Александр Мазин - Волки Одина

Да, мехов было много. Никак не меньше нескольких сотен шкурок. А еще в закутке имелся сундук с замком. Санек сбил его с помощью топора со «стены оружия». В сундуке оказались местные сокровища. Две отличные кольчуги, немного серебряных столовых приборов и здоровенный, килограмма на три, кусок непонятной субстанции, завернутой в ткань. По консистенции содержимое свертка напоминало дерьмо да и пахло примерно так же. Но раз эта дрянь лежит здесь, да еще так тщательно упакованная, то, надо полагать, имеет какую-то ценность. Хотя Санёк не исключал, что ценность эта – сугубо местного значения. Скажем, вяленая печень удачливого предка.

Загрузившись меховыми связками, которые на поверку оказались не такими уж легкими, Санёк выбрался наружу.

– Где ты шляешься! – сердито закричала Алёна. – Я тут… – и осеклась. Так резко, что Санёк заозирался: не появились ли на горизонте враги.

– Санечка… – Голос девушки теперь был слаще меда. – Где ты это добыл, милый?

– Да в доме, – небрежно бросил Санёк. – Там, кстати, еще есть.

Алёна обтерла руки о штаны, взяла одну из связок, погладила мех. Ласково-ласково.

– Ты умничка! – сообщила она. – Знаешь, кто это?

Санек пожал плечами:

– Куница? – предположил он.

– Нет, куница – вот, – она тронула другую связку. – А это, мой хороший, настоящий соболь! Но куницу мы тоже возьмем, – заявила она деловито. – Давай неси остальное, а я пока упаковку поищу. Не дай Бог вода попадет!

Интерес к обдиранию мертвецов девушка утратила начисто.

Санек перетащил весь запас шкурок. Куча получилась изрядная. Плюс кольчуги. Одна, кстати, пришлась впору. Напоследок он принес дурно пахнущий сверток.

– Глянь, что это? В сундуке лежало. С виду – сущая дрянь, но…

– Санечка, дай я тебя поцелую!

– Давай позже, ладно?

Только что с мертвецами возилась – и целоваться.

– Так что это?

– Это, Санечка, амбра!

– Амбрэ я и сам чувствую, – проворчал Санёк.

– Какой ты всё-таки малообразованный, – вздохнула Алёна. – Амбра – это очень ценно! Очень. За грамм очищенной амбры в миру полтыщи баксов платят, насколько я знаю. Эта, правда, сырая, но, думаю, ненамного дешевле. Конечно, вытащить ее из Игры никто не позволит – правилами запрещено. Однако… – Алёна подняла палец. – Есть мысль, что в Игре ее можно еще дороже продать, чем в миру.

– Почему так думаешь?

– Помнишь, что Фрай сказал тогда, в трактире?

– Он много чего говорил.

– Он сказал: за ящерку и за наемницу заплатили пять граммов амбры. И он же сказал: железа ящерицы – тысяча единиц минимум. А сколько стоит наемница-симбиот третьего уровня, это вообще до хрена. Пять тысяч, десять… Может, правда, ее на что-то другое подманили, но вряд ли. Серёга твой, если его на органы распустить, тоже тысяч на пять потянул бы в Техномире. Если окажется, что при выкидыше новичков тела остаются в Игре, это будет тема.

– Что за мерзость ты болтаешь?

– Почему мерзость? – возмутилась Алёна. – Вот ты прикинь, сколько здесь покойников. Хуже им, если их тела на пользу пойдут?

– Закрой-ка ротик, – попросил Санёк. – Пока меня не стошнило. Скажи лучше: во что упаковать, нашла?

Алёнка помотала головой.

– На драккаре точно есть, но мне туда не залезть. Высоко.

– Я залезу. А ты пока тащи всё к лодке. Мы тут уже полчаса возимся. Как бы не застукали…

На драккаре татуированных голышей «обертка» нашлась. Несколько кусков вощеной ткани по паре квадратных метров площадью и два кожаных мешка, провонявших жиром. В них, наверное, оружие хранили.

В общем, упаковались. И отплыли. И никто не кричал: держи воров!

Даже удивительно, как всё легко получилось.

– Хорошо, когда рядом химера! – радовалась Алёна. – Вы, говорят, жутко везучие. Любит вас Игра.

Везение сопровождало их до самого дома покойного охотника на медведей. Санёк решил сделать его базой. Местоположение удобное: выход к морю, выход (через крышу) в горы. Опять же покойник был пришлым и, как здесь говорят, словенином. Можно прикинуться приехавшими в гости родственниками. И еще один серьезный довод: больше крышу над головой им никто не предлагал.

Первым делом следовало припрятать награбленное. Пришлось попотеть. Что пушнина, что боевое железо требуют особой заботы. Самое ценное загрузили в найденную в доме бочку, заколотили, щели замазали воском, которым тоже «снабдил» покойник. Воск по здешним меркам – тоже немалая ценность, но с соболиными и даже лисьими шкурками не сравнить. Если считать по весу.

На то, чтобы упаковать всё, кроме денег и амбры (с ней Алёна наотрез отказалась расставаться), распределить по схронам и замести следы, ушел весь остаток дня.

Потом – ужин и на боковую. Легли в избе. Опасно, но уж больно снаружи неуютно: мокро и морось. Была у Санька мысль: покараулить хотя бы полночи. Но усталость навалилась с недетской силой и срубила добра молодца на середине правильной мысли. Алёна к этому времени уже спала, по-хозяйски уложив ногу поперек Санькиного… ну, скажем так, живота. И тревожная мысль канула в тревожные сны.

Реально тревожные. Всю ночь за Саньком гонялись какие-то нехорошие то ли люди, то ли волки. Время от времени по ходу Санькиного бегства попадались нормальные люди. Только это и спасало, потому что преследователи отвлекались: набрасывались на встречных и жрали живьем. Пару раз Санёк, наплевав на всё, пытался защитить хотя бы детей. Но ничего не мог сделать. Твари не обращали внимания на его удары, игнорировали. И, только сожрав очередную жертву, вновь замечали Санька. И ему опять приходилось удирать со всех ног… До очередного несчастного или несчастной…

В общем, жесткие были сны. Зато действительность обошлась милостиво. Ни уцелевшие бойцы ярла, ни голые пришельцы в дом ночью не вломились. Более того, несмотря на кошмары, Санёк отлично выспался.

Само утро, впрочем, не порадовало. Та же хмарь на небе.

Санёк слыхал: есть у местных некий солнечный камень, который позволяет определить местоположение солнца в любую погоду. Об этом мастер Гастингс рассказывал. Знал бы Санёк, что так обернется, непременно поинтересовался бы у Хмеля: нет ли такого в продаже? Ценнейшая вещь, учитывая свойства эвакуаторов.

Хотя, может, и пустая мысль. Скорее всего, сам эвакуатор срабатывает только при ясном солнышке.

Экспериментировать было не с чем, так что занялись завтраком. Алена пошла по грибочки, а Санёк – по мяско. Олешек, к сожалению, за сутки с хвостиком подтух, а поджарить побольше они не догадались.

Охотничьи тропы привели Санька сначала к деревянному мостику через прорезанные ручьем скалы, а затем… А затем – к татуированному дикарю, который мирно спал на меховой подушке, игнорируя ползающих по нему муравьев. Что татуированный спит, а не умер, было легко определить: грудь шевелилась, он дышал.