Гленда Ларк - Та, которая видит. Запах зла

— Ты поручаешь мальчишке убить? И более того — убить взрослого человека, дьявольски опасного?

Блейз посмотрела мне в глаза.

— Дек обладает Взглядом. Такова его работа. К тому же мы не думаем, что кто-нибудь из дун-магов доберется до моста живым. А если такое все-таки случится, Дек подвергнется меньшей опасности, чем те воины, что будут охранять мост с ним вместе. Их дун-магия может убить, а Деку не придется опасаться удара мечом — плыть с оружием, которое тянуло бы вниз, невозможно. Я не собираюсь поручать ему открыто напасть на взрослого противника — я уже давно убеждаю его в том, что нет ничего неблагородного в ловушке для дун-мага…

Блейз, должно быть, поняла, какое отвращение я испытываю, потому что предложила:

— Если сомневаешься, Гилфитер, поговори с Руартом, как это сегодня сделала я. — Блейз перестала расхаживать по комнате и остановилась передо мной, уперев руки в бедра. Она умела внушать робость, когда хотела. — Ты хочешь услышать его рассказ? Может быть, так будет лучше, как бы больно тебе ни стало… Тогда ты поймешь, что нам противостоит. Руарт очень ясно мне все описал… Флейм борется против осквернения. Настоящая Флейм никуда не делась, она замурована внутри собственного тела, и изредка… изредка боль и мольба о помощи отражаются в ее глазах. До сих пор та часть Флейм, что остается силвом, не дает ей выдать Руарта Мортреду, но как долго это продлится? Флейм больше не разговаривает с Руартом, она старается на него не смотреть. Руарт, когда ему это удается, напоминает ей о своей любви… и она отгоняет его прочь.

Мортред каждую ночь соблазняет ее. Сначала Флейм боролась, но дун-магия в ней становится все сильнее, и теперь она наслаждается объятиями злого колдуна, даже когда он намеренно причиняет ей боль. А потом, чтобы унизить ее еще сильнее, он отдает ее кому-нибудь из своих приспешников — на глазах у других. Они каждую ночь придумывают новые способы насилия, соревнуются в том, кто придумает самую низкую гнусность. А если Флейм сопротивляется, знаешь, что они делают… по крайней мере делали, пока плыли на корабле? Они притаскивали кого-нибудь из рабов и заставляли Флейм пытать беднягу. Ох, она не очень противилась… понимаешь, ей это уже стало доставлять удовольствие. Не знаю только, понравилось ли ей, когда ее заставили взрезать…

Я вскочил на ноги и зажал уши руками, чтобы отгородиться от этого кошмара.

— Прекрати! — закричал я на Блейз. — Прекрати! Прекрати! Как ты смеешь говорить подобные вещи о Флейм! — И тут я замер, ошалело глядя на Блейз. — Ох, Сотворение!

Блейз смотрела на меня, и в глазах ее блестели непролитые слезы. Я обнял ее, и так мы и стояли, пытаясь утешить друг друга. Я оплакивал Флейм, Руарта, Блейз… Я оплакивал себя и полный конец собственной невинности.

Наконец, после того как мы обсудили мое участие в будущих событиях, я ушел от Блейз. Меня ничуть не удивило, какую роль мне отвели: собственно, другого применения моему обонянию и нельзя было придумать. Я должен был следить за Мортредом и предупредить остальных, если у него вдруг возникнут подозрения… Весь завтрашний день мне предстояло изображать почетного члена свиты владычицы. Если бы Мортред вознамерился использовать свою злую силу против Ксетианы или ее островов, если бы я учуял что-то пугающее, я должен был поднять тревогу.

На словах все казалось простым. Конечно, на самом деле это было не так: Флейм ведь знала меня в лицо… И оставалась главная проблема: как убить человека за секунду или две.

От агента по особым поручениям Ш. айсо Фаболда,

Департамент разведки,

Федеральное министерство торговли, Келле, Достопочтенному М. айсо Кипсуону,

Президенту национального общества научных, антропологических и этнографических исследований не-келлских народов

12/1 месяца Одной Луны, 1793

Дорогой дядюшка!

Вот и наступил новый год, и какой же для меня многообещающий! Я с трудом верю в то, что меньше чем через два месяца наш старый «Морской ветерок» снова выйдет в море во главе целого флота из пяти кораблей, и я буду на борту! Намеченная дата отплытия — 20 Первого месяца Двух Лун.

Я был рад узнать, что мои истории Райских островов по-прежнему нравятся Вам и тетушке Росрис. Я прекрасно понимаю, почему Вы предпочитаете пересказывать их ей, не позволяя читать самостоятельно. Стилю Блейз совершенно не свойственны приличествующие женщине благопристойные выражения, и мне тоже не захотелось бы оскорблять ушки леди ее грубой откровенностью. Не хотелось бы мне также позволять благовоспитанной даме знакомиться с прискорбной безнравственностью островитянки. Только вчера мы с Аниарой долго спорили на эту тему. Она утверждает, что некоторые келлские обычаи граничат с лицемерием, но я полагаю, что женственная скромность никогда не может оказаться не к месту. Нам следует защищать наших дам от знакомства с худшими сторонами современного мира; они не обладают достаточной силой, да и моральной стойкостью, чтобы выстоять перед всем тем, с чем приходится сталкиваться мужчинам. Не сомневаюсь, что на Аниару произвели впечатление мои веские аргументы, поскольку больше спорить со мной она не стала.

Ах, женщины! До чего же они впечатлительны! Аниара считает, что Блейз и Гилфитер говорят правду и что Райские острова в прошлом и в самом деле были полны странных существ и злых колдунов… Никакие мои доводы не убеждают ее в том, что мы имеем дело с культурой, отягощенной суевериями, когда все, что не находит объяснения, относится за счет магии. Я уверен, что как только островитяне познакомились с первыми келлскими купцами — воистину новыми и странными для них существами, — они отказались от представлений о сказочных персонажах вроде гхемфов. Они выкинули их из своего фольклора точно так же, как и силв- и дун-магов, и перестали тратить силы на глупости вроде установления гражданства, объединившись и сосредоточившись на вызовах, которые бросает им новый мир. Поверьте мне: прибытие келлсцев действительно открыло им новый мир.

Я очень благодарен за Ваше приглашение поохотиться в Вашем Эмморлендском поместье. У меня сохранились чудесные воспоминания об охоте на оленей, и я сделаю все от меня зависящее, чтобы сбежать на недельку из города и присоединиться к Вам.

Ваш любящий племянник Шор айсо Фаболд

Большую часть следующего дня я чувствовал себя совершенно больным: не знаю, то ли от соседства злого колдуна, то ли просто потому, что был перепуган до полусмерти.

Думаю, все-таки скорее причина была в страхе. Я не столько боялся умереть, сколько дрожал перед возможной необходимостью принимать решение, которое означало бы жизнь или смерть для тех, кто меня окружал. Если бы я неправильно понял то, что сообщал мне мой нос, я мог даже обречь на гибель владычицу Ксолкаса. А ошибку сделать было легко: от Мортреда так сильно воняло дун-магией, что этот смрад заглушал все более тонкие запахи.