Виктория Свободина - Совместимость

Советник Кариган взял надо мной шефство и часто меня хвалил, отмечая, что хоть и начала я не очень, но теперь все больше становлюсь похожа на настоящую шуманскую жену, которую можно ставить в пример. Этакий эталон. Поначалу Леоган сильно ворчал и норовил разделить наш неожиданный союз с Кариганом, когда узнал, в какой именно сфере взялся обучать меня советник. Видимо муж предпочитает знать обо мне все, даже самое-самое потаённое. Но тут уж я твердо стояла на своем и своих интересах. Я должна обеспечить себе личное эмоциональное пространство, Великану же наплела, что просто хочу научиться уметь держать свои чувства и лицо под контролем, как публичная персона. Супруг уступил, он не знал, как впрочем, и Кариган, который давал основы и теорию, но с практикой не слишком усердствовал, что я возьмусь за свое психоэмоциональное развитие очень и очень серьезно.

Леоган. Пожалуй, стоит себе признаться, что этот мужчина стал для меня родным и близким, еще, когда мы жили в поселке в его домике. Тогда, как отец, которого у меня никогда не было, сейчас… наверное все-таки, как муж. Но… это ведь физиологическая привязка, которая обеспечивалась за счет нашей совместимости, меняющей мое тело под тело Великана. Я даже могу сказать, что испытываю что-то к Леогану, как к уже родному шуману, но это не увлечение и не любовь. Скорее привычка. Мне нравится, как ко мне относится супруг, но одновременно мне и не удобно, поскольку такой же силы ответных чувств к нему даже близко не испытываю. Это… тяготит. Я даже пыталась искусственно, с помощью науки, которую мне преподает мне Кариган раскрыть в себе если не любовь, то хотя бы влюбленность, но не получалась. Одна спокойная, ровная, серая хмарь. Наверное, такие чувства, как у меня, должны испытывать друг к другу супруги, прожившие вместе не одну сотню лет.

Взглянула на себя в зеркало. Потрогала лицо, повертелась. Завтра мне исполнится двадцать пять лет, а моя внешность, с того момента, как я очнулась после болезненной комы никак не изменилось. Выгляжу я максимум лет на семнадцать-восемнадцать, зато чувствую себя умудренной жизнью старухой. Леоган говорит, что внешне я не буду никак взрослеть еще лет до пятидесяти точно.

Великан мне так и не решился сказать, но я уже знаю, что происходит с женщинами шуманов в этом возрасте — у них вновь почти неуловимо меняется запах, что говорит шуману о том, что тело его пары готово к зачатию. Не обязательно с двадцати пяти, возможно на пару-тройку лет этот момент и оттянется, но наступит неизбежно.

В дверь осторожно постучали, и вошла горничная. Женщина низко поклонилась.

— Уважаемая анмарх, все претенденты прошедшие первые два отбора собрались в приемной.

— Спасибо, я сейчас подойду.

Оживилась. В последнее время я мало что успеваю, и возникла необходимость в секретаре и помощнице, а может и помощнике. Благо, мое нынешнее положение позволяет мне производить наем сотрудников. Теперь предстоит собеседование с кандидатами на должность.

Иду по знакомым коридорам резиденции неспешно. На мне одно из тех платьев, что так любит Лео, длинное, золотого цвета, классического кроя. По пути улыбаюсь и раскланиваюсь с шуманами и людьми. Встреченные мной обитатели и посетители неуклонно приветливы и уважительны, даже если того не требует этикет — моя хорошая репутация стала работать на меня, но и не стоит забывать о поддержке влиятельного мужа.

Глядя на встречных, в голове проносятся сотни схем и планов. С кем поговорить в ближайшее время, кому оказать поддержку, чтобы в будущем иметь обязанного тебе шумана. Все это необходимо, чтобы привлекать ресурсы в свою благотворительную деятельность.

Размышления прервал неожиданного громкий крик птицы и струя горячего летнего воздуха, пахнувшего из окна. Поморщилась и велела закрыть оконный проем. Вспомнилось, что ближе к вечеру ожидается конная прогулка в парке и затем пикник. Полуофициальное мероприятие, где будет несколько влиятельных лиц из числа шуманов, вместе с их женами. Вот чего стоило организовать прием в прохладной резиденции? Так нет, всех тянет на улицу в удушливое лето со множеством насекомых.

Прошла к своему кабинету, отмечая, что претендентов на роль моего помощника собралось немало. Не меньше пятидесяти… в основном человек. Шуманов от силы четверо набралось — как бы там ни было, а работать на шуманских жен не слишком престижно, пусть я хоть трижды жена главы этого мира. К тому же велика вероятность случайного телесного контакта при совместной работе, потому процентов восемьдесят из всего числа кандидатов — женщины. Не знаю, успею ли со всеми кандидатами переговорить сегодня.

Я просматривала анкеты и просила позвать ко мне в кабинет очередного кандидата. Достойных девушек оказалось предостаточно. Я уже успела подобрать себе не меньше десятка кандидатур. С шуманами решила не связываться — лишь из вежливости с ними поговорила. Все равно мужчины нет-нет, да смотрели на меня свысока, хотя их положение в обществе нельзя было назвать завидным, да и требования к условиям труда завышенные…

В числе последних ко мне зашел еще совсем молодой мужчина. Лет восемнадцать — двадцать на вид. Возможно, даже с определением мужчина я поторопилась, скорее парень.

Внешность очередного кандидата привлекла внимание. Определенно не шуман, но и не совсем человек… Янтарный цвет глаз выдавал шуманское наследие. Но не только цветом глаз выделялся визитер — яркие рыжие, в красноту волосы, красивая внешность, строгий с иголочки костюм, искренняя улыбка и открытый уверенный взгляд. Странно, что такой паренек забыл на должности секретаря в дамской благотворительной организации. На мой взгляд, ему куда угодно, но только не сюда.

Парень поздоровался и сел и сел на стул напротив моего стола. Более подробно заглянула в анкета. Так, Максимиллиан Керк, возраст… тут удивленно приподняла брови. Двадцать восемь лет!

Смотрю данные дальше. Сирота. До двадцати одного года находился в приюте, затем пять лет в подростковой военной академии и два годы работы в одной шуманской финансово-юридической конторе. Прекрасное личное дело, положительные отзывы с места работы, хорошие показатели по всем предыдущим проверкам.

— Прошу прощения, Вы так долго с некоторым удивлением рассматриваете мою анкету. Если у Вас возникли вопросы, я с удовольствием на них отмечу. Оторвал меня от размышлений голос… мужчины?

— В анкете сказано, Вам двадцать восемь лет. Вы не выглядите на данный возраст.

— Видите ли, мой дед — шуман, остальные же все в родне люди, но так вышло, что мне передались от деда и своей матери цвет глаз, шуманское долголетие вкупе с более долгим развитием, ну и кое-что еще. Так что на мой возраст не смотрите. По человеческим меркам, мне бы, наверное, дали лет девятнадцать.