из тех, что нам встречались в Кеплере. В нем нету узлов силы или энергии, которую можно было бы использовать или наоборот усилить, в тонком мире его стихия вообще больше напоминает песок. Он запускается не от заклятия или воздействия на него, а по моему желанию, да и то, когда он полный, но если это и колдовство, то такого уровня, что мне пока постичь его не дано.

— Это несомненно. Ни тебе, ни мне, ни даже Раху не понять, как он работает. По крайне мере пока, однако вспомни, до того дня как ты сиганул за мной в воронку, прихватив с собой Даниэля, ты же переносился сюда один. — Вик кивнул, начиная подниматься в гору и старясь ни обо что не споткнуться. Лес тут был более дикий и частый, оттого приходилось внимательно смотреть себе под ноги. Ял же тем временем продолжал. — А когда ты схватил нас и активировал свой браслет, то мы все втроем переместились в Вардему. То есть существует некая связь между этой штукой и живыми людьми, с которыми она соприкасается, причем видимо как напрямую, так и через кого-то.

Викар едва не остановился, внезапно поняв, о чем говорил Ялазар:

— То есть ты хочешь сказать, если снять его, то перехода между мирами не будет… — молодой человек рванул тесемки на рукаве, чтобы сорвать с себя артефакт, но тут же остановился. Приди ему в голову такая идея раньше, он бы непременно так и поступил бы, выкинул бы золотую пластинку подальше и навсегда забыл про Кеплер. Но теперь зная, что поставлено на карту и ради чего возвращается туда, парень просто не мог бросить все, свернув с выбранного пути. Да, ему до ужаса хотелось остаться в светлом мире, никогда больше не знать опасностей и лишений, не сражаться за выживание, не проклинать тот день, когда появился на свет. Но это значило бы отдать все, что он так полюбил в этом раю на растерзание тварям, погубившим его собственный мир. Он не мог так поступить.

Ялазар, молча наблюдавший за ним, лишь одобрительно качнул головой, когда Вик опустил рукав, снова скрывая артефакт и упрямо склонившись, пошел вперед, словно бы окончательно сделав свой выбор. Повелитель костей казалось тоже кое-что понял и глянув в распнувшееся над их головой черное, бархатное полотно небосвода, усыпанного горстями брильянтов, едва заметно улыбнулся. Его радовало то, что он не ошибся в этом странном, наивном идеалисте, когда впервые увидел его. Они оказались гораздо более похожи, чем казалось вначале. По крайне мере, в понимании долга.

Больше парни не говорили, каждый размышляя о своем, просто шагая вперед. Тугая котомка с едой теперь висела на спине Ялазара, приятными запахами будоража воображение и в конце концов, соблазнившая того запустить в неё руку. Вскоре к аппетитно чавкающему спутнику присоединился и Вик, с жадностью впившись зубами в толстый шмат сочного, жирного мяса.

— Ну… ф крайнем флучае, — с набитым ртом произнес повелитель костей, — мы узнаем прав я или нет, по тому, вернется Жаниэль в Храм или нет. Его конечфо могут сожрать звери, но зато если вернется, то фначит я уф точно был не прав.

Что ж, этот метод определения, как работает артефакт, казался ни чем не хуже любого иного, что они сейчас могли бы придумать. Вскоре перед ними раскинулось русло быстрой, лесной реки, которое пришлось бы преодолевать вплавь, если бы Викар вовремя не заметил мелькающие средь ветвей ночного леса огни. Оказалось, всего в часе ходьбы от них находилась паромная переправа, так назвал её Ялазар. В принципе потерять время, чтобы не замочить ноги, было всяко лучше, чем мокрым появиться посреди лютой зимы Кеплера.

Четыре тяжелых троса, протянутые между двумя берегами, удерживали довольно широкий, поставленный на десяток длинных, обтёсанных стволов, плот. На нем, при желании, можно было переправить с пару груженых повозок и будто в подтверждение этой догадки, рядом обнаружилась довольно проторённая лесная дорога. Вся конструкция приводилась в движение крутящимися рычагами по бокам, перебирающими в своих зубчатых пастях самый толстый канат, проходивший под днищем.

Стоило парням ступить на скрипучие доски, как с соседнего дерева, тревожно порхнула стая птиц. Черные, словно уголь, с блестящими, лоснящимися перьями, вороны с карканьем разлетались в стороны. Плохой знак, подумал Викар и хотя они все ещё были в Вардеме, ему сразу же вспомнился родной мир, где эти создания были частыми спутниками оживших мертвецов, не брезговавшие питаться их гнилой, пропитанной эфиром плотью. Отчего сами часто менялись, становясь опасными и умными хищниками, да ещё и разносящими всякую трупную заразу. Мороз побежал по коже парня. Стая воронов, он знал это точно, всегда не к добру.

Вся переправа заняла считанные минуты и вскоре парни, предварительно набрав свежей воды, благо её тут было более чем достаточно, двинулись дальше. Далеко правда отойти не успели, так как Вик почувствовал приближающийся вихрь перехода, о чем тут же сообщил Ялу и тот сразу же схватил того за плечо. Повелитель костей явно не горел желанием случайно быть забытым в Вардеме.

— Тебе не хочется остаться? — необычно меняющимся под действием искривляющегося вокруг него пространства голосом, спросил молодой человек.

— Желания не имеют значения, когда тебя ведет свет долга. — низким, рокочущим, словно горная лавина тоном, ответил Ял, хохотнув, отчего задрожал небосвод и не выдержав, с оглушительным дребезгом разбился в алмазную пыль.

Хоровод видений и образов мчался все быстрее, оставляя на краях сознания обрывки грез. Синева сумерек начала гаснуть, смеясь образами бугристых теней, стебли травы рвались и выворачивались, превращаясь в рыхлую, стылую слякоть, присыпанную снегом, а свежий запах хвойных, внезапно стал отвратительным смрадом гниющей плоти. Тут же вспомнилась стая воронов, а границы мира вдруг быстро рванули к ним со всех сторон, резко обретая краски и четкость.