Александр Мазин - Волки Одина

Безрезультатно, само собой.

– Почему Ободранный? – изобразил интерес Санёк. – Дома его по-другому звали.

И прикусил язык. Спроси сейчас Кетильфаст, как именно звали «дядю», что Санёк ответит?

Хольд не спросил.

– Медведь его пару зим тому погрыз. И кожу с башки сдернул, – пояснил присоединившийся к ним толстяк. И похвастался: – Я тоже так могу! – Он продемонстрировал здоровенную лапищу с кривыми желтыми ногтями, загнутыми, как у зверя.

Кетильфаст тем временем изучал следы. Санёк очень надеялся, что викинг не сможет отличить те, что оставил он сам, от следов тех, кого он убил. Место утоптанное, да и отпечатки очень похожи. Подошва у всех – из гладкой кожи, без рубчиков и протекторов.

– Что за собака здесь была?

Санёк пожал плечами:

– Я собак не видел.

– А вот бабские! – Медвежья Лапа показал на Алёнкины отпечатки. – Слышь, Сандар, а где жена твоя?

– Не знаю. Может, травы собирать ушла.

Кетильфаст продолжал исследовать землю, бормотал что-то, хмурился…

– Алёна! – крикнул Санёк. – Алёна, ау!

– Не потеряется твоя баба, не боись, – успокоил толстяк. – Тут Ободранный всё опасное зверье повывел. Только зайцы да косули остались. У тебя пожрать есть чего?

– Свинина жареная.

– Давай, – разрешил Медвежья Лапа. – Тащи.

Свинина уже попахивала, но толстяка сие не смутило. Уминал за обе щеки.

– Значит, ты не видел никого? – спросил Кетильфаст.

– Угу.

– Да что ты к парню пристал? – благодушно произнес толстяк. – Думаешь, он Торстейна убил, да еще с племянником? Да ты погляди на него!

– Кто такой Торстейн? – спросил Санёк. – И как он выглядит? Вдруг он вернется, а я…

– А ты скажешь, что ты теперь – человек Хрогнира, – сказал толстяк, дожевывая свинину. – Тогда он тебя не убьет. Торстейн любит убивать, но своего не тронет. А вот насчет твоей жены – не обещаю! – и захохотал. Потом поглядел на мрачного Кетильфаста и добавил благодушно: – Что ты хмуришься? Ну кто здесь может Торстейна убить? Вот ты разве что. Но ведь ты его не убивал, верно? – и снова заржал.

– Торстейн не мог сойти здесь просто так, – сказал Кетильфаст. – Значит, было у него какое-то дело.

– А ты вспомни, куда он плавал! – заявил толстяк. – На остров Бездны он плавал. Может, ему боги какое задание дали, почем ты знаешь?

– Может, и дали, – не стал спорить Кетильфаст. И перестал хмуриться. Видимо, идея Медвежьей Лапы показалась ему правдоподобной.

– А что за остров Бездны? – спросил Санёк с искренним любопытством. И впрямь: интересно же знать, в какое такое пакостное место забросил их портал.

– Там разрыв между мирами, – безмятежно пояснил толстый. – Слышь, а больше у тебя мяса нет?

Санёк помотал головой.

– Могу рыбы наловить, – предложил он.

– Обойдусь, – толстяк махнул совковой лопатой, что заменяла ему руку.

– Здесь побудьте, – велел Кетильфаст и зашел в дом.

Вернулся минут через пять с мешком.

– Ободранному скажи: припасы взяли, – сообщил он Саньку. – Для ярла. Пойдем, Лапа. А ты, Сандар, постарайся дожить до весны.

И они ушли.

И тут же сквозь облака проглянуло солнце.

– Санька, Санька, Санечка! – Алёна бросилась ему на шею. – А я боялась, я так боялась, что тебя убили!

– Да живой я, живой!

Они стояли на пороге той самой «гостиничной комнаты», где жили перед входом в Игру.

Всего за сутки Алёна успела привести себя в порядок. Губа зажила, даже синяк был почти незаметен.

– Ты голодный?

– Немного.

– Тогда пошли вниз. Или давай на Свободе поедим?

– Можно и на Свободе. Только я бы переоделся сначала.

– Так дома и переоденешься, здесь и не во что даже, – резонно заявила Алёна.

«Точно, – подумал Санёк. – У меня же квартира имеется. С гардеробом».

Эвакуировался Санёк налегке, навьюченного ослика изображать не стал. Лук Ободранного, меч Скулди (и свой собственный), его кольчуга и шлем. Ну и серебро, разумеется. Остальное припрятал.

Выходя с Закрытой территории, Санёк и Алёна обменялись кивками с контролером-привратником. Представлены не были, но виделись в кабаке.

– Ну ты грозен, Санечка! – заметила Алёна.

Санёк был склонен с ней согласиться. В кольчуге, с двумя мечами… Натуральный викинг. Которого, впрочем, любой настоящий викинг в честном бою без проблем отправит в Валхаллу.

«И, тем не менее, я уже убил пятерых, – подбодрил себя Санёк. – И жив, что характерно».

– Шкурки я в обменник сдавать не стала, – рассказывала Алёна. – Мы их здесь продадим. Они тут почти как в миру стоят.

– А забрать их с собой в Питер нельзя? – спросил Санёк.

– Не-а. Переходит только то, что в тебе. Из Игры – то, что на тебе, а в мир – только то, что в тебе самом. Чему научился и всё такое. Но не импланты. Импланты здесь останутся. Так что в мир – уже одноглазым или там одноруким. Можно, конечно, регенерировать, но это денег стоит, и неслабых. Продать глаз в сто раз дешевле, чем его вырастить.

– А можно вырастить?

– Я ж сказала: всё можно регенерировать. В Техномире лаборатории специальные, у мертвяков вроде тоже можно, я слыхала. Но нам с тобой зачем? Мы пока что целенькие.

– А если вдруг?

– Если вдруг – вот тогда и будем думать. Еще я насчет амбры… Я ее пока в Хранилище отнесла. Ее в обменник сдавать смысла нет. Ценник там на нее не самый лучший. Они же как считают: по ценности в месте получения. А эти, во фьордах, на кашалотов каждую зиму охотятся. Да и на берегу находят. А вот в Техномире она по высшему курсу идет. Только осторожненько надо, а то и нас на органы пустят, и амбру заберут. Это ж Техномир. Там всё по-взрослому.

«Нафиг такую взрослость», – подумал Санёк.

Но законы устанавливал не он, потому придется к ним приспосабливаться.

– Ты насчет Серёги не узнавала? – осторожно спросил Санёк.

– Узнавала, – Алёна сразу погрустнела. – Первым делом и узнала.

– И?

– Ничего хорошего. На Свободе он не появлялся.

– Может, не заметили? – Саньку было трудно расставаться даже со слабой надеждой.

– Как тут не заметишь? Они все выходят в одном и том же месте. А там народу хватает. И торговцы, и контролеры бывают. Никто не видел. И за бесплатной помощью никто на него похожий не приходил. Они ж, такие, там всех отмечают, чтоб понятно было: кто новичок после биоэвакуации, а кто – бомж здешний.

– Тут, значит, и бомжи есть? – спросил Санёк, думая совершенно о другом.

– А почему бы им тут не быть? Тепло всегда, спать можно на улице, подработать тоже найдется где, народ щедрый. Опять же им время от времени одежду раздают, подкармливают.

– А зачем?

– Что – зачем?

– Зачем Игре бомжи?

– А я почем знаю? Есть и есть. Какая разница?

– Никакой, – согласился Санёк.