Ирина Якимова - Либитина (СИ)

Представляя уровень закрытости собеседника, готовиться я начала заранее. Сама первой надломила свою скорлупу и, пусть сначала было больно, начала рассказ о прошлой жизни. О том, как родители устроили наш брак с мужем, как чувство долга медленно превращалось в любовь. О дитя нашего долга — Антее и о более поздних детях нашей любви, которые умерли, не родившись: после единственной дочери было три беременности, прервавшиеся на разных сроках. Рассказывала о начале службы Семель, как избегала участия в интригах двора, как вела свои, позволяющие избегать этого участия, вспоминала Кармель, то добрым, а то и худым словом. Я добралась до годов правления Макты и безжалостно, как гнойные нарывы, вскрывала свои ошибки: беспечность, наивность, страх, эгоизм, отстраненность от дел Антеи и Эреуса. Постепенно говорить становилось все легче, я уже не чувствовала боль в том месте, где сама надломила скорлупу. А Нонус слушал, и в его глазах все чаще мелькала тревога и неудовольствие. Он понимал, что останавливать мой поток слов нельзя: можно сделать слишком больно, но понимал также, что на такую откровенность придется отвечать подобной. Наконец, почва была достаточно подготовлена, и я приступила к вытягиванию сведений из загадочного создателя.

— Ты обмолвился, что целый век сопровождал Макту. А где вы путешествовали? — Увы, Нонус не выказал приязни к этому вопросу. Пришлось надавить сильнее:

— И почему вы не попытались уничтожить самого Лазара? Зачем ждали, пока его потомство расплодится, сольется с народом Терратиморэ? Это же глупо.

Был день. Уставшие, ослабевшие от бесплотной борьбы с разгорающимся ярче с приближением весны солнцем, мы расположились в погребе, переделанном под комнату отдыха для carere morte. Все щели, сквозь которые сюда мог проникнуть слабейший лучик, были заткнуты. Свечи, освещавшие искусственно созданную вечную ночь, быстро уничтожали невеликий запас пригодного для дыхания воздуха, но нас с собеседником это не пугало.

— Лазар должен был добровольно вернуть Макте его жизнь, — Нонус даже неосознанно подался вперед, естественно раздраженный замечанием о глупости. — Он не захотел добровольно. А другого способа нет. Этот ритуал — тончайшее переплетение химического чудодейства и воли, эмоций его участников. Уничтожение всех Арденсов не вернет Макте жизнь, хоть, возможно, и потушит его ненависть. Темные твари, дети этой ненависти, исчезнут, но Макта останется. И кто знает, какое его новое чувство явится в мир? Может быть, тоска?

Я содрогнулась, представив детей тоски в виде клочковатого серого тумана, отнимающего у всех в Терратиморэ волю к жизни.

— Значит, все, что мы можем после злодеяния Кармель, это убрать темных тварей? А Макта вечен?

— Макта — это дверь для Бездны в наш мир. Ее можно запереть только тем же ключом, которым она была отперта. А до тех пор она будет стоять открытой. Вечны и твари, пока Макта поддерживает их своей ненавистью.

— И ключ от двери — растворившаяся в мире жизнь Арденса?! — настал мой черед шипеть сквозь зубы страшные ругательства в адрес Кармель. Нонус усмехнулся в темноте:

— Вот так, моя наивная Королева. И ты сама помогла Кармель уничтожить этот ключ!

— Я легко закрывала глаза на чужую ложь и принимала недоговоренности, наивно думая, что этим защищу любимых людей и наш спокойный мирок, — ровно и, благодаря давешней откровенности, почти без боли признала я. — Но теперь у меня никого нет. Я больше ничего не боюсь. Все страшное уже случилось. -

Тут я замолчала, мысленно ругая себя, что разговор опять свернул не туда. Я надеялась выспросить у Нонуса его историю, но первый же вопрос вновь увел на историю Арденса и Макты, а о своем создателе я так ничего и не узнала.

«Кто ты, Нонус? Я ждала подобного ответа от мужа три года, но больше ждать не буду. В чем состоит план, который ты с моей помощью хочешь воплотить в жизнь?»

— Все-таки непонятно, что вы делали с Мактой целых сто лет? Упрашивали каждое следующее поколение Арденсов выполнить свой долг? — тихо заметила я, опять намеренно взяв чуть презрительный тон. Нонус даже поперхнулся от оскорбления:

— Ты думаешь, после опыта Атера Макта поднялся, отряхнулся и пошел к Арденсу требовать жизнь обратно? Да он сначала и на человека не был похож! Пришлось лепить ему оболочку, можно сказать, из того, что попалось под руку. Я закончил его восстановление всего тридцать лет назад, и он тут же отправился на поиски Арденсов, уже похожий на человека, но управляемый не более, чем каменная глыба, катящаяся с горы.

— Ты не шутить? — прошептала я. Сто лет кропотливого труда, серьезнейшей подготовки, черных мыслей о лжи геров и слепоте народа земли страха — и все для исправления чужого зла. Я испытывала к белому вампиру одновременно жалость и глубочайшее уважение. Нонус опять усмехнулся, блеснули острые зубы. Но рука на полокотнике дивана нервно подрагивала.

— Все-таки разговорила меня… Что ж, получай теперь. Атер был необычным человеком. Ему от рождения была дана способность ощущать Бездну в нашем мире. Такие люди рождаются редко. Голос Бездны — так зовут их, — очень ровно начал он рассказ, будто эта история не имела к нему ни малейшего отношения. — Повзрослев, Атер задумался, как бы выпустить Бездну в наш мир и здесь пленить, заставить служить себе. Вскоре его осенила идея обратиться к алхимии Юга — тамошние алхимики издавна вместо философского камня пытались самостоятельно создать «сияющих существ» из легенд. Атер верно рассудил, что сияющие существа южан есть не что иное, как воплощение Бездны, и, благодаря сверхчувствительности Голоса Бездны, смог достроить начатые ими теории. Он бывал и на Севере, изучал кристаллы. Долгие годы потратил он на изучение всевозможных воплощений Бездны и, в конце концов, пришел к выводу, что идеальной клеткой для нового воплощения станет человеческое тело. Он придумал и как укротить эту силу: заложить в тело-болванку особую чувствительность к каким-либо веществам, материалам. Атер тут выбрал солнце и свой любимый металл — серебро. Оставалось найти главное.

— Жертву?

— Средства! — оскалился Нонус. — Кстати алхимику подвернулся богатый клиент — Лазар Арденс, возжелавший жить вечно. Вроде бы даже, он полагал потратить свою вечность на благую цель: создание утопически счастливого государства — земли страха. Смешно, но он вовсе не замечал иронии самого названия новой страны… В жертву было решено принести Макту — телохранителя Лазара. Атер пообещал Арденсу, что ему отойдет жизненная энергия Макты, место которой в результате опыта алхимика займет Бездна, и они ударили по рукам. Опыт совершился. -

Нонус откинулся на спинку дивана, вдыхая воздух для новых слов. Дрожащая рука рисовала странные замысловатые узоры на подлокотнике: