Ирина Якимова - Либитина (СИ)

Я скрестила руки на груди:

— По какому праву вы разрушили мое северное убежище? — хмуро спросила я, перебегая взглядом с Вако на Митто и Семель и ощущая в это же время, что через меня в бесстрастные лица старших вампиров всматривается Нонус. — Что вам нужно? Вы уже забрали у меня все!

— Значит, вы и есть Лесная Старуха. Отлично, — Вако подался вперед, оперся локтями о стол, сложив пальцы домиком. — Знаете, леди Эмендо, я все-таки попытаюсь заслужить ваше расположение. Прежде всего, примите наши соболезнования в связи с гибелью дочери. Пусть они опоздали на пятнадцать лет, боль отрекшихся от смерти сильна всегда как в первый день. Признаю, что сам принял некоторое участие в этой истории, как и все, здесь присутствующие… — знакомые успокаивающие бархатные нотки в его голосе вызвали еще одну молнию ненависти, опять пронзившую грудь мне, а не непоколебимому Вако. — Я тогда хотел обратить тварью вас, а не Антею: мы стараемся не приносить в жертву детей. Но случилось так, что часть проклятия Макты оказалась у вашей дочери. Дальнейшее сделали охотники.

— Я предупредил Антею, чтобы она поскорее покинула родительский дом, — сообщил Митто. Он ухитрился согнать с губ вечную усмешку, вот только ее искорки остались в глазах. — Я хотел сохранить это свое создание, оно получилось таким… милым. Но в назначенное время к месту нашей встречи Антея не пришла.

— Мне не нужны ваши соболезнования. Они искренни также, как облик carere morte, — хрипло от жгучих жал ненависти в груди сказала я. — Зачем вы привезли меня сюда?

— Уже хорошо… — Вако откинулся на спинку кресла. — Я приказал Асседи привезти не вас, леди Эмендо, а Лесную Старуху, я понятия не имел, кто скрывается под этой маской. Видите ли, к Лесной Старухе у нас есть одно предложение. За пятнадцать лет, прошедших с Бала Макты, появилось несколько carere morte, почти столь же сильных, как первая пятерка. Улисс Алитер, брат и сестра Калькары…Вы. Уже сейчас между вами разгорается война за угодья и долю власти в Карде, в последнее время дрязги коснулись и пятерки. Мы, сильнейшие, старейшие бессмертные, можем очень скоро потерять едва начавшуюся вечность. Все споры между сильными вампирами нужно немедленно прекратить, сильные carere morte должны объединяться. Пятерка нашла выход — обмен кровью. Это дало нам доступ к мыслям каждого в пятерке и исключило ложь между нами, а, следовательно, и возможность конфликта. И теперь мы хотим пригласить в наш союз молодых. Никакой мысленной защиты, которая, порой, встает стеной перед carere morte, желающим зачаровать или направить смертного, обменявшиеся кровью могут пользоваться всей памятью, знаниями и способностями друг друга.

— Вы хотите получить доступ к способностям кукловода через обмен кровью со мной? — я изобразила удивление.

— Совершенно верно, — напряжение слышалось в голосе вампира вопреки спокойному тону. — Все в пятерке пробовали делать кукол, но у нас это выходит значительно хуже, чем у вас. Вам же доступ к нашим мыслям откроет тайны двора и структуру истинной власти в Терратиморэ, а получив доступ к мыслям Алитера и Калькаров через нас, вы узнаете, что движет умами и настроениями младших бессмертных. Это будет великий союз carere morte, по силе значительно превосходящий даже прародителя, Макту!

— Сразу не соглашайся, — убеждал Нонус.

— И не собираюсь, помучаю их еще. Давно не слышала что-то столь же смешное, сколь разглагольствования Вако о союзе сильнейших бессмертных!

— Надеюсь, ты понимаешь, что никакого союза нет и быть не может. И еще одно вранье — про мысленный союз пятерки. Никогда они не пойдут на это. Пауки в банке, вот они кто. Вако просто не решается прямо потребовать у тебя обмен кровью ради доступа к моей памяти, зная, что вас могу подслушивать я, поэтому строит воздушный замок лжи.

— Понимаю.

В реальности, видя, что Вако ждет, я скорчила гримасу отвращения:

— Я могу обучить кого угодно водить армии кукол и без обмена кровью. Не хочется, чтобы в моем теле навеки осталась грязная частица кого-либо из вас.

— Только эта причина? — Гедеон так и впился в меня взглядом, но сейчас я легко отразила эту стрелу. Вампиры молчали. Майя отвела взгляд, Митто весь спрятался в усмешке как обычно, Семель недовольно кривилась. Спустя минуту, Вако поднялся:

— Думаю, вам лучше отдохнуть, Ариста. Вас захватили из северного убежища не слишком любезно, но, надеюсь, сытный обед исправит ваше впечатление о нас. Пойдемте в трапезную. Я вижу, вы голодны.

Тут Гедеон был прав: я была голодна и за себя, и за все полсотни марионеток сразу… И я последовала за вампирами во второй зал, с печью. Там пятерку уже ждал обед.

Каждому carere morte предназначалось по целой смертной жизни, и слуги — вампиры или люди? — постарались разложить блюда покрасивее. Шестеро смертных, отупевшие и сонные от чар, были рассажены по креслам и диванам, заботливо принесенным в залу перед приходом господ. При нашем приближении заиграли упрятанные за большую ширму музыканты. Ненавязчивая и веселая музыка для пиров, популярная при Арденсах и начисто забытая при Макте, привыкшем поглощать обед — кровь из сердец злейших врагов — в одиночестве и тишине. Музыка удобно заглушала остатки человеческого голоса совести вампиров и перекрывала слабое дыхание их жертв. Свечи в канделябрах на стенах распространяли вокруг тяжелый горячий запах воска, смешивающийся с ароматом духов, которыми были надушены смертные. Для полного подобия дворцовой залы не хватало только ковров — тут был простой каменный пол. И эта особенность, выдающая назначение помещения, мигом разрушала магию мнимого уюта.

— Присаживайтесь, — пригласил Вако, усаживаясь в кресло и жестом приглашая занять соседнее. Я села, механическим движением потянулась разгладить юбку, и усмехнулась, вспомнив, что меня захватили в узком нижнем платье. Гедеон заметил эту усмешку.

— Майя, поделишься с Аристой своим гардеробом после трапезы, — приказал он вампирше. — Угощайтесь, леди Эмендо.

Жестокая трапеза началась. Заготовленными фразами вампиры подзывали к себе зачарованных, отработанными движениями вскрывали им вены. Здесь никто не питался так, как Нонус, закупоривая голод и ярость в склянки, никто не пытался сдерживать свое чудовище, как я. Пятерка старших пила жизни до капли, чужой болью заглушая страх собственной. Я видела, как Семель в два счета расправилась с добычей — миловидной молодой женщиной, как Хонор мечом вскрыл горло своей. На одно мгновение лицо вампира стало алой маской, потом кровь впиталась в кожу, и краткое видение уже показалось миражом… а я отстраненно подумала, что эта особенность кожи carere morte имеет много общего с чарами. Вако оглушил свою жертву — мужчину и обескровил бесчувственное тело, также пугающе четко, быстро и безжалостно, как мясник. Митто взял совсем юную девушку в бедном платье и укусы перемежал с поцелуями и нежными уговорами, в сочетании с ощеренными клыками звучащими особенно зловеще. Также ласково и Майя умерщвляла свою жертву — симпатичного юношу, а я все не могла хотя бы глянуть на того, кто был предназначен на ужин мне.