Коротыш Сердитый - Колонисты

— Как ребенок. — Сказала Майя на учурском. — Всему надо учить. — Она повернулась к Кувшинке. — Почему ты его выбрала?

— Не знаю. — Пожала та плечами. — Молчун посоветовал.

— Ну раз Молчун. — Мать вздохнула. — Как будто ему больше всех надо.

Нилина едва прикоснулась к ней, обозначив внимание и сочувствие.

— Я знаю, что ты сейчас чувствуешь, то же самое я ощущаю по отношению к своей дочери. — Она помолчала. — Но такова их судьба, не нам ею распоряжаться.

— Я знаю, кто распорядился за них. — Майя твердо посмотрела Нилине в глаза. — И он тоже знает об этом, поэтому и не показывается.

— Решать судьбы других всегда тяжело, особенно когда знаешь, чем это закончится.

— Наоборот, очень легко. Взял — и провел обряд. И мнение родных даже не интересовало.

— Но он же покаялся? Или ты теперь всю жизнь будешь об этом вспоминать?

— А ты не вспоминаешь? — спросила Майя, — зная, что у обоих выросли бы сильные и крепкие, здоровые дети, которые принесли бы еще больше пользы, усилили бы наш род, привели бы его к процветанию? А так что получилось? Отрезанный ломоть.

Алекс вздрогнул, ему показалось, что говорили о нем, хотя контекст непонятной речи все время менялся, слов он не понимал, но вот настроение говоривших улавливал. Женщины явно решали чью-то судьбу, а раз тут никого кроме него нет, то стало быть его.

— Ну и долго мы будем сидеть голодными? — спросила Застежка, ерзая на стуле.

— Видишь, мужчина к еде не притронулся, значит пока рано. — Смеясь, ответила Кувшинка и посмотрела на матерей. — Может быть, вы уже ему скажете?

— Ты выбирала, так что тебе и говорить. — Ответила Нилина и улыбнулась. Алекс напрягся — одна из орчих недовольно поджала губы, спрятав клыки. — Давай, действуй. — Вторила ей Майя.

Кувшинка посмотрела на зажавшегося Алекса. Хоть и был он мужчиной, но она явно ощущала его растерянность и непонимание, а также внутри, где-то слабо теплился страх. Но страх не за свою жизнь, он боялся совершить что-нибудь не то, что могут воспринять как недопустимое действие в обществе. Девушка внутренне улыбнулась своим мыслям — пусть она и не Зорька, но кое-что от ее способностей перепало и ей, тем более, что сестра постаралась обучить ее как следует в силу своих возможностей. Кувшинка могла легко прочитать настроение покупателя (да чего там говорить — просто зашедшего за вкусными булочками фермера или шахтера, а может быть и плотника), выяснить что ему нужно и предложить именно то, чего тому и хотелось. К тому же ей нравилось готовить.

— Ешь пожалуйста. — Произнесла она, настроившись на волну человека, чтобы свободно общаться на его языке. Там, в Городке, рядом была Зорька, которая помогала иногда, служа переводчиком, а тут уже приходилось самой. — А то мы все останемся голодными.

— Вы ждете только меня? — обалдело спросил Алекс. — Но почему?

— Так принято у нас — первым трапезу начинает мужчина, каких бы кровей он не был. — Вместо Кувшинки ответила Майя. — Теперь ты занял место в нашей семье вместо… — она мельком глянула на названую дочь, но та внешне осталась спокойна. — Вместо старшего. — Закончила она. — Мои сыновья уже выросли, один живет отдельно, у него своя семья, второй… занят важными делами и появляется здесь изредка, — Майя глянула на человека, — я думаю, поэтому он выбрал тебя.

— Тот орк… — Алекс помолчал, — извините, я не знаю вашего самоназвания.

— Тебе не за что извиняться, — Нилина недоуменно подняла брови, — узнавать что-то новое, совершая при этом ошибки — это естественный процесс и ты еще немало «наломаешь дров», как говорит Молчун. — Она улыбнулась. — Застежка права, ешь уже, а то мы все останемся голодными.

Алекс взял ложку, зачерпнул кашу, отправил ее в рот и тщательно разжевал — незнакомые ароматы, много непонятных пряностей, но еда явно была любовно приготовлена и оказалась очень вкусной. Взрослые женщины, к которым можно было отнести и Кувшинку, ели степенно и аккуратно, тогда как две младшие быстро, практически не жуя, проглотили кашу и выскочили из-за стола.

— Спасибо! — хором крикнули они и уже собирались куда-то бежать на ночь глядя.

— Куда?! — вскрикнула Майя. — А посуду кто мыть будет?

— Сегодня очередь Шелковички! — прокричала самая младшая и быстро умотала в комнату, тогда как ее сестра понуро села за стол — пока родичи не поедят деваться ей некуда.

Алекс быстро насытился и в тарелке осталось еще немного каши. Он виновато посмотрел на женщин, указывая в тарелку.

— Не могу больше. Еда слишком сытная.

— Отдадим Лютому, он явно не откажется от добавки. — Произнесла Нилина.

Лютый — это та образина во дворе, которая меня чуть не задрала, подумал Алекс. Как-то надо устанавливать с ней контакт.

— Я сам. — Он поднялся из-за стола. — Покормлю его.

— Аккуратнее, — Кувшинка тоже встала, — Лютый умный зверь, но он зверь и не понимает, когда отношения меняются. Пойдем вместе.

Женщины остались на кухне, жуя степенно и неторопливо.

— Зачем нам человек? — спросила Нилина. — Хлопот теперь с ним.

— Ты знаешь… — задумчиво произнесла Майя, — я мыслю, что наша двойка решила все же пойти мирным путем. Сама же знаешь, это так легко — перебить всех и потом голова не болит, что делать с пленными. А так они постепенно узнают наше общество, ассимилируются, к тому же их технологии, какими бы чужими они не были, нам все же пригодятся.

— Но это слишком быстро! Вот буквально вчера они нападали на деревню, а теперь бродят здесь как будто завоеватели в равных правах.

— Этот что ли завоеватель? — спросила с усмешкой Майя. — Прав был Молчун, среди них есть нормальные у… э-э, люди, кажется. Да хоть взять ту же девушку, которую они притащили с собой. У нее и мысли не возникло, чтобы высматривать и вынюхивать, чтобы потом доложить своему руководству — она ходила по поселку и просто восхищалась укладом, бытом, материалами, ей все было интересно и любопытно, но это было не хитрое любопытство, когда ты задумал недоброе, а настоящее неприкрытое чувство! И те люди, которые приехали сегодня вечером из Городка — они все похожи. Не внешне, нет, но внутренне. У них не возникает черных мыслей по нашему поводу, да ты сама сегодня видела, как он вел себя за столом — боялся своими действиями кого-нибудь обидеть, чтобы это не расценили как неуважение. Это ведь о чем-то да говорит.

— Они недавно убивали наших сородичей. — Заметила Нилина.

— Ты знаешь. — Майя задумчиво жевала кашу. — Мы ведь тоже не лучше — грыземся по самому мелкому поводу, морды бьем, про спецучилища и говорить нечего. Так что не сильно мы от людей и отличаемся.

— Морды бьют в основном мужики. — Нилина усмехнулась. — Хотя мой этим не отличался. — Она вздохнула и поведала. — Представляешь, ко мне тут Череп стал подкатывать.