Флейм Корвин - Вор и убийца (СИ)

Огсбургец стоял, закрыв глаза. Кончики его пальцев, которые были чуточку видны в опущенных рукавах, дрожали. Но, когда отец Франс поднял веки, мне показалось, что вместо зрачков у него уже не просто огонь, а бушующее пламя. Велдон принял вызов и встретил немигающий взгляд имперца.

Я потерял счет времени, а они все еще сверлили друг друга глазами. Едва подумалось, сколько же прошло минут, как отец Томас сдался. Выдержать почти змеиный взор было нелегко даже ему. Инквизитор в черной рясе победно ухмыльнулся.

— В нашем храме, здесь в Бранде, — Велдон смотрел сейчас на нас. Его голос был негромок, будто бы уставший, — хранится частица святого Креста, на котором гвендарские эльфы распяли Бога Сына. Мои братья в Загорье решили дать клятву, которую требует герцог Альбрехт. Временная и пустая клятва, ведь её произнесут по принуждению. Иначе им посулили имперскую каторгу, но братья будут ждать своего часа. Я же не позволю, чтобы святая реликвия досталась еретикам!

В следующее мгновение отец Томас сделал то, чего я совсем не ожидал увидеть. Он встал перед нами на колени!

— Молю вас спасти реликвию! Помогите мне добраться до Долгого Хребта и переправить святую вещь в Арнию! Сделайте это, — Велдон поднялся. Он снова стал похож на самого себя, его речь опять зазвенела железом, — и я отпущу вам любые грехи. Даже убийство нашего юного брата и его слугу!

Последние слова были обращены ко мне, а я пораженно таращился на происходящее за спиной святого отца. Один из арийских инквизиторов крепко удерживал имперца за локти, а другой душил отца Франса накинутым на шею тонким шнуром. Теперь в выпученных глазах огсбургца не было огня, там застыл ужас. Все же человек, как и все мы.

Когда отец Франс затих и обмяк, Велдон осенил его знамением и произнес:

— А сей грех нам простит Господь!

Мое сердце учащенно билось, я забыл о холоде и по-новому смотрел на церковника в облике доброго дедушки и истовой душой инквизитора из былого. Как и его убитый собрат, Велдон словно бы пришел из времен войн Святого Отмщения. Войн, которые почти стерли эльфов с лица Орнора. Внутри них обоих пылала фанатичная вера. На наше счастье, это вера была и похожа, и разная. Велдон не менее опасен, и только что доказал это, но одновременно он оказался последней соломинкой для спасения.

— Клянусь, что доставлю вас в Ревентоль. Вас и частицу Креста, — сказал я, осторожно отмеряя каждое слово. — Но сначала я должен исполнить другую клятву. Она дана раньше.

— Смеешь ставить условие? В твоем-то положении?

— Я поклялся, — упрямо произнес я, — и мои слова скреплены клятвенным крестом. Сначала я иду в Запустение! Потом помогу вам! Или сдохну здесь!

Я не мог забыть свои обязательства перед кардиналом Антуаном. Их не позволит забыть расплата, что обязательно настигнет клятвопреступника.

Велдон закусил нижнюю губу, ему-то ведомо, что такое клятвенный крест. Долгие, мучительные мгновения он думал, согласиться ли с моим условием или велеть своим головорезам задушить еще одного. Но, право слово, это был бы не самый худший вариант в сравнении с обещаниями отца Франса. Как говорил имперец? То, что от вас останется, получит милостивую смерть.

— Хорошо, — решил инквизитор, — сначала мы идем в Запустение, потом за Долгий хребет.

Я не ослышался? Он тоже собирается в Запустение? Впрочем, мне все равно, куда намылился церковник. Я скажу то, что он хочет услышать, и это прозвучит искренне:

— Клянусь! Я сделаю все, чтобы реликвия попала в Ревентоль!

— И я клянусь! — это был уже Ричард Тейвил. — Я с вами до самого конца!

— Жаль, клятвенно креста у меня нет, — посетовал Велдон, но при этом удовлетворенно кивнул. На него тоже давили обстоятельства. Отец Томас скомандовал своим громилам, и те со знанием дела освободили меня и лейтенанта от оков.

— Следуем в капеллу святой Берты, — наставлял Велдон, пока Тейвил и я одевались.

В свертке у двери нашлась одежда для двух монахов: домотканые штаны и рубаха, грубые ботинки и шерстяная ряса с красным крестом.

— До вас еще долго никому не будет дела. Пятерых инквизиторов до завтрашнего утра тоже никто не посмеет остановить. Что касается, герцога Альбрехта, то он и не думал посылать меня сюда. Разумеется, рано или поздно мертвого отца Франса обнаружат. Тогда найдут и тех, кто вспомнит о визите троицы инквизиторов, коих почему-то ушло больше, но это случится не сегодня. Посему спокойно и чинно шествуем к капелле. Она недалеко от губернаторского дворца, и там я скажу, как поступим дальше, чтобы выбраться из города.

Я не возражал и вопросов не задавал, Тейвил также одевался без разговоров.

Скоро мы вышли из здания бастионного узилища. Все время, когда на пути встречались тюремные стражники, я подспудно ожидал окрика. Однако никто не смел тревожить сразу пятерых инквизиторов с самим отцом Томасом во главе. В отличие от остальных, Велдон нарочито шествовал без капюшона на голове. Его беспокоить — себе дороже. Похоже, это уяснили и огсбургцы, заполонившие бастион Бранда.

Вот и капелла святой Берты. Небольшая церковь при бастионе Бранда, невзрачное и старомодное строение. Проклятый пепел! Не думал я, что когда-нибудь буду гореть желанием скорее очутиться внутри маленькой церквушки!

Внутри капеллы пребывали двое.

— Отец Томас! — в дрожавшем возгласе очень немолодого инквизитора, что молился у каменного алтаря, отчетливо угадывалось облегчение. Он суетливо поднялся с колен и поспешил к Велдону, едва мы только зашли внутрь.

Второй церковник, весьма тучный, с большой лысиной, вероятно, дремал на кафедре за алтарем: три стула с мягким низом стояли у иконы святой великомученицы Берты, выполненной в полный рост. Мне показалось, что он растерянно уставился на нас, не в силах сообразить со сна, где он и что вокруг происходит.

Сзади с грохотом упал массивный деревянный брус. Один из головорезов отца Томаса уронил перекладину, которую собирался задвинуть в засов на входной двери капеллы. Громилы, как пить дать. Я не мог иначе воспринимать эту парочку в коричневых рясах: святых отцов Брендона и Джона.

— Отец Томас, — повторившись, снова заговорил пожилой церковник. Когда он приблизился, стали заметны глубокие старческие морщины на его лице. — Наконец-то вы здесь…

Старик осекся, взглянув на меня и Тейвила, и продолжил:

— Вижу, что все задуманное получилось.

— Отец Франс не появлялся, — произнес второй инквизитор, подходя ближе.

— Больше он здесь и не появится, — ответил Велдон. Он сказал в своей манере, железным тоном, и осенил себя знамением.

Толстый монах смиренно кивнул и чуть повернул голову на бок, ожидая от Велдона то ли указаний, то ли просто каких-то новых слов. Его мягкие пухлые щеки и лысина блестели от пота и, казалось, что отражают свет дюжины фонарей, щедро развешанных под потолком маленькой церкви.