Елена Кароль - Песец библиотечный, подвид кровожадный

— Почему?

— В совершенстве я владею лишь коротким клинком, меч могу только красиво подержать.

— Я помню, ты говорил. — Азарин чуть прикрыл глаза. — Не проблема, будем драться на ножах, на правах куратора я буду принимать у тебя лично. А как насчет экзаменов по расоведению и языкознанию?

Демон выжидающе приподнял бровь, а я максимально снисходительно улыбнулась.

— Милый, я провела в библиотеке больше пятнадцати лет жизни. Неужели ты думаешь, что за это время я не выучила эту мелочь? Я потомственный хранитель, которому вменяется знать все и обо всех в этом мире. Я не знаю лишь изначального языка сильфов только потому, что он не интересен праматери. Да я даже древний знаю, на котором боги общались!

— Да-а-а? — Азарин выглядел искренне изумленным. — И при этом лишен магии?

— Увы. — Веселье как рукой сняло. — Это одно из условий. И не мне его оспаривать.

— Прости. — Пальцы на моей руке сжались чуть крепче. — А что по части магических основ? Ведь совсем скоро ты обретешь силу.

— Верно. — Я спрятала удовлетворенный блеск глаз под ресницами. — Совсем скоро. Теорию я знаю очень хорошо, если ты об этом.

И не только ту, что преподают в современных магических школах и академиях. Но и ту, которую считают запрещенной. Но об этом я, естественно, тебе не скажу, дорогой.

— А какой направленности? — Азарин решил зачем-то развить эту тему.

— Мы предпочитаем магию льда, воздуха и иногда земли. Об остальной тоже имеем представление, но лучше все же первое.

— Мы? — Я услышала в голосе Азарина откровенное недоумение.

Мысленно ругнулась, открыла глаза и, смущенно поджав губы, пояснила:

— Мы — в смысле хранители. Так как моя прародительница из рода Северных Лис, чьей исторической родиной является морозный север, то она довольно скептично относится к огненным заклинаниям.

Ну не буду же я говорить, что на самом деле «мы» означает меня и живущую внутри меня частичку богини. Не поймет же. Он и так вряд ли доволен, кем, благодаря ему и его терпению, я стану.

— Ясно. Значит, самая большая проблема на ближайшую неделю — это фехтование, — резюмировал Азарин и плавно встал, поднимая и меня. — Чудно. Рад слышать. Какие пены и соли предпочитаешь? Морские, лесные, цветочные, фруктовые?

И широким жестом обвел полочки с флакончиками.

А вот это уже куда более приятный разговор!

— Дай подумать! — Я с энтузиазмом обернулась и лишь крепче прижалась боком к Азарину, когда он собственнически расположил руку на моей талии. Я доверяла ему. Просто доверяла. — А мы вместе будем ванну принимать?

Покосилась и увидела, как Азарин согласно прикрыл глаза. Так, значит, цветы и фрукты отменяются. Хотя… Стоп! А какого Дхара в мужской ванной комнате женские ароматы?!

Мой косой взгляд не остался незамеченным, как и нахмуренные брови.

— Что такое? Не любишь пены и соли?

— Люблю. — Я недовольно поджала губы, но сразу обвинять не стала, решив зайти издалека. — А ты?

— Я не очень. — Азарин озадачил меня с первых же слов. — Но тут вчера подумал, что до твоего переезда ко мне остались какие-то считаные недели, и, зная, что женщины очень любят всяческую косметику и парфюмерию, решил кое-что прикупить заранее. К сожалению, не успел выяснить, что именно ты любишь, так что взял всего понемногу. И как видишь, поторопился не зря. Так на чем мы сегодня остановим свой выбор?

Азарин все говорил и говорил, а я… Я смотрела на него, и внутри что-то сладко щемило от счастья.

Для меня! Он купил их для меня!

— А есть лесные ягоды?

— Есть.

— Отлично! Сегодня будем купаться в лесных ягодах! — Я возбужденно хлопнула в ладоши, а затем деловито потерла руки. — Включай и заливай! А я раздеваться. Где у тебя полотенца для гостей?

— Зачем тебе сейчас полотенце?

Азарин направился к ванне, которую можно было с полным правом назвать небольшим бассейном — каменная чаша из белого мрамора с красивыми голубыми прожилками была встроена в пол и поднималась над ним всего сантиметров на двадцать, не больше. А по объему была как четыре стандартные ванны.

— Ну… как… — Я слегка растерялась. — Прикрыться.

— М-да? — И такой иронично-скептичный взгляд мне достался, что я снова неосознанно смутилась. — И что я там не видел?

— А вот не видел! — Я возмущенно насупилась и подбоченилась, отказываясь ходить перед ним голой.

Может, Азарин и инкуб со стажем и имел стольких женщин, что считать устал, но я не такая! И вообще сейчас парень! И нет, я не стесняюсь наготы! Я стесняюсь Азарина!

— Действительно. — Инкуб многозначительно фыркнул, щедро плеснув в набирающуюся ванну пены с запахом лесных ягод, и по помещению моментально поплыли сочные ароматы малины, ежевики и земляники. — Была бы хоть женщиной, я бы тебя еще понял. Но ты, между прочим, сейчас парень. Забыла? А в душ при общежитии ты как ходишь?

— Ночью, — буркнула и плюхнулась обратно на табуреточку. — Я не хожу, когда в душе кто-то еще. Я не извращенка пялиться на голых парней!

— И я очень этому рад. — Азарин повернулся ко мне и…

Стоя всего в полуметре, начал раздеваться. Неторопливо, с легкой улыбкой, скользящей по губам и предвкушающим блеском в глазах.

— Не смущайся так откровенно, Снежинка.

Пиджак полетел в дальний угол на маленький диванчик.

— Я твой будущий муж.

Пальцы инкуба легко пробежались по пуговицам рубашки, и они послушно расстегнулись буквально сами собой.

— Или я тебе не нравлюсь?

Рубашка отправилась следом за пиджаком, и Азарин заложил большие пальцы рук за ремень, слегка его оттопыривая и явно красуясь.

— Нравишься…

Я не узнала в этом охрипшем ответе свой голос. Сглотнула, кашлянула и обиженно подняла глаза выше, с превеликим трудом оторвав взгляд от совершенного живота Азарина с тонкой черной дорожкой волос, уходящей от пупка вниз и скрывающейся под брюками.

— Гад ты.

— Соболезную. — Азарин скорбно сдвинул брови и ловко дернул меня за руку на себя. Прижал и, проникновенно заглянув в глаза, невероятно серьезно добавил: — Однако товар уже вскрыт, опробован и посему обмену и возврату не подлежит. Предлагаю смириться и найти в этом положительные стороны.

— Какие? — Мне было уже откровенно смешно, но я усердно хмурилась.

— Я тебя люблю, — мягко прошептал мне в губы самый пошлый ректор в мире и поцеловал.

Крепко-крепко…

У меня аж голова закружилась, и колени подогнулись. На ногах я осталась лишь потому, что Азарин держал меня очень крепко. Зацеловал, затем чуть отстранился, окинул таким плотоядным взглядом, что покраснели даже пятки, и еще серьезнее проговорил:

— И уничтожу любого, кто рискнет тебя обидеть или помешать нашему счастью. А теперь раздевайся, душа моя, и забирайся в ванну, она уже набралась.