Елена Кароль - Песец библиотечный, подвид кровожадный

— Это Остин тебе сказал?

— Да.

— А он не мог… Скажем, преувеличить?

— Вряд ли. — Я бы тоже предпочла счесть это глупой шуткой, но что-то внутри меня было стопроцентно уверено, что Остин не солгал и не приукрасил. — У меня предчувствие.

— Даже так? — Азарин нахмурился. — И что оно говорит?

Я неопределенно пожала плечами. Ничего такого оно не говорило, просто намекало, что не закончится наш конфликт с Псом мирно, что-нибудь да произойдет.

— Ладно, разберемся. — Азарин неожиданно мягко улыбнулся и взлохматил мою челку. — Чудо ты в перьях. Давай к себе спать, завтра очень насыщенный день.

Я почувствовала, как за моей спиной раскрылся портал, но тут Азарин ухмыльнулся и добавил:

— И кстати, выговор тебе. С занесением в личное дело.

— За что?

— Тебе по пунктам? — Он искренне удивился тому, что я не понимаю, а когда я насупилась и сложила руки на груди, перестав его обнимать, то милостиво пояснил, при этом не переставая ухмыляться: — Во-первых, нахождение вне стен общежития после отбоя. Во-вторых, провокация трех курсов разом и создание крайне опасной ситуации. И в-третьих…

На этом месте инкуб оскалился уж совсем кровожадно (но не по-настоящему, это я видела), склонился ниже и проговорил мне прямо в лицо:

— Доведение своего и без того нервного жениха до срыва. А это, я тебе скажу, удавалось очень немногим, и я очень сердит.

Ага. Сердит он. А я крайняя, да?

— Рин, ты не прав! — Я вздернула подбородок и ткнула пальчиком ему в грудь. — Но объяснять я тебе ничего не буду. Я обиделась. Все, привет.

И пока впавший в ступор от моей наглости милорд ректор не перехватил и не вынудил объясняться, я юркнула в портал и выскочила из него прямо на свою кровать в общежитии. Ай! А что так неровно? Ну вот… испачкала покрывало обувью.

— Я не понял! — донеслось до меня возмущенное восклицание из незакрывающейся воронки портала. Затем в ней показалось недовольное лицо демона, и он, найдя меня взглядом, хмуро поинтересовался: — Мика, что за заявления?!

— Спокойной ночи, милорд ректор. — Я принципиально отказывалась продолжать тему, из-за которой мне впервые в жизни объявили официальный выговор. Села на кровать и жестом попросила его выйти вон. — Вы правильно заметили, уже очень поздно, а мне завтра очень рано вставать на занятия. Не могли бы вы не мешать мне готовиться ко сну?

— Микаэль? — Лицо инкуба окаменело, и он, вместо того чтобы выполнить мою очень даже вежливую просьбу, шагнул в мою комнату и проявился в ней целиком.

Кстати, все в той же боевой ипостаси…

Подошел ко мне, сложил руки на груди, недовольно цыкнул языком, когда вместо раскаяния увидел на моем лице недовольно поджатые губы и хмурую складку на лбу.

— Так. Мы обиделись, что ли?

Отказываясь поддаваться на провокацию, я тоже сложила руки на груди и предпочла рассматривать противоположную стену. Клара так и вовсе замерла на шкафу, решив изобразить чучелко.

Однако демон не сдавался.

— А на что мы обиделись, могу я узнать? — Тон Азарина стал тихим и ласковым, что вызвало мое откровенное неприятие. — Неужели я в чем-то не прав?

Не удержалась и отправила демону хмурый взгляд.

— Да, ты не прав!

— И в чем же?

Ласковость тона зашкалила, и меня это разозлило окончательно. Я подскочила, ткнула демона пальцем в грудь снова и прошипела:

— Как минимум в двух пунктах из трех! Я признаю свою вину по первому пункту, но в остальных я не виновата! Если твои студенты настолько безголовые, что лезут туда, куда их не звали, это не моя проблема, а их! И если ты настолько неуравновешенный, что, не разобравшись в ситуации, готов ревновать меня даже к девчонкам, то…

Договорить мне не позволил перехват руки и злобное, угрожающее рычание демона, которому мои слова почему-то пришлись не по душе. Что такое? Правда глаза колет?

— Я ур-р-равновешенный!

— Вижу. — Я высокомерно приподняла бровь. — Руку отпусти, больно.

Азарин руку мою отпустил. Но добрее от этого не стал и прожигать взглядом не прекратил.

Ругаться я никогда не любила, да и не умела, так что предпочла просто обозначить свои позиции.

— Милорд ректор, а вам к себе не пора?

— Мика!

— Что?

— Прекрати!

— Прекратить что?

— Дхар!

Вместо объяснений в стену полетел черный пульсар, меня пришпилили к полу взглядом, в котором бушевала первородная Тьма, а затем…

Демон развернулся и скрылся в портале.

Мило.

То есть он признает, что я права? Вот только…

Повернув голову к стене, скривилась. Вот как я объясню парням, когда они вернутся с учебы по обмену, что между нашими комнатами теперь дыра размером с голову? Орочью. Хорошо они сейчас оба отсутствуют…

— Мика, ты сумасшедшая… Зачем?

— Потому что он не прав! — Заведясь с пол-оборота, когда Клара оживилась и попыталась вступиться за Азарина, я повернула голову к фамильяру и тихо процедила: — А будешь за него вступаться…

— Не буду!

Не знаю, что прочла в моих глазах Клара, но на попятную пошла моментально. Даже крылья вперед выставила, словно это могло ей помочь.

Наивная…

Усмехнувшись, при этом почему-то почувствовав себя невероятно одинокой и всеми брошенной, я плюнула на приличия и завалилась на кровать прямо в одежде, скинув лишь обувь.

Никто меня не любит, никто не понимает и не поддерживает…

Ну и ладно! И не надо! Дождусь весны и… И всем докажу! Все докажу!

Шмыгнув носом, обняла себя руками и закрыла глаза. Скоро, очень скоро…

Нетерпеливо отсчитывая секунды, потомственный опекун Кларисса с трудом дождалась, когда пробуждающаяся аватара уснет и, клювом приоткрыв окно, вылетела в ночную тьму. Что-то шло не так. Очень сильно не так.

Неужели бабуля была прав, и богиня уже вовсю рвется во внешний мир, устав ждать контрольного дня? А как же правила? Как же запретные печати? Неужели они уже не властны над праматерью и она досрочно проявляет волю?

Это ведь далеко не первая вспышка божественного гнева, когда медовые глаза становятся голубыми льдинками, а наутро Мика не помнит ничего из того, что было…

Или они настолько похожи, что уже давно слились в одно? Все ее оговорки «я» — «мы», все эти многочисленные уступки, когда сила готова пойти навстречу, даже не взяв толком платы, все эти вспышки гнева и властности, меняющие ее милую крошку до неузнаваемости.

А сейчас? Что было сейчас?

Уж точно не просто размолвка влюбленных.

Это была проба сил. Явная. Это не Мика обижалась на Азарина за выговор. Это Снежанна ставила на место демона, попытавшегося указать богине на промашку.

И это… Это Клариссе не нравилось. Да, она давала клятву служения. Но не богине, а хранителю.

И именно хранителя она планировала спасти любой ценой.