Коротыш Сердитый - Колонисты

— Синэлла. — Поправил орк.

— Ну, так ведь и я не синяя, а скорее зеленоватая, так что пусть будет так.

— Тогда будешь Зиной. — Орк фыркнул.

— Тебе мало меня? — спросила она и повернулась к своему спутнику.

— Мне тебя много. — Орк встал и тоже подошел, потом присел и посмотрел своими вертикальными зрачками в глаза Маши. — Я — Конан. — Он еще раз фыркнул. — В курсе или нет?

— Нет. — Маша замотала головой.

— Трудно с вами. — Орк вздохнул. — Поколение пепси и айфона.

— Чего, простите? — не поняла девушка.

— Я говорю, на Земле какой год сейчас идет?

Маша растерялась. Откуда он знает про Землю? Она вроде бы не думала, да и родилась на захолустной аграрной планетке, даже мыслей таких не было, а этот вот так прямо сразу взял и спросил. Да еще и смотрит так, как будто не ждет отказа.

— Тридцать третий век, точнее три тысячи двести пятьдесят шестой год.

— Однако. — Орк издал протяжный звук. — Извини, гудеть ушами я не умею, хотя пригодилось бы.

Его подружка хихикнула и отошла проверить похлебку.

— Сварилась. — Возвестила она.

Само их поведение не ложилось ни в какие рамки — вот рядом с ними сидит представитель другой (возможно, враждебной) для них цивилизации, а они ведут себя как ни в чем не бывало, варят пищу, болтают о всякой непонятной ерунде и совершенно не беспокоятся о том, что ее будут искать. А будут ли вообще, подумала Маша, ведь это похищение, пожалуй, сыграло на руку воинственному полковнику. Тот сейчас передаст на орбиту информацию, что единственный ксенопсихолог был похищен, несколько человек убиты, а оборудованию и технике причинен непоправимый ущерб — Маша очнулась в тот момент, когда орк пинал бочки в ангаре, аптечка сработала штатно, приводя своего пользователя в сознание — и тогда капитан вынужден будет признать, что мирная инициатива провалилась и придется все-таки стереть с лица планеты это недоразумение. А Маша… кому нужно узнавать судьбу неизвестной поселенки, спишут на боевые потери и все. Родителям придет похоронка, вроде той, которую отправили с Саян, не разобравшись.

Орчанка приблизилась очень близко и провела тыльной стороной огромной ладони по щеке Маши, которую респиратор не прикрывал. Девушка вздрогнула от такого проявления чувств.

— Почему ты страдаешь? — спросила она. — Мы не собирались тебя убивать.

— Прежде чем есть человечинку, надо чтобы она пропиталась запахом страха. — Поведал Конан.

— Дурак. — Не поворачиваясь к нему, сказала Зина и посмотрела в глаза Маше.

Той неожиданно стало так тепло и уютно, как будто она снова вошла в родной дом, ощутила на себе натруженные мамины руки, которые так сердечно ее обнимали. Тогда она забывала все невзгоды, плакала вволю и никто не мог упрекнуть ее в проявлении чувств, а мама гладила Машу по голове и что-то произносила в ухо, шептала такие нужные в этот момент слова успокоения и ободрения.

Родителей не стало год назад и поэтому Маша решила покинуть пределы Протектората. Подковерные игры планетарных правительств вылились в огромные народные восстания и на орбите аграрной планеты появились военные корабли, произвели бомбардировку, а потом высадили десант. Когда Маша вернулась с Саян, после госпиталя, вместо дома она увидела огромную воронку. Это было не просто потрясением — это был самый настоящий шок, вызванный увиденным. Ноги девушки подломились, она упала на землю перед воронкой и зарыдала. Только ветер и зной был ей свидетелем — фермы находились довольно далеко друг от друга. Кому помешали два пожилых фермера? Разве они могли в своем возрасте выйти на улицы и громить магазины, бунтуя против власти, если на планете был всего один крупный городок с космопортом? Потом она пошла к соседям и там обнаружила то же самое. В мэрии новое руководство развело руками — во время бунтов даже электронных архивов не сохранилось. Маша начала кричать и топать ногами — нервы не выдержали и девушка закатила форменную истерику, только этим горю не поможешь — ее выставили за дверь. Ей все объяснил сын соседа Рафтена. Он притащил обалдевшую и непонимающую Машу в свою комнату — по дороге на них на улице оборачивались все кому не лень — и рассказал, что случилось на самом деле. Бунта не было. Просто кто-то решил подмять планету под себя и все выдумал, подмазал кого надо в Протекторате, те прислали флот, разбомбили всех, кто мог бы составить хоть какую-нибудь малейшую конкуренцию. Фермерские хозяйства выносили в первую очередь. Сам Бен был в это время в космопорте, когда объявили блокаду. Метнулся назад, но там уже дымились руины — ферма его родителей тоже перестала существовать. Парень сам когда-то служил в планетарной пехоте и понял, что сейчас последует зачистка. Они прибрал трупы родителей, чтобы потом похоронить, собрал все денежные средства и картридеры, в том числе и у соседей. Он видел трупы ее родителей — отец погиб в поле, мать накрыло взрывом возле дома. Похоронить он их не пытался — знал, что потом пройдут ассенизаторы и полностью «зачистят» местность, полив все раствором. Маша плохо тогда воспринимала, что он говорил, но Бен словно нашел благодарного слушателя. Он все говорил и говорил, потом сунул ей в руку карточку с довольно крупной суммой денег и посоветовал покинуть планету. Бывших жителей здесь ждет только горе и ничего лучше — проведут ДНК-экспертизу, признают террористом и все, отправят на рудники или расстреляют. Никто не должен оспаривать официальную версию. Маша лишилась всего — дома, сестры, родителей. Она решила все начать сначала, купила билет в Конгломерат, прошла таможенный контроль и как итог легла в криокапсулу. Бен же купил небольшой транспортный корабль. Что он с ним будет делать, Маша только догадывалась, потому что сосед не умел пилотировать, а тип этого фрахтовика очень легко можно переделать под пиратские нужды.

Прикосновение орчанки пробудило самые тяжелые воспоминания в душе у Маши и та, сама того не осознавая, уткнулась ей в грудь и заплакала. Слезы бежали из глаз, текли по маске респиратора, капали на штаны и основу экзоскелета. Орчанка провела своей большой ладонью по ее волосам, утешая как мама и Маше даже стало как-то спокойнее, как будто она сняла с души тот тяжкий груз, который таскала этот год. Слезы все текли, но тело уже успокоилось и только редкие всхлипывания еще возвещали, что девушка уже приходит в себя от этой минутной слабости.

Конан подошел к котелку и наложил в тарелку горячую кашу, отнес к Маше и протянул ей, вложив огромную ложку в таких же гигантских размеров тарелку.

— Поешь, полегчает. — Его голос изменился и из рокочущего баса стал более привлекательным и гортанным. — Это каша из злаков, что мы выращиваем. Сил прибавится, тревога уйдет, да и я не дал тебе как следует поесть. — Он вроде как виновато посмотрел на нее. — Отнести тебя назад?