Екатерина Федорова - Четырнадцатая дочь 2

Подрагивающий голос, приглушенный дверью, спросил:

- Кто там?

- Это я, баба Лина! Внучка Михал Семеныча, Таня! Откройте, пожал… - У неё вдруг оборвалось дыхание.

За дверью у соседки грохотнула спешно откинутая цепочка. Щелкнул замок, распахнулась дверь - сначала осторожно, небольшой щелью, а потом настежь. Баба Лина, низкая, полная, в цветастом фланелевом халате, стояла в полумраке прихожей, щуря выцветшие карие глаза. Покрасневшие, как от недосыпа… или от слез. По одутловатым морщинистым щекам цвел нехороший румянец, прорисованный паутиной сосудов. Короткие обесцвеченные пряди над ушами сбились в колючие волны.

- Ты! Танюша, откуда ты?

Узнала, мелькнула у Тани мимолетная мысль. Не будь на её двери косо наклеенной бумажки, она, может, и обрадовалась бы, услышав от соседки свое имя.

- Куда же ты пропала? Уж как тебя Верочка искала, все глаза проплакала.

А ты как в воду канула…

- Мама меня искала? - Выдохнула Таня.

Значит, её не забыли? А Арлена наврала? Чары забвения, нанесенные на дверь квартиры, заклинание на уничтожение следов - все ложь? Мама её помнила, искала, плакала - но все в прошедшем времени…

Через все тело, от горла до самого низа живота, дунуло морозом. Таня содрогнулась, зябко втянув шею в плечи. Она уже догадывалась, что сейчас услышит. Приблизительно.

- Что ж ты там встала? Через порог разговариваем, как чужие… Заходи,

Танюш. - Шмыгнув носом, сказала соседка.

И отступила назад, притиснув ко рту ладонь, собранную в горсть - три ряда артрозных суставов и морщинистая кожа.

- Что случилось? - Спросила Таня чужим, вроде как и не её голосом, входя в прихожую. - Там, на нашей двери, бумажка…

Баба Лина прикрыла створку за её спиной, встала напротив, суетливо поправила глубокий запах халата, зачем-то одернула пояс.

- Так ведь, Танюш… деда твоего, Михал Семеныча, вчера убили. Вот полиция и запечатала дверь. Говорят, страшно убили - надвое разрубили вместе с диваном. Мне Лизка рассказывала, с первого этажа, её в понятые брали. Соседи ваши, Марешкины, Женька с Ольгой, которые твоего деда нашли, в тот же вечер собрались и к Ольгиной матери съехали. Бабкам во дворе ещё жаловались, что теперь рядом с вашей квартирой уснуть не смогут. Это ведь они первые увидели, что дверь у вас нараспашку. Заглянули и деда твоего нашли. А диван-то - напополам! И Михал Семеныч на нем, на две части…

Она вдруг ощутила мир вокруг каким-то неправильным. Звуки катились лавиной. Где-то выла дрель. На кухне капала вода, баба Лина тяжело дышала, то оправляя халат, то вновь прикрывая губы артрозной ладонью. В прихожей пахло нафталином и древними духами "Красная Москва". Слова, что сказала соседка, звучали в ушах тихим эхом. И гадко, отвратительно рифмовались. Страшно убили, надвое разрубили…

- А Верочка, та ещё летом померла. - Дрожащим голосом доложила баба

Лина. - Как ты исчезла, она месяца два горевала. Даже сыщика наняла. И к гадалке сходила. Все ездила в метро, надеялась там тебя встретить. Верила,

что ты жива. Вот прямо со станции её и увезли. Врач в больнице сказал, что у

Верочки был инфаркт. Обширный, спасти не могли. Где ж ты была, Таня?

Где ж ты была, Таня - отозвалось эхом у неё в голове. Она вдруг поняла, что глядит сейчас не на соседку, а сквозь неё. Слова Арлены оказались ложью. Жаль только, что сама Арлена слишком далеко. Не приди эта благородная гадюка за ней сюда, все было бы по-другому. Она вдруг представила себе, ярко и в красках, как сжимает белую ухоженную шею

Арлены. И голубые глаза дамы-мага выпучиваются…

Мир перед ней мигнул синим. Она глянула себе на руки. Кожа заплывала нехорошей, фарфоровой бледностью, отливавшей синевой. Выходит, синяя напасть её не оставила. И сюда пришла вместе с ней.

Таня судорожно втянула воздух, прошлась взглядом по обоям напротив, наткнулась на лицо бабы Лины. Сказала хриплым голосом:

- Я… меня заманили в секту. - Язык ляпнул то, что первым пришло в голову.

Не было ни сил, ни желания придумывать объяснения. Мама мертва. Дед убит. И ей придется с этим жить.

Но соседка почему-то поверила:

- То-то я смотрю, одета ты странно. Не по погоде. И белая вся, аж светишься. Как будто тебя взаперти все эти месяцы держали.

Таня скосила глаза на руки. Синий отсвет на коже остывал, выцветая.

Лишь бы не испугать бабу Лину. Впрочем, соседка подслеповата, а в прихожей темно.

- Да, взаперти. - Выдавила Таня, спотыкаясь на каждом слове. - Простите, баба Лина. Я лучше пойду.

Хотелось уйти, спрятаться куда-нибудь, никого не видеть, не слышать. А ещё лучше вовсе не быть. Она отступила назад.

- Да куда ж ты пойдешь? - Всполошилась соседка. - Домой не зайти дверь опечатана, ключи в полиции. Да и страшно там, неубрано. Оставайсяка лучше у меня. Ты на этих извергов заявление уже написала?

- Заявление… - Пробормотала Таня. - Нет.

- Вот сегодня отдохнешь. - Напористо сказала баба Лина. И надсадно вздохнула, снова шмыгнув носом. - А завтра в полицию пойдешь. Заявление там напишешь, ключи от квартиры заберешь. Проходи, чаем напою. С пустырником. Щи есть, похлебаешь…

- Значит, у вашего деда врагов не было? - Бодро спросил сотрудник полиции, худой мужчина лет тридцати.

И что-то черканул у себя в бумагах.

- Нет. - Равнодушно сказала Татьяна.

Пустырник и валерьянка, которыми со вчерашнего дня пичкала её баба

Лина, не прошли даром.

- Так и запишем… а сами вы где пропадали? Вы в розыске с мая месяца, знаете?

Ответ на этот вопрос она придумала прошлой ночью, лежа без сна - в этом пустырник с валерьянкой так и не помогли - на продавленном диванчике в зале у бабы Лины.

- Жила с другом. Я отправляла родным письмо, но оно так и не дошло.

Почта виновата.

Сотрудник нахмурился, скользнул взглядом по её одежде.

- А позвонить не могли? Что ж вы, девушка… и одеты больно странно.

Старенький плащик, который баба Лина одолжила для ей похода в полицию, висел на Таниных плечах, как на вешалке. На шею она намотала шелковую шаль, которую она получила ещё в Аретце. Длинный подол торчал из-под плаща складками, бисерную вышивку на туфлях облепила грязь. От тонких подошв ноги заледенели так, что она их почти не чувствовала.

- Стиль ретро. - Ответила Таня после паузы.

- Дорого небось. - Оценил сотрудник. - А выглядит - прямо как с моей бабки содрали. Да вам отдали. Ну, распишитесь вот тут. И получите ключи.

Могу дать визитную карточку агентства, которое убирается после таких случаев.

- Не надо. - Выдохнула она.

Ещё через час Таня дрожащей рукой содрала с замка бумажку и вошла в свою квартиру. Которую покинула целую эпоху назад - в мае. Когда мать с дедом были живы. И навещали родных в Коломне…

Диван в зале стоял, расколотый надвое, словно по нему лупанули громадным топором. Только уцелевшая спинка связывала две половинки в единое целое. Покрывало исчезло. Разодранная посередке диванная обивка коробилась от крови. Цвет поролоновой начинки, торчавшей в разрыве, был багровый-черный. Край ковра, в этом месте подходивший к дивану, тоже почернел. По полоске линолеума тянулась темная корка, пахло кровью и чемто нехорошим, сладковатым…