Михаил Ишков - В рабстве у бога

Парень трудился день и ночь, однако особой радости не выказывал ходил, словно в воду опущенный… Каллиопа как-то призналась, что её старший сын страстно влюбился в «эту куклу Земфиру». Та очень мягко отказала, прибавив, что её сердце отдано другому. Тем не менее молодые люди подружились и много времени проводили вдвоем, а то и втроем — с Флорой. Брат и сестра занимались с «этой куклой», учили её английскому.

Должен сказать, Каллиопа тоже с причудью. С одной стороны её радовало, что биокопия была тверда, как скала. С другой — царицу фей несколько задевала и коробила подобная неуступчивость, которую проявляло произведенное из звериной плоти создание по отношению к юноше из одного из лучших, древнейших семейств Земли.

К середине июня Земфира под руководством начальника вооружений закончила специальный уголковый отражатель. После лабораторных испытаний он был свернут в исходную форму. Мне было предписано вывести его в космос и в назначенной точке, придав расчетную скорость и азимут, запустить в сторону Земли. Хранители на местах должны были обеспечить его скорое обнаружение. Для этой цели возле нескольких обсерваторий начали скапливаться волчьи стаи. Мои сородичи оказались весьма сильными в телепатическом отношении существами, они должны были послужить трансляторами для передачи легкого мысленного толчка наблюдателям-астрономам. Те должны были первыми обнаружить странный космический объект, приближающийся к Земле. Перед хранителями Североамериканского континента была поставлена дополнительная задача — им следовало негласно обеспечить наплыв туристов в район Большого Каньона реки Колорадо.

В свободном пространстве, выбрав траекторию, которая должна была привести «Быстролетный» в расчетную точку пространства, где нам следовало после сложнейших маневров выпустить уголковый отражатель, койс с обидой признался, что никак не ожидал от повелителей подобного бесцеремонного к себе отношения. Мало того, что для создания молоденького койса ему пришлось пожертвовать частью свое плоти, так ещё последовало бестактное указание поторопиться и не впадать в романтический пафос. Из всех землян только я был способен понять и посочувствовать несчастному вернослужащему, вынужденному в недостойных условиях пониженного планетарного тяготения, вопреки наклонностям и привычкам, пренебрегая обычаями древнего рода вернослужащих, заветами отцов, минуя период божественного вдохновения, мистической прорисовки будущего идеального образа, перескакивая стадию его воспевания, — вот так сразу, тяп-ляп, воспроизвести подобный себе аппарат, ещё до рождения обреченный на вечную разлуку с папашей.

Я пытался успокоить его. Напомнил, что закон требует исполнения долга. Без рассуждений, без страха и упрека…

— Иначе, — убеждал я «Быстролетного», — тебя не поймут. Твои же товарищи вернослужащие — всякие навигационные системы, разумные помпы, двигатели, генераторы — отвернутся от тебя.

— Так-то оно так, — вздыхал койс. — А вдруг хорошенький получится! Обидно же!..

— В таком случае ты не очень-то старайся, — посоветовал я.

— О люди, о млекопитающие! — возмутился «Быстролетный». — Что значит, не очень? Есть специальные наставления, устав внутренней службы, технологические требования, наконец. Работа эта трудная, почетная. Кое-как я не могу!

Ковчег, присевший на корточки у входа в шлюз, внимательно прислушивался к нашему разговору. Мой напарник взрослел на глазах и в последнее время осмелел настолько, что иногда смел мне перечить. Это, в общем, радовало… Он был практичный, трезво мыслящий, в меру осторожный молодой скафандр. Это он посоветовал мне скинуть чудесный пояс — справимся и без него. Я согласился и оставил пояс в своем жилом отсеке. Беспокоило меня и немного раздражало разве что его нескрываемое увлечение Земфирой. Ковчег был её страстным поклонником и не скрывал, что когда наступит день вручения наград, он сотворит себе оболочку, напоминающую эту биокопию. Его очень интересовал процесс сотворения живого организма…

— Никто и принуждает тебя сработать кое-как, — возразил я, обращаясь к «Быстролетному». — Этого только не хватало! Нам же на этом аппарате возвращаться на Землю. Я о другом веду речь — разве нельзя заранее вложить в плод качества, которые тебе активно не нравятся. Я же помню, как ты содрогнулся, когда я предложил тебе завести кошку…

Тут я невольно бросил взгляд на пышно цветущую китайскую розу и поинтересовался.

— Послушай, как же ты свернулся в яйцо и не погубил растение?

— Кое-что перестроил в его генетической структуре… Ага, ты желаешь выяснить, можно ли подобную операцию произвести с живой плотью?

Я кивнул.

— Можно, но это высшее искусство. Им владеет только повелительница-знахарка. Я этому не обучен.

Я взял его слова на заметку. Мне уже хватало знаний, чтобы понять, что термин «искусство», употребляемый койсом, фламатером, синклитом, не имеет никакого отношения к нашему пониманию творческой деятельности. В их толковании это было всего лишь обозначение степени мастерства, потому что в общественном сознании ди давным-давно сложилось убеждение, что всякая сознательная деятельность своего рода искусство. Вплоть до изготовления ночных горшков. Не знаю, правда, пользуются они ими или нет.

После некоторой паузы я между делом поинтересовался.

— Значит, это именно знахарка обеспечила переброску подростка на неизвестную планету?

— На Беркту? — переспросил койс и тут же ответил. — Ну да. А я транслировал идеальную копию на тамошний запасной централ.

Предваряя мой вопрос, он разъяснил.

— На Беркте расположена центральная для этого сектора галактики приводная станция. Когда повелители приняли решение возвращаться, они попытались связаться с Берктой, однако централ не отвечал. Пришлось послать туда образец живой плоти. Туда и обратно. Здесь на месте синклит воспроизвел идеального гонца, детально проверил его и пришел к выводу, что приемная станция на Беркте работает в нормальном режиме. Правда, режим автоматический. От своих — ни ответа, ни привета! Затем его вопроизвели в форме биокопии, которую угораздило свалиться в обрыв.

Мне не следовало спешить. Я нутром почувствовал, что на этот раз койс разговорился. Все-таки древний старик, тоже хочется вспомнить былое, доказать, что и он не лыком шит.

— Что же случилось на Беркте? — с полным равнодушием спросил я.

— Черт его знает. Скорее всего землятрясение. Около нескольких сотен тысяч лет назад.

— Что же, вы не могли послать копию члена экипажа.

— Ну, ты даешь, Серый. Сразу видно, что дикая раса. Кто же из нормальных ди позволит себе изготовить копию! Подобный проступок преследуется по закону как самое тяжкое преступление.